Лилия прокаженных - Патрик Данн

Пока я одевалась, в памяти всплыл рассказ Финиана о жутком черном псе за воротами кладбища Модлинс. Должна признаться, что впрямь ощутила пробежавший по спине холодок. И не первый раз подивилась тому, как фольклор доносит от предков информацию о чем-то давным-давно позабытом.

Ход мыслей прервал звук подъехавшего автомобиля Пегги.

— Простите, что опоздала, — извинилась она, когда я вошла в офис. — Объездила весь город — газету искала. А когда наконец попалась работающая автозаправка, оказалось, что прессу, естественно, не подвезли. Наверняка в «Айрленд тудей» должна быть статья о вчерашнем митинге — без Даррена Бирна там не обошлось.

— Ты о каком митинге говоришь?

— В мэрии. Муниципальный совет приглашал народ обсудить ситуацию.

— Первый раз слышу.

— По городу разъезжала машина, и по громкоговорителю объявляли. Вы, наверное, были в Брукфилде, потому не слышали.

— По громкоговорителю? Господи, да что они придумали? Послать на улицы глашатая — чем не Средневековье во время чумы? Черт возьми, нужно было со мной напрямую связаться.

— По городскому радио тоже передавали, — оборонялась Пегги.

— Извини, Пегги, что набросилась. Странное чувство — здесь такое творится, а я как с луны свалилась. Рассказывай по порядку.

— Там такие страсти начались — ужас! Сотни людей набежали, злые, что город в одночасье от мира отрезали. Представители совета и службы здравоохранения пытались объяснить свое решение, только из-за шума их и слышно не было. Но когда все понемногу утихомирились, кое о чем проговорились. Даррен Бирн спросил, проводил ли доктор Грут вскрытие второй жертвы, и человек из службы здравоохранения сказал — да, проводил, и теперь полиция собирается кое-кого в Каслбойне допросить. Бирн допытывался, кого он имеет в виду, но представитель службы его как будто и не слышал. Публика вообще свихнулась. Стали орать, что не выпустят чиновников из зала, пока те все не выложат. Вот они и признались, что мальчик Болтонов бывал в доме семьи из Нигерии.

— Проклятие! — стукнула я кулаком по столу. — Разве можно толпе такое говорить? Плевать, что чиновники перетрусили. Посмотри на последствия — расистские бредни повсюду расклеены.

Грут тоже хорош. Рассказал, значит, полиции о том, что мальчишки с ножом играли. Мог бы меня хоть предупредить.

— Пойду пройдусь, — бросила я, чувствуя себя совершенно беспомощной.

Сразу за калиткой в дальнем конце сада начиналась узкая тенистая аллея, выходившая к самой реке. По обе ее стороны колоннами высились буковые деревья. Их полог нависал надо мной, как сплетенная из ветвей крыша, а справа и слева тянулись к небу зеленые стены, сквозь которые просвечивало солнце. Тут и там его лучи пронизывали густую листву, и я ступала по россыпи солнечных бликов. Мне не раз приходило в голову, что такая красота, должно быть, и вдохновляла зодчих великих готических соборов. И вдруг на листьях, где-то на уровне головы, я заметила черные, как от копоти, пятна. Виной тому не промышленное загрязнение окружающей среды, а естественные выделения тлей. В природе изъян нередко уродует совершенство. Так и Даррен Бирн — точно болячка на лепестке розы. Откуда берутся люди, которые считают главной своей заботой никому не давать покоя?

В конце аллеи деревья редели, переходя в живую изгородь из усеянных розовыми цветами кустов дикого шиповника и расцветающей бузины. Хотя считается, что у вина из ее ягод вкус шампанского, мне оно больше напоминает шардонне. Я сразу вспомнила о Финиане и о том, что между нами происходит. Раньше все кончилось бы недолгой размолвкой, но из-за Грута, а возможно, и вызванного карантином чувства несвободы, ссора принимала гораздо более серьезный оборот. Словно червь подтачивал наши отношения изнутри, и работы у него осталось совсем немного.

В конце аллеи стоял одинокий красавец сикомор. На его стволе, у самых корней, вырос огромный лиловый грибовидный нарост, формой и морщинистой поверхностью напоминавший гигантского двустворчатого моллюска. Казалось, куда ни взгляни — отвратительное и прекрасное, низменное и возвышенное всегда вместе. Лейтмотив многих средневековых произведений искусства — бренность человеческой жизни. На известной картине три молодых богатых повесы в поисках любовных приключений встречают трех мертвецов — жутких, сгнивших до костей кадавров. Внизу надпись: «Вы то, чем мы были; мы то, что вас ждет». Сегодня ты сказочный принц, завтра — разложившийся труп.

Не в этом ли смысл второго свинцового саркофага? Омерзительные следы смерти и тлена бок о бок с вечно прекрасным образом дарующей жизнь Девы?

Сама не знаю, почему меня преследовали мрачные мысли и образы. Я не могу похвалиться даром ясновидения, однако порой чувствую — что-то обязательно произойдет. Объяснить не могу; жду, когда это случится.

Выйдя по аллее на берег, я увидела, как за рекой, над лугом, собираются дождевые облака той же окраски, что синяк на моей шее. А над головой сияло солнце, и особый запах корневищ водяных ирисов поднимался над распаренной землей.

Дальше, у самой воды, одиноко стояла плакучая ива. Порыв ветра повернул ее листья серебристой, словно тронутой морозным дыханием нижней стороной вверх. Но, долетев до меня, бриз принес неприятный запах, ничего общего с рекой не имевший. Я вспомнила, что, по словам Финиана, на запах обратил внимание его отец в тот день, когда обнаружил тело.

Приблизившись к дереву и заглянув под зеленый купол, я сразу же увидела в трех метрах от себя несчастного зверька, который висел на ветке, протянувшейся над водой. Пока рой мух взлетел и снова опустился, мне удалось разглядеть, что это кролик. Его подвесили за шею, а брюшко распороли сверху донизу.

Когда я бежала по аллее обратно, градины размером с голубиное яйцо хлестали по ветвям буков, и иссеченные листья, кружась, падали на землю.

ГЛАВА 26

Погода еще неистовствовала, когда я вбежала в холл брукфилдского дома. Градины колотили по стеклянной крыше оранжереи, где накануне вечером мы с Финианом разговаривали. Промокшая насквозь, я стояла у входа, дрожа от холода. Из-за ненастья в доме было темно, и, увидев приближающуюся через холл неясную фигуру, я даже не была уверена, что это Финиан. И лишь когда ощутила его руки, поняла, что мне ничто не грозит.

— Ты вся дрожишь, милая. Что случилось?

Пока я рассказывала об увиденном, он повел меня в гостиную. Огонь, горевший летом в камине, меня и удивил, и странным образом успокоил. Приятно пахло торфяными брикетами, пошедшими на растопку. Артур прикорнул на кушетке ногами к огню, Бесс растянулась на коврике между ним и каминной решеткой.

Финиан усадил меня в кресло, поближе к камину, а сам присел на кушетку рядом с отцом. Старик проснулся, приоткрыл один глаз и лежал молча, пока я не закончила свой рассказ о том, что произошло у реки. Финиан задумался, пытаясь найти объяснение случившемуся, а Артур довольно рассмеялся.

— Браконьеры, — пояснил он. Хотя после удара у старика были проблемы с речью, понять его было нетрудно. — Старый фокус… Подстрелили кролика… разрезали… подвесили. Личинки мух падают в реку. Форель тут как тут. Мотыля на крючок насадил — только успевай таскать! Безотказная штука.

— Приманка браконьеров? Ты уверен?

— На сто процентов. Проверь, сам увидишь… канавка на ветке остается… след от бечевки. Они ж годами так промышляют.

Уверенность Артура и чуть дурманящий пахучий дымок из камина помогли мне успокоиться, а Финиан нашел нам вполне подходящее для хмурого летнего дня занятие.

— Пойдем займемся историей статуи, — предложил он. — Я уже прилично накопал, давай заканчивать.

— Голосую двумя руками. — Я встала с кресла и повернулась к Артуру. — После ваших слов на душе легче, чего не скажешь о желудке. Отвратительный способ рыбалки.

— Не по правилам игра, — согласился он, имея, очевидно, в виду браконьерские методы, а не участь бедного зверька.

Финиан повел меня через холл в свой кабинет.

— Что ты с ума сходишь из-за какого-то кролика?

— Потому, наверное, что перед тем мысли невеселые в голову приходили. По правде, сейчас больше всего меня волнуют наши отношения. Для тебя они мало что значат. Строишь свои планы, а обо мне и не вспомнишь.

Финиан сел за компьютер.

— Знаю и прошу прощения. Целиком ушел в дела. Обещаю обо всем подумать — о нас с тобой то есть. Дай день-другой. — Судя по глазам, он говорил совершенно искренне.

— Тогда не больше двух дней. — Как там Галлахер сказал? — Смотри не тяни.

— Не волнуйся.

— Ладно, поехали.

Финиан нажал клавишу, и наша поисковая система была готова к работе.

— Сейчас распечатаю, что накопилось, и ты почитаешь, пока СИТО обрабатывает информацию.

— Очень хорошо.

Первое документальное упоминание о каслбойнской святыне относилось к 1259 году. В нем отмечалось, что образ почитается «с первых лет начала века», а также, что «ирландцы и англичане соперничают в преклонении перед ним» — мысль, повторяющаяся и в более поздних записях. Иными словами, под благотворным влиянием Каслбойнской Мадонны гэльское и англо-норманнское сообщества объединились, а вражда между ними свелась к стремлению переусердствовать друг друга в ревностном служении Пресвятой Деве. Возможным следствием явился изданный в том же году указ, по которому «каждый, кто попытается ограбить или обидеть паломника, идущего на поклонение оной святыне, а также возвращающегося с богомолья домой, будет обвинен в тяжком преступлении и лишен королевской защиты».