Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны - Хэнсон Болдуин

И так началось отступление…

В ту ночь часть сил командос высадилась бесстрашно в Абдиеле, а два эсминца вошли в Суда – Бэй. Эти свежие силы помогли сформировать арьергард на длинном и горьком пути отступления через суровые скалистые горы к южному побережью.

На следующий день 27 мая Уэйвел и Лондон наконец согласились с неизбежным, даже после того, как Черчилль телеграфировал Уэйвелу рано утром: «Победа была важна, и мы должны продолжать переброску для поддержки» [101].

Черчилль был далек от событий и лишь позднее в этот день осознал, что Британия вновь испила до дна чашу поражения в войне. Эвакуировать. Спасти людей, если не пушки. Вновь Королевские военно – морские силы, которые прошли через такие горькие и жестокие испытания в Дюнкерке, Греции и сейчас на Крите, должны набраться смелости принять на себя огонь, чтобы спасти то, что может быть спасено.

Конец не замедлил себя ждать. Наступление немцев было мощным; оборонительные препятствия сломлены повсеместно. Безнадежность и бесконечные бомбардировки сделали свое. Разложение распространялось, как гангрена; поражение и отступление многих частей переросло в беспорядочное бегство. Фрейберг писал: «Дорога и тропа, идущая вверх от северного побережья от Суды и Ханьи, а затем еще выше к вершинам холмов и гор, превратилась в черную, переполненную муравьиную тропу, заполненную ковыляющими, изможденными, ранеными людьми – повсюду «подразделения, соединяющиеся вместе и марширующие со своим оружием… но в целом представляющие собой дезорганизованную массу… Так или иначе звучит слово «Сфакион», и многие из этих людей уже устремились туда на любом доступном транспорте, который они смогли украсть, чтобы потом бросить» [102].

Ружья, кители, противогазы, ручные гранаты и ружейные чехлы заполняли рвы [103].

Обожженные солнцем, измотанные люди с коротко остриженными бородами, хромающие раненые – все двигались упорно и инстинктивно, разбегаясь и сжимаясь при появлении над головами ревущих немецких самолетов. Все это происходило на дороге, которая, как они надеялись, приведет их к спасению.

В этот же день 27 мая немцы прорвали оборону резерва «Крифорс», вторгшись в Ханью, превращенную в тлеющую груду пепла.

Немцы прошли мимо брошенных британских позиций, мертвых тел с их «желтеющей кожей». Они атаковали под «веселые птичьи трели» и двигались сквозь сладковатый смрад разлагающихся трупов.

В Ханье улицы были превращены в развалины, распространяющие зловоние мертвых тел и едкий запах дыма, смешанного со смолистым запахом оливкового масла и вина [104]. Крысы, до этого бывшие полными хозяевами развалин, разбегались при приближении немцев.

Из 1 200 британцев резервных сил только 150 избежали смерти или плена.

В тот же самый день остальная часть 5–й горно – пехотной дивизии и один батальон 6–й дивизии высадились в Маламе.

Сражение было закончено; теперь осталось только сократить потери от поражения.

И вновь пришел черед военно – морских сил спасать армию, проявляя при этом отвагу и смекалку взамен хорошо разработанного плана.

Еще одна эвакуация под крыльями люфтваффе для побитого и ослабленного флота казалась невыполнимой даже для людей, воспитанных в традициях Нельсона. Но адмирал Каннингхэм был исключительным человеком, настоящим последователем нельсонских традиций.

«Флоту требуется три года, чтобы построить новый корабль, – сказал он, – но ему потребуется 300 лет, чтобы создать новые традиции. Эвакуация [то есть спасение] должна продолжаться» [105].

Сфакион, крошечная рыбацкая деревушка на южном побережье, должен был стать пунктом эвакуации для того количества солдат из Суды, Ханьи, Малама, которые добрались бы до него. Рассчитывали, что защитники Ретимнона смогут преодолеть горные хребты и добраться до Плака – Бэй, а 4 000 человек из Ираклиона будут приняты на корабли прямо из бухты.

Это был смелый, но очень рискованный план. Самолеты немецких ВВС кружили в небе, чтобы помешать его осуществлению.

К утру среды 28 мая Фрейберг со всем, что осталось от его штаба, переправился через горы в Сфакион и с помощью частично сохранившейся системы связи, единственным оставшимся авиационным радиопередатчиком, работая в пещере, пытался организовать порядок эвакуации. Доклад Фрейберга был полон отчаяния: лишь 2 000 человек с тремя пушками, 140 артиллерийскими снарядами и тремя легкими танками, пригодными для боя, – это было все, что могло оказывать сопротивление в ночь с 31 мая на 1 июня.

За Фрейбергом на этой гористой, забрызганной кровью Виа Долороса, которая петляла в глубоких лощинах и ущельях, поднимаясь в горы и опускаясь вниз, проходя мимо плато Аскифоу, называемого «блюдцем», и над острыми хребтами двигалась нескончаемая колонна побежденных, частично еще сохраняя присутствие духа. Кое – кто еще пел песню отступающих, неукротимую военную австралийскую «Танцующую Матильду». Но немногие. Солнце блистало, дневная жара становилась невыносимой. Кому – то не хватало воздуха, горло пересыхало без воды.

Большинство людей научились взбираться по горам ночью, когда было не так жарко и когда их не могли достать немецкие самолеты. Но были и такие, кто в отчаянии от страха плена бросал вызов солнцу и бомбам. Капитан Питер Масинтайр, новозеландский военный художник, позже написал: «Насколько мог видеть человек, длинная беспорядочная череда людей устало тащилась вверх по горам и вдоль всего пути лежали изможденные люди. Потом стали кружить самолеты, мы покинули дорогу и стали взбираться со дна ущелья, где скалы и деревья являлись неким укрытием. Сплошная бесконечная вереница поднималась все выше и выше; одни спали или отдыхали прямо на тропе, а другие переступали через них и шли дальше.

Иногда со скалы внизу можно было видеть разбитые военные грузовики, сброшенные под откос с дороги при нападении бомбардировщиков…

Горная тропа поднималась все выше и выше. Казалось, что ноги налиты свинцом и люди с трудом тащились в бессознательной коме, ощущая лишь боль в ногах и в ссадинах, набитых ружьями на бедрах. Пот бежал по лицу и разъедал растрескавшиеся губы. Иногда откуда – то снизу доносилась чья – нибудь горькая реплика… Вереница людей двигалась все выше и выше, а затем появлялись самолеты, и колонна цвета хаки растворялась между скал. Грохот бомб эхом отражался в горах. Огромные клубы дыма и пыли поднимались над дорогой.

Жажда, инстинкт выживания, кажется, приходят на помощь человеку в самый необходимый момент и становятся основной мыслью и движущей силой» [106].

Желание жить, концентрация немецких воздушных и сухопутных сил против Ираклиона и Ретимнона и Королевские военно – морские силы способствовали побегу многих защитников Малама и Суды.