Милорд и Сэр - Екатерина Федорова

Милорд напыжился, с губ у него летела слюна. Серега с удивлением взглянул на него, потом перевел взгляд на собственные ноги. М-да. Не след являться к могиле древнего рыцаря в подобном виде. В сожженных чуть ли не до задницы штанах.

– Одежду дайте, – заявил он требовательным тоном. – В таком виде – и к знатному сеньору – да его высокоблагородие призрак тут обидеться может, и до смерти обидеться причем…

– Он и так уже мертв, смерд! – взвизгнул милордишко.

– Да? Ну так он до моей смерти обидится, милорд. А вы ж сами понимаете, что вот мне-то как раз и нельзя помирать. Раньше задания…

Жанивский враз успокоился, заулыбался даже. Чудак. О его ли задании речь…

Серега переоделся в принесенное (уже во второй раз на дню переодевался, как и положено герцогу).

Надо отдать должное, милорд на него не поскупился. Только не поймешь, с кого он содрал одежонку – рыцарей, как заметил Серега, у Жанивского в замке не было, одни только стражники, набранные, судя по их замашкам, из самого что ни на есть отребья. А одежка самого милорда была бы Сереге явно маловата. Но то, что принесли – черная крепкая ткань, вполне приличный пошив: и штаны, и камзол с рубахой скроены как на благородного, по краю воротника скромное черное же шитье с редкими вкраплениями бисера того же цвета, – явно шилось не на стражника милорда. И размер оказался точь-в-точь, а этого крайне трудно бывало добиться прежде, учитывая несоразмерную длину рук и ног, совмещенную с крайней худобой… Впрочем, за последние дни (или уже месяц?) он ощутимо поплотнел в плечах и бедрах. Точно, поплотнел…

В завершение картины Серега водрузил себе на голову объемистый черный берет – со стальной шапочкой внутри вместо подкладки. Интересные здесь моды! Потом нагло заявил трущемуся поблизости милорду Жанивскому (тот, как и король Федя, находился рядом. Похоже, просто боялся, как бы не сбежал смерд проклятый.)

– Как благородный смотрюсь, а?

Жанивский покривил злобно губы, но ничего не сказал – боялся, видно, и словом задеть посланца, пока раритет не принесен. – С кого, интересно, ваше высокоблагородие, одеяньице-то содрано? Ну да это меня не касается. Меч вот еще пожалте, ваше сиятельство. Батюшка сказывал, что против пасели меч сподручнее…

Жанивский сначала побелел от такой наглости. А потом и позеленел – в тон своему бархату. И стал самой натуральной жанивской зеленью. М-да, жанивская зелень все перебьет. Интересно, это все же как – строго в смысле цвета… или имеется в виду еще и способность милорда издавать некие специфические ароматы? Эх, спросить бы прямо сейчас и в лицо, но ведь и сжечь могут тут же и тоже прямо сейчас, не дожидаясь и раритета…

Принесенный меч оказался длинной оглоблей. На манер, точнее, размер в размер с Клотильдиной. Серега застегнул на груди пряжечку заспинных ножен, мельком оглядел лезвие – вроде бы ровное, щербин не заметно – и пожаловался:

– Эх, не точено лезвие-то…

– Иди! – У милорда, стоявшего рядом, аж скулы повело в разные стороны от злобной и бессильной в данный момент ярости. – Ступай, смерд! Иди и принеси мне, что обещал, а не то… Стража! Проводить до точки и ждать там!

Похоже, в деле магии местный милорд, так сказать, и впрямь был “впереди планеты всей”. Потому как стража, цепко подхватив Серегу под локоточки, поволокла не наружу, во двор, а внутрь замка. Впереди споро бежал обезьянистый милорд Жанивский, разнося по всему коридору запах тяжелых, смердящих чем-то особо нехорошим благовоний. Такими благовониями только нужники поливать. Им от этого все равно хуже не станет. Не то что ему, Сереге… Отворилась дверь, они все вместе влетели в какую-то комнатенку, темную, прямо как Серегина будущность в этом дивном местечке.

– На могилу рыцаря Геркая! – сорвавшимся на фальцет голосом возопил во всю мочь месье Жанивский.

Полыхнуло алым, белым, синим – родимый триколор, короче говоря…

Они дружной компанией очутились на небольшом холмике посреди самого настоящего луга – вон и петля речушки вилась в отдалении, и стеночка леса на горизонте присутствовала. Пышным ковром росла вокруг местная сине-зеленая травка – во всех видах и фасонах сиренево, лазорево и ало полыхали на ней и в ней цветочки всех размеров. Пахло незнакомо, странно, но все же это был именно запах прогретого теплыми лучами пойменного луга, сладковатый, пряный, терпкий и приторный одновременно. Вовсю и на все лады жужжала вокруг местная насекомая фауна, в вышине, в лазорево-синем небе, купалась в просторе неизвестная Сереге птаха и заливисто свистела на все лады. И нигде не было ни следа, ни напоминания о замке милорда Жанивского. Кроме разве что его охранников рядом и его самого вместе с ними, родимого и зелененького…

– Вот! – возвестил милорд и уморительно так притопнул ножкой – ни дать ни взять карапуз, бьющийся в очередной истерике. – Здесь, прямо перед нами, и есть могила Геркая. Во-он туда глянь, крестьянин, на закат…

Серега кое-как сориентировался. Светило над головой, но клонится к закату. А клонится – приблизительно туда. Стало быть…

Смотреть следовало по направлению к точке поворота речной петли. Там, как раз на середине расстояния между ними и излучиной, вздымался холмик гораздо солиднее того, на котором стояли они. Посолиднее, поувесистее. Вполне тянувший и на курган, погребальный курган. Ничего такого особенного вокруг него не просматривалось, однако. Над верхушкой кургана сиренево-лазоревые небеса сгущались в этакую легкую дымку. Словно бы там то ли дымок парил, то ли облачко гнуса-саранчи в брачный сезон…

– Вот! – чуть ли не радостно заявил милорд – Тебе, крестьянин, следует пройти туда. Стража здесь тебя подождет. А у меня – дела. Буду в замке тебя ждать, открепительные грамоты писать.

Силуэтик в зеленом выкрикнул: “В замок Жанив!”, опять полыхнуло родимым российским триколором. И шер ами Жанивский испарился, будто бы его тут и не было никогда. Магическое переносное устройство работает? У него, похоже, между замком и этой точкой что-то вроде метро… постоянно действующего к тому же. А это наводило на всякие интересные мысли…

Стражники, числом целых шесть штук, переглянулись. Издевательски заухмылялись, но пожалуй, особого уж ехидного злорадства в их ухмылках не было. Просматривалось скорее совсем другое, если только Серега не ошибался, но даже вот так просто подождать его тут, на холмике, – и то было не шибко радостно для служивых. Не по себе им отчего-то было…

– Ну, че ждешь? – угрюмо вопросил тот, у кого морда была и поширше, и постарше. – Ступай, чего уж там… Не боись, семье уж как-нибудь да сообщим, чтоб не ждали…

– Спасибо, – от самого чистого сердца поблагодарил Серега и, подумав, добавил: – Добрый вы, однако, дядя.