Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

Батт за руку вытащил Хрисонету из-под разваленной рубки. Среди пляшущих валов и клочьев пены он различил впереди темную громаду. Скала неотвратимо наплывала.

«Ну, вот и все...», — тоскливо подумал наксосец, не отрывая взгляда от угрюмого силуэта.

До того, как следующая волна накрыла корабль, он успел обмотать себя и долонку веревкой.

Удар... Треск... Батт и Хрисонета спрыгнули в море одновременно... Холод воды... Отчаянная попытка глотнуть воздуха... Загребая одной рукой, наксосец тянул долонку за хитон. Она барахталась, стараясь удержаться на плаву...

Батт очнулся оттого, что затылок стал горячим. Солнце немилосердно жгло огнем. Подсохшая соль неприятно стягивала кожу на лбу. Прибой тихо и ласково облизывал ступни. По песку перед самым лицом ползали рачки.

В воде покачивались останки керкура — просмоленные доски, размочаленные веревки, обломки весел. Мачта комлем загребала мокрый песок. Распустившийся по воде парус колыхался, словно парящий над донным илом хвостокол.

Хрисонета лежала рядом с ним на спине. Встав на колени, Батт сорвал с себя веревку. Зачерпнул ладонями воды, плеснул долонке в лицо. Она не подавала признаков жизни, тогда наксосец начал попеременно давить ей обеими руками на грудь и вдувать воздух в рот.

Внезапно Хрисонета зашлась кашлем, исторгая из себя зеленую слизь. Батт перетащил долонку в тень валуна, чтобы прислонить спиной к сырой, покрытой засохшими водорослями поверхности камня.

Постепенно она пришла в себя.

Спросила слабым голосом:

— Где мы?

Батт огляделся.

Отмель вздымалась из моря бурым каменистым бугром. Песчаная полоса по краю казалась желтым ободом перевернутой миски. А из воды у самого берега торчали острые перья скал. Вокруг бескрайняя лазурь, и больше ничего.

Наксосец буркнул:

— А то я знаю...

Они вместе обошли клочок суши. Ни ручья, ни зелени только базальтовые глыбы, комки гнилых водорослей, песок вперемешку с галькой и ракушками. Да еще корабельный мусор.

Батт не знал, что думать. С одной стороны, без воды и пищи им долго не протянуть. С другой стороны, акватория Хиоса должна кишеть судами, которые со всех концов ойкумены плывут на невольничий остров.

Одни капитаны везут рабов на продажу, другие хотят рабов купить. Рано или поздно мимо этого заброшенного богами и людьми места кто-нибудь обязательно проплывет. Но в этом нет ничего хорошего, потому что спасенный в море человек мгновенно теряет свободу.

«Пусть неволя, — решил он. — Как-нибудь выберемся, зато избежим мучительной смерти».

Поэтому, когда на горизонте показался маленький треугольный парус, наксосец вознес хвалу Зевсу Сотеру. Хрисонета забралась на скалу и начала махать руками, привлекая внимание рыбака.

Вскоре дощаник осторожно пробрался сквозь рифы. За борт полетел привязанный к веревке камень. Загорелый до черноты человек спрыгнул на мелководье.

Разговор был коротким. Хиосец попросил плату за спасение. Батт ответил, что денег нет, а все добро утонуло. Тогда рыбак жадно посмотрел на долонку. Хрисонета ответила хмурым взглядом.

Хиосец вернулся к лодке. Достал шест с ржавым крюком на конце. Криво улыбаясь, двинулся на наксосца. Батту пришлось попятиться к скале, хотя он успел подхватить с песка обломок базальта. Под ногами захлюпала вода.

Рыбак сделал выпад багром. Наксосец отпрыгнул в сторону, при этом крюк с хрустом прокарябал серую шершавую стену рядом с его головой. Еще один выпад, и Батт схватился за распоротое предплечье.

Внезапно долонка с отчаянным воплем прыгнула хиосцу на спину. Тот завертелся на месте, пытаясь сбросить ее, а она продолжала визжать и царапать ему лицо ногтями.

Стиснув зубы, Батт рванулся вперед. Но споткнулся о камень. Падая, все-таки извернулся как кошка, чтобы ударить хиосца острым обломком по колену. Тот заорал от боли.

Наксосец вскочил. Следующий удар пришелся по руке с багром. Рыбак выронил оружие на песок. Батт быстро поднял его и замахнулся. Крюк вошел хиосцу под ребра.

Батт дернул шест на себя. С перекошенным от боли лицом рыбак рухнул в лужу мутной застоявшейся воды. Хрисонета повалилась вместе с ним, но тут же отползла в сторону.

Багор поднялся в последний раз. Крюк пробил хиосцу глаз, и по луже растеклись красные разводы. Его ноги судорожно дернулись, а потом он затих.

Батт вытащил веревку из воды. Швырнул камень на мокрую сеть. Схватив пузатый мех, заглянул внутрь. Рыба! Годная для питья вода нашлась в закрытой пробкой фляге.

Пока он жадно пил, освобожденный от якоря дощаник дрейфовал к рифам. Передав флягу Хрисонете, наксосец взялся за рулевое весло. Вскоре опасные скалы остались позади.

Подгоняемая вновь посвежевшим Скироном, лодка двинулась на север. На закате морская синева вспучилась извилистыми темными наростами. Миновав заросший пиниями остров Венетико, Батт обогнул мыс Мастихо, а затем вышел в залив Каломоти.

Перед ним вставали Проватские горы Хиоса.

ГЛАВА 5

1

466—464 годы до н.э.

Хиос, Делос

Батт сидел на плоском валуне, лениво швыряя голыши в воду.

Хрисонета, закончив чистить рыбу, опустилась рядом. Он легким движением снял с ее щеки прилипшую чешуйку. Долонка благодарно улыбнулась.

Беглецы жили в сарае на берегу залива. Местный рыбак позволил наксосцу и его рабыне занять крохотную комнату, в которой раньше занимался починкой сетей. Здесь сильно пахло тиной, но к морским запахам пират давно привык.

Взамен Батт выполнял его просьбы. То хвороста насобирать, то подмазать глиной обвалившийся угол сарая. А когда рыбак возвращался с