«Попаданец» в СС. Марш на восток - Максим Шейко

В это же время XLI моторизованный корпус, отличившийся при взятии Ленинграда, воспользовавшись разрывами во фронте пятившихся советских войск, первым ворвался в пределы городской черты Москвы со стороны Химок. Пехота в серых мундирах, гробообразные колесно-гусеничные бронетранспортеры и танки с крестами на броне вызвали своим появлением на улицах московских окраин новый всплеск паники. В последний бой с ворвавшимися в город немецкими войсками пошли части столичного гарнизона, «истребительные батальоны» и войска НКВД, расквартированные в городе и окрестностях, – Западный фронт исчерпал свои возможности к сопротивлению.

У Ганса Нойнера в тот октябрьский день настроение было приподнятым и вполне благодушным. Объяснялось это сразу несколькими причинами: во-первых, он только что плотно пообедал тушеной картошкой со свежей свининой, а не традиционным Alter Mann [54], во-вторых, ему еще с утра удалось разжиться у интендантов парой бутылок французского коньяка, и, наконец, в-третьих, он был занят увлекательным и необременительным делом – наблюдал за воздушным боем. Обстановка на участке, занимаемом разведбатом, была спокойной, так что Ганс вполне мог себе позволить небольшое развлечение, чем он немедленно и воспользовался, удобно расположившись с биноклем за пригорком.

Зрелище было и впрямь увлекательное – в блеклом осеннем небе на небольшой высоте весело сновали, выписывая в трехмерном пространстве замысловатые фигуры, около двух дюжин советских и немецких самолетов. Все началось с того, что подходящую к фронту на небольшой высоте группу советских штурмовиков, переделанных из старых истребителей, атаковала целая эскадрилья сто девятых «Мессершмиттов». Одно звено сразу напало на три новых, остроносых русских истребителя, летевших чуть в стороне и выше штурмовиков, остальные навалились на ударную группу противника. У люфтов все складывалось просто замечательно: один русский истребитель был сразу же сбит в первой внезапной атаке, оставшуюся пару отогнали в сторону, загнав в облака, после чего Ганс потерял их из виду. Зато бой со штурмовиками развернулся чуть ли не над его наблюдательным пунктом. «Иваны», побросав свои легкие бомбы где попало, построили оборонительный круг и теперь пытались отступить обратно к себе. Получалось у них не очень. Атакуя с пикирования, «мессеры» раз за разом «клевали» эту карусель, причем не без успеха – три тупорылых самолета с красными звездами на крыльях уже врезались в землю.

Под завязку боя Ганс и другие наблюдатели из его роты получили неожиданный бонус – возможность самим поучаствовать в событиях. В результате очередной атаки оборонительный круг штурмовиков распался и «иваны» поодиночке ринулись кто куда. «Худые» азартно кинулись в погоню. Один из штурмовиков, видимо, неправильно соорентировавшись или, может, желая таким образом избежать преследования, устремился не на восток, а на юг – прямо над ничейной полосой. Впрочем, если русский и желал таким способом отделаться от истребителей, то надо признать, что ничего у него не вышло. Один из «сто девятых» быстро зашел ему в хвост и после нескольких очередей «крыса» [55] рухнула на буряковое поле, простиравшееся перед позициями разведывательного батальона, несколько в стороне от импровизированного НП Нойнера. По-видимому, пилот пытался посадить поврежденную машину на брюхо, но получилось это плохо – самолет пропахал в рыхлой почве довольно приличную борозду, после чего зарылся своим массивным, словно обрубленным, носом в землю и перевернулся через капот.

Правда, одержавший победу немецкий пилот вряд ли успел порадоваться своему успеху. Практически сразу после падения его противника он и сам оказался под обстрелом. Откуда вывернулся этот русский истребитель, Ганс не заметил – увлекся зрелищем падения штурмовика. По всей видимости, вернулся один из двух уцелевших эскортов, ушедший в облака в самом начале, – крутой парень, раз сумел уйти от преследования и не побоялся вернуться и вступить в бой, который уже был бесповоротно проигран! Причем в одиночку, потеряв обоих напарников, один из которых наверняка был сбит! Мда…

Для немецкого пилота эта атака также оказалась полной неожиданностью. «Мессершмитт» напоролся на трассу, протянувшуюся от русского истребителя, резко рыскнув в сторону, потерял свой и без того минимальный запас высоты и, зацепившись хвостом за землю, грохнулся на то же самое поле, в котором только что закопался советский штурмовик. Ганс опустил бинокль и сдвинул фуражку на затылок.

– Ну и дела, а как все хорошо начиналось…

Дальше события понеслись вскачь. Взвод легких зениток, прикрывавших расположение разведбата, дружно обстрелял русский истребитель, который не стал испытывать судьбу и, заложив крутой вираж, удалился на восток. После этого Ганс еще раз детально осмотрел оба разбившихся в зоне прямой видимости самолета.

– Ага! Русскому пилоту, кажется, хана, а наш уцелел. Только чего он там возится? Эй, Дитер! – Командир первого взвода оторвался от бинокля и повернулся к Нойнеру.

– Возьми отделение и сгоняй к самолету. Если пилот ранен, притащишь его сюда. И самолет осмотри – может, удастся его ночью вытащить…

– Jawohl.

Руст, на ходу отдавая команды, тут же бегом ринулся к своему взводу, стоявшему в резерве. Через минуту группка пятнистых фигурок уже пробиралась по ничейной полосе к валяющемуся вдалеке самолету. Русские тоже решили полюбопытничать, и от их позиций в сторону упавшего «Мессершмитта» вскоре тоже отправилась небольшая, но весьма подозрительная компания. Ганс, следивший со своего импровизированного наблюдательного пункта за всеми этими перемещениями, тут же отдал Геро команду на эскалацию конфликта. Несколько минометных мин, легших в непосредственной близости от русской разведгруппы, заставили тех поспешно отступить. Видимо, такая постановка вопроса местное советское командование не устроила, потому что вскоре заговорила уже русская минометная батарея, заставив отделение Руста рассредоточиться и срочно искать хоть какое-то укрытие. Воздушная битва плавно перетекала в наземное сражение, стремительно набирая обороты.

Следующий ход сделал Бестманн. Связавшись с артполком, командир батальона затребовал артподдержку дивизионных гаубиц, и вскоре на позиции русских обрушились пудовые осколочно-фугасные чемоданы. На такой аргумент «иванам» возразить было нечем. В результате минометный обстрел вскоре стих, а вслед за ним замолчала и гаубичная батарея. Маленькая битва большой войны закончилась, так толком и не начавшись.

Между тем парни Руста возобновили движение и вскоре достигли сбитого самолета. Пилот к тому времени уже пришел в себя и сумел выбраться из кабины, спрятавшись за корпусом самолета и поджидая разведгруппу. После непродолжительных переговоров пилот и разведчики еще немного покопались возле самолета, после чего двинулись в обратный путь. Удостоверившись, что новых сюрпризов не предвидится, Ганс, оставив Ланга следить за обстановкой, отправился в штаб батальона готовиться к приему нежданного гостя.

Летчик оказался совсем молодым парнем, на вид даже моложе Ганса. Лет двадцать от силы. Невысокий, худощавый, с косой темной челкой, падающей на лоб, в летном комбинезоне и ботинках. Свой летный шлем он нерешительно мял в руке. После пережитого боя, падения и последующих приключений парень явно пребывал не в своей тарелке. К тому же на фоне рослых, здоровых эсэсовцев, обвешанных оружием с ног до головы, щуплый и встрепанный летчик смотрелся довольно комично. Нойнер, едва только глянув на этого «аса», сразу же вспомнил «Счастливчика» Подольски, правда, тот ростом был повыше. А так вообще похож, такой же grunschnabel [56] – явно недавно на войну попал, может, даже сегодня первый раз в бою участвовал, вот и не привык еще ходить рядом со смертью.

– Лейтенант Курт Райх, пятьдесят вторая истребительная эскадра. – Парнишка явно старался произвести впечатление настоящего вояки, даже вытянулся по стойке смирно, для солидности.

Бестманн и Нойнер скептически переглянулись.

– Штурмбаннфюрер Вальтер Бестманн, дивизия СС «Тотенкопф». – Вальтер, как бы невзначай, повел подбородком, отодвигая ворот камуфляжной рубашки и ненавязчиво демонстрируя недавно полученный рыцарский крест (первый в дивизии!): знай наших! Затем последовал кивок в сторону Ганса: – Оберштурмфюрер Ганс Нойнер, это его парни тебя вытащили. Садись, лейтенант, передохни пока.

Ганс кивнул Русту, маячившему у входа в хату. Взводный отсалютовал рукой и, хлопнув по плечу стоявшего рядом гренадера, скрылся из виду. Гренадер молча сложил в углу парашют и несколько железяк, после чего тоже исчез. Пока происходило это молчаливое действо, Бестманн (тоже молча) добыл из-под стола бутылку коньяка и, набулькав приличную порцию в обычную жестяную кружку, пододвинул ее летчику.