Мошенники времени - Роберт Асприн

Журналисты сыграли далеко не последнюю роль в его решении смыться ночью и отправиться в Нью-Йорк.

В этом прогнившем до основания городе историю вроде его собственной можно было без особого труда похоронить под грудой информации о коррумпированных политиках, росте преступности, насилия и греха — собственно, последнее и делало Нью-Йорк тем местом, где полудикий приемный монгол мог отточить свои таким трудом наработанные навыки. Скитер вздохнул. Это были суровые годы, во многих отношениях куда более суровые, чем жизнь в стойбище Есугэя. Но он выжил. Одна мысль о возвращении…

«Я всегда могу снова шагнуть в Монгольские Врата, — напомнил он себе. — Темучин должен сейчас биться с Аргутаем, и весь его род сейчас где-то там. Темучин примет меня, возможно, он даже помнит парня, развлекавшего его всякими фокусами по вечерам, пока взрослые ели, рассказывали друг другу истории и напивались до блевоты. Жить с Темучином лучше, чем возвращаться в Нью-Йорк». Да что там, почти все что угодно лучше, чем возвращаться в Нью-Йорк. Он не был уверен в том, что проживет долго, если вернется, и привык за эти годы к комфорту, но есть ведь судьба и похуже, чем пасть в битве.

Кстати о судьбе… так звонить ему Буллу Моргану или нет?

Наконец пошел выпуск новостей, которого он ждал, и на экране появилось тошнотворно-сладкое личико «Джуди, Джуди Джейнс!». Она ослепительно улыбнулась камере и похлопала ресницами, приняв идиотский вид, вполне соответствующий идиотскому содержанию. Однако первое же ее сообщение вмиг приковало внимание Скитера.

Инцидент, имевший место сегодня вечером в Общем зале прямо перед входом в «Радость эпикурейца», заметно удивил местных жителей и озадачил службу безопасности. Непосредственная свидетельница события, всем хорошо известная жительница вокзала Голди Морран, любезно согласилась поделиться впечатлениями с нашими зрителями.

На экране появился Враг крупным планом.

Скитер изощренно выругался. По-монгольски.

— Ну, я не совсем уверена, все произошло так быстро, но мне показалось, что Скитер Джексон выскочил из-за той колонны и побежал от человека, которого я никогда в жизни не видела.

— Вы абсолютно уверены в том, что это был именно он, мисс Морран?

На несколько секунд на экране появилась улыбающаяся физиономия Скитера с его идентификационной карточки. Подпись под фотографией гласила: «Безработный мастер-мошенник». Скитер пришел в совершеннейшую ярость.

Камера переключилась на панораму Общего зала. Да, это был момент торжества Голди. Глаза ее сияли дьявольским светом.

— Ну… нет. Я не могу поклясться в этом, но, видите ли, мы со Скитером заключили довольно крупное пари, так что я предприняла некоторые шаги, с тем чтобы следить за его перемещениями. Боюсь, я не могла бы считаться официальной свидетельницей для вокзальной службы безопасности, но этот человек был действительно похож на него. Но знаете ли, — ее губы скривила злобная усмешка, — в наше время развелось столько мошенников, что их уже трудно стало различать… Все они так похожи…

Остальная часть репортажа — обыкновенный треп и домыслы, совершенно бездоказательные, разумеется, но каждое слово было тщательно просчитано: они все сделали, чтобы лишить его последнего шанса задурить голову любому, кто посмотрел бы эту передачу. В полумраке комнаты Скитер стискивал кулаки в бессильной ярости. Заявить о своем ранении? Черта с два! Он выиграет это пари и вышибет эту гарпию с пурпурными волосами отсюда к чертовой матери!

Скитер свирепо ткнул пальцем в пульт, переключая канал. Комната наполнилась убаюкивающей музыкой и медленно сменявшими друг друга пейзажами как Верхнего, так и Нижнего Времени. И с этим сраным гладиатором он тоже сам разберется. Ничто не испортит ему игры. Даже Люпус Мортиферус и его пятьдесят проклятых золотых аурий.

Он нашел нож, чуть не лишивший его жизни, и стиснул пальцы на рукоятке. Скитер Джексон не был искушенным бойцом — он ведь был еще совсем мальчишкой, когда его, так сказать, «спас» изумленный разведчик, — но пару финтов он знал. Возможно, Люпуса Мортиферуса ждет не меньший сюрприз, чем Голди Морран. Он злобно швырнул нож через всю комнату, и тот вонзился лезвием в мягкую облицовку стены. Классный метательный ножик… Ублюдок! Нож был совершенно современный. Или он украл его, или кто-то ему помогает.

Скитеру надо было узнать, так это или нет. И если помогает, то кто. И чем скорее он это узнает, тем лучше. Задача обезвреживания этого гладиатора выходила на первый план.

В отличие от большинства монголов, весьма невысоко ставивших человеческую жизнь, Скитер свою ценил очень высоко. Он совершенно не собирался погибать от рук оскорбленного типа из Нижнего Времени, отрезавшего языки тем несчастным, которыми владел, и потрошившего людей ради забавы и денег.

Запертый между двумя мирами, вырастившими его таким, каким он стал, Скитер Джексон слушал музыку, баюкал больную шею и не мог решить, убить ли ему гладиатора каким-нибудь дьявольским методом, или же изыскать способ отправить его туда, откуда он явился, — навсегда, разумеется.

Можно представить себе, как сильно боролись в его душе два этих мира, если к тому утреннему часу, когда он все же уснул, он так и не пришел к какому-либо решению.

Малькольм встретил Марго, когда она выходила из душа, и от одного ее вида совсем раскис. Все же он сумел совладать со своим голосом:

— Ты всегда так потрясающе выглядишь нагишом, Марго?

Марго подмигнула и жестом коварной обольстительницы протянула ему полотенце, чтобы он вытер ей спину.

Малькольм зарычал, но вытер ей спину так же нежно, как вытирал бы испуганному фавну.

— Так, значит, ты делала домашние работы? — спросил он. Он и не думал, что его голос может звучать так хрипло.

Марго рассмеялась.

— Спрашиваешь! Каждую свободную минуту, когда не сидела в классе. Ты даже не поверишь, как прозвали меня приятели.

— Ну? — спросил Малькольм, грозно выгибая бровь, чтобы скрыть приступ отчаянного страха при мысли о том, что кто-то из этих приятелей мог быть достаточно молод и красив, чтобы обратить на себя ее внимание.

— Да! Сумасшедшая Марго, вот как они меня называли. Я не ходила ни на вечеринки, ни на пикники — если только это не было связано с чем-то важным из того, что я изучала, — и я ни разу не ходила на свидания.

— Ты в этом уверена? — поддразнил ее Малькольм.

Взгляд ее зеленых глаз сделался вдруг совсем серьезным.

— Ни разу. — Она сжала его руку. — Неужели ты думаешь, что все эти мальчуганы, которые только и умеют, что лакать пиво и похваляться своими подвигами, могут хоть сколько-нибудь интересовать меня? После всего, что мы пережили с тобой, Малькольм? Разве что одному Богу — а может, и кому посильнее — удастся разделить нас.

Малькольм уронил полотенце и нежно поцеловал ее. Впрочем, поцелуй их недолго оставался нежным. Когда они наконец оторвались друг от друга, задыхаясь и пылая, Малькольм едва смог выдавить из себя: «Ясно».

Глаза Марго вновь смеялись, сияя зелеными искорками.

— Я только хотела убедить тебя. Малькольм облизнул опухшие губы, потом улыбнулся.

— Отлично! — Впрочем, когда он потянулся к ней для еще одной попытки, Марго со смехом отпрыгнула.

— Ох нет! Я такая жутко чистая и хочу такой оставаться по меньшей мере час, мистер Мур! — Она нырнула в спальню и меньше чем через две минуты появилась оттуда в модных черных джинсах в обтяжку, легком свитере и мягких темных ботинках. Малькольм вдруг заметил, что на всех ее вещах стоят солидные парижские марки. Она не разменивалась на яркие однодневки, явно отдавая предпочтение той одежде, которая никогда не выйдет из моды.

— Ладно, — заявила она, мотнув не просохшими еще волосами — волосами, над которыми, похоже, хорошо поработали в парижском салоне. — Ты говорил что-то про ленч?

— Гм… Ну да, конечно, говорил. Отлично, Марго, тогда пошли — сейчас же!

Он грозно сдвинул брови. Марго рассмеялась и схватила его под руку. Они вышли из квартиры и пошли по коридору к ближнему лифту. Они так и шли, не отпуская рук, и воздух между ними, казалось, гудел от невидимых глазу, но осязаемых токов.

— После ленча куда? — хрипло спросила Марго, когда они вошли в лифт. — К тебе или ко мне?

Малькольм ничего не мог поделать с приступом острого желания, пронзившего его стрелой, но все же он не потерял голову настолько, чтобы не помнить конечно, формально у Марго каникулы, но ей надо уделить время и учебе, причем не у Малькольма в постели. Или на диванчике. Или на полу в столовой. Или…

Он тяжело вздохнул

— Боюсь, ни туда, ни туда. Есть еще один человек, с которым я тебя хотел познакомить.

Зеленые глаза вспыхнули вдруг подозрением.

— С кем это?

Малькольм усмехнулся и щелкнул ее по носу.