Молот Златы (СИ) - Хелен Кир

о его личном не спрашиваю. С другой стороны, он все видел, что с Ваней было, то есть не все, но многое. Да к черту!

— Сева, — приторно ласковым голосом зову. Как только замолкает, маню его пальчиком. — Член у него огромный, чтоб ты знал, — развожу руки и примерно на полметра замахиваюсь — но на этом инфопоток прекращается. Андестенд? Вот и бьютифул! Так ты говоришь?

— Ладно, прости, — приходит он в себя и перестает смеяться. — Мне костюм нужен. Хороший, естественно, строгий и все такое. У меня кастинг. Ты подберешь! А с меня фудкорт, идет?

— Жлоб! Хорошо, двигаем в «Бастион», там есть что посмотреть.

О, я знаю этот бутик, там классные вещи продаются. Папке все время там подбираем, он доволен. Ткань изделий хорошая, плотная и приятная. Выглядит потрясно, вычурно и дорого. Ценник правда поднебесный, но это же не проблема, как я понимаю.

— Сорочку будем брать? — уточняю, уже перегоняя в голове модели, которые могли бы хорошо сесть на этого дрища.

— Ебстессьно! Монета имеется на все приблуды. Кстати, скороходы тоже будь любезна подсмотреть, — все накидывает мне дел сверху.

— Эксплуататор! Буржуй! — сплю комплименты оборзевшему от своей значимости парню. — Куда ты собрался?

Он, конечно же, не отвечает. Притворно возмущается вздохами и тащит меня вперед по эскалатору. Прыгаем через две ступени, нечаянно сталкиваемся со стоящими там людьми. У Севки в заднице детство играет. С ним иногда стыдно, но весело. Самое интересное оказывается впереди.

Если бы знала, что этот павлин такой претенциозный, ни за что не пошла. Я вспотела, пока подбирала именноэтоткостюм, в каком Сева был бы просто не отразим. Французский, итальянский, немецкий крой — все в помойку. Этому денди-извращуге не подходит ничего! Из примерочной периодически доносятся недовольные вопли, ноет, скулит и психует парень. Все не то!

— Давайте, пошевеливайтесь, — презрительно цедит слова, обращаясь к консультантам. Я его не узнаю. Капризничает с наслаждением и даже зло. — Еле передвигаетесь, коровы. Несите барахло. Эй, ты, чего тащишь? Я не на разборку в Вашингтон еду. Убери эту херню!

Приятная игра по выбору одежды мне резко перестает нравится. Я киваю бледной, обслуживающей нас, девушке и прошу ее бросить ворох костюмов на столик, стоящий рядом. Знаком показываю, чтобы покинула примерочную. Она все кладет и выходит.

— Слышишь ты, — заглядываю к нему через шторку — еще раз так будешь с персоналом разговаривать, все брошу и уйду. Не веди себя, как мажор-урод.

— Это их работа! — со странной ненавистью, прищурив глаза высвистывает. — Я им бабки принес, пусть жопой трясут. Навезли всякого говна!

— Говна? — удивленно качаю головой. — А может это ты слишком мал для товара этой лавки? Жрал бы больше, подкачался, волосы свои дебилоидные подстриг. Может и сел бы тогда костюмчик! Извини, но тут серьезные тряпки, клоунского ничего нет, смирись. И еще, мы тут постоянные клиенты… — тычу в него обоснованной претензией. — Ты Янку за что обидел? Она профессионал, фигуру мужиков на раз-два видит и предлагает тебе товар исходя из твоих параметров и потребностей. Не ори на нее, зараза!

— Ох, блядь, святая Злата! Выйди вон, я в трусах стою, — выпроваживает меня из тесного пространства.

Достал уже, не может остановиться. Ну хорошо же! Иду в зал и нахожу расстроенную Яну. Прошу прощения, успокаиваю и беру каталог новых моделей для папы. Не могу отказать себе в удовольствии и попросить давнюю знакомую об одной детали. Яна недолго сопротивляется, но потом выносит мне стакан воды. Беру емкость и иду к примерочной назад, отдергиваю завесу и поливаю орущего Всеволода Большой Гандон!

— Веди себя прилично! Веди себя прилично! — повторяю и повторяю.

— Шахова, зараза! — удивленно восклицает. — Ты что…холодно! Убери! Дура… — швыряю ему пачку салфеток, чтобы обтерся. Трусы особо не намочил, нормально значит. Обойдется. Севка, поджав губы, молча уже вытирается и потом выпрямляется под моим осуждающим взглядом. Пятерней приглаживает торчащие волосы и царским голосом вещает. — Ну хрен с вами, несите шмотье, буду паинькой.

— Молодец, только сначала, гадина, перед Яной извинись.

А он оказывается злой, не предполагала даже такое. Сканирует исподлобья, насупливается. Пробормотав ругательство, отстраняет меня и идет в зал прямо в одних трусах. Слышу, как напряженным голосом приносит извинение Яне и возвращается.

— Довольна?

— Да, приступаем.

Английский вариант прекрасно садится на худощавых молодых людей, это известная истина. Подбираем Севке именно такой. Смотрится строго и официально, но не пуритански. Пиджак удлинен и притален, брюки обтягивают как надо. Сева преображается и меняется на глазах. Перестал психовать и выделываться и сразу дело пошло. Перебираем с азартом гончих собак сорочки и галстуки. Откладываем с Яной на выбор несколько штук. Сева молча наблюдает и не говорит ни слова, покорно примеряет и лишь кивает. Вот как людям ледяной душ помогает. Я снова люблю этого чекане.

На кассе заставляю его оставить огромные чаевые за нервы и мокрый пол. Морщится, но платит. На выходе подмигиваю Яночке, она сжимает кулачок показывает жест «но пасаран». Смеюсь и тяну Севку за собой.

Обувь выбираем не так болезненно. Это то, что нравится парню, он оживает. Итальянские модели стоят на примерочном коврике в ряд, только хватай нужное. Божественная кожа, колодки наиудобнейшие. Красота! В пакет ложится не одна пара, а сразу три.

Идем перекусить, потому что я уже еле волокусь, ведь пятый час пошел, как бродим по ТЦ. Ноги отваливаются просто, хорошо, что кеды обула, иначе кобздец. Севка набирает целые подносы и тащит. Боже, мы столько не съедим. Он снова превращается в милого парня, которого я знаю и мне легко и приятно болтать с ним. Дергает лишь одно, что сегодня Молот весь день молчит, ни слова больше не пришло в мессендж.

Нагибаюсь поднять упавшую сумку, как вдруг раздается затонированный мужской взрослый голос.

— Здравствуйте.

Поднимаюсь и перевожу взгляд на незнакомца. Не очень приятный тип в целом, что ему нужно непонятно. Он холеный, сверкающий роскошью и благополучием, такого странно видеть здесь, особенно на футкорте. Смотрится, как пучок свежесрезанной петрушки среди подвядших овощей. Но не это все вносит диссонанс, далеко не это. Господин смотрит на меня очень липко, вымазывает в своем густом взгляде. Это очень странно, ведь мы не знакомы, чтобы так пялиться.

— Пап? — бормочет Сева. Вид его ужасен. Он становится бледным и испуганным, мне кажется, что у него даже губы дрожат. — А мы тут едим.

— Вижу, — холодно бросает. — Арнольд Владиславович, — протягивает мне руку. Я пожимаю сухую горячую ладонь и бормочу свое имя. Этот человек меня странно подавляет. — Приятно познакомиться. Злата.

Арнольд Владиславович задерживает мои пальцы с своей руке