Без лица - Мартина Коул

Казалось, прорвало плотину: из него изливались переполнявшие его обида и боль. Мария слушала то, что в глубине души давно уже знала.

— Она не разрешала мне навещать тебя, — продолжал говорить Кевин. — Нельзя было даже упомянуть твое имя, чтобы не разразился скандал! И я мирился с этим. Не был в достаточной степени мужиком, чтобы поддержать свою собственную дочь, единственного человека в семье, который действительно что-то значил для меня. Я восхищался тобой, когда ты смело говорила с ней, ведь у меня никогда не хватало на это духу. Мне даже некуда было пойти. Я лишь платил по счетам и выгуливал ее по этим чертовым магазинам и вечеринкам.

— Папа…

Мария чувствовала его боль, как свою собственную. Она плакала, и Кевин даже не подозревал, что во всем она обвиняет себя.

— Ладно, вообще-то я здесь из-за Тиффани. Я видел Сиси Велбек. и она сказала мне, что социальная служба забрала Анастасию, а сама Тифф исчезла. Я приходил к ней на квартиру. Легавые взломали дверь, она теперь заколочена и опечатана. Я решил, что тебе тоже надо знать об этом.

Мария опустилась на стул и тяжело вздохнула.

— Что происходит с нашей семьей, папа? Наверное, мы прокляты. С тех пор как я вышла на свободу, у нас одни неприятности. Я их просто притягиваю.

Она плакала, и Кевину очень хотелось утешить ее, но он не знал как. В некотором смысле то, что она сказала, было правдой.

Патрик не пришел домой, и Тиффани становилось все хуже. Наркотики давно закончились, и она была в относительно здравом рассудке. Она была очень удивлена, увидев фотографию Анастасии на каминной полке, но совершенно верно догадалась, что это было сделано специально для женщин, которых Пэт приводил сюда, а вовсе не являлось проявлением отцовской любви.

Ее мать оказалась права, и это еще больше угнетало Тиффани. Мозг разрывался между мыслями о дочери и наркотиках. И, если честно, она не знала, что ей сейчас больше нужно. Тиффани сидела в безупречно чистой кухне, обставленной дорогой мебелью, и смотрела в окно. На улице было очень оживленно, и она думала обо всех этих людях, знать не знавших о том дерьме, с которым она сталкивается каждый день. Постоянно звонил телефон, и она слушала разные голоса, в основном женские, и пыталась догадаться, кто они. Она поняла, что у Патрика Коннора есть своя жизнь, настоящая жизнь. Раньше ей это никогда не приходило в голову.

Ей становилось по-настоящему худо, и Тиффани знала, что ей как можно скорее нужно принять дозу. Она прошла в спальню и принялась подряд открывать все ящики и шкафы, не совсем понимая, что конкретно хочет найти, ведь Патрик слишком умен, чтобы держать наркотики дома. Вскоре в шкафу она обнаружила коробку из-под обуви и, открыв ее, широко улыбнулась: коробка была полна денег — двадцати- и пятидесятифунтовых банкнот, связанных в аккуратные пачки по тысяче фунтов. Тиффани уселась на пол, дрожа от страха и возбуждения. Здесь такая куча денег, и, если она возьмет немножко, вряд ли он заметит пропажу. Глядя в коробку, она видела лишь наркотики, наркотики, все больше наркотиков. Внезапно она осознала, что улыбается как безумная. Анастасия исчезла из ее памяти, будто ее никогда и не существовало. Схватив две пачки денег, она запихала их себе под блузку и спустя несколько минут сидела уже в такси. У нее была цель, и она была полна решимости осуществить ее как можно скорее.

Она разминулась с Патриком на сорок пять минут.

Мария заперла офис и отправилась на кладбище Восточного Лондона. Стоя у могилы Бетани и глядя на небольшое покосившееся надгробие, она чувствовала, как комок подступает к горлу. Солнце сияло высоко в небе, и птицы пели в ветвях деревьев. Вверху проревел самолет, и Мария задумалась на секунду, куда он летит. Она никогда не летала на самолете. Она путешествовала один-единственный раз, когда ее перевозили из одной тюрьмы в другую. Дархэм, где находилась тюрьма, по всей видимости, прекрасный город. Она же видела лишь старый грязный замок, где отбывала свой срок. Она многого не делала из того, что обычные люди воспринимают как само собой разумеющееся. Пару раз, подростком, она была в Сазенде с друзьями и один раз, ребенком, в Волтоне-на-Нейзе с родителями. Они жили в фургоне, и она была в восторге. Ее мать на отдыхе казалась более радостной, и на эти две недели они забыли свое вечное противостояние. Вся ее жизнь была никчемной. Но, в отличие от Бетани и Каролины, у нее была хоть какая-то жизнь.

Мария положила розы на могилу и, присев на корточки, принялась очищать участок от сорняков. Одновременно она разговаривала с Бетани, пытаясь выпросить у нее прощение, но не находила нужных слов. Вместо этого на нее нахлынули воспоминания.

Она вспоминала, как все они ходили гулять, их наряды, их прически, уложенные по моде того времени, как, став старше, дружно выкрасились в блондинок. Вспоминала раскатистый смех Бетани, услышав который, люди невольно начинали улыбаться. Видела сомнительные пабы и клубы, где они были самыми крутыми девочками и где принимали участие в драках и попойках. Как могли они считать это нормальной жизнью? Что заставляло их думать, что, отдаваясь мужчинам за деньги или подарки, а иногда даже за несколько стаканов спиртного, они становятся какими-то особенными?

Мария вытерла глаза платком, который нашла в кармане.

— Ну и ну…

Чей-то голос прервал поток ее воспоминаний, и, обернувшись, она увидела Джейни Дуглас, сестру Каролины.

— Уж тебя-то я меньше всего ожидала здесь сегодня увидеть.

Мария буквально онемела от страха. Она попыталась подняться, но Джейни усадила ее на землю, надавив на плечо своей сильной рукой.

— Не бойся. Я тебе ничего не сделаю, я просто хочу поговорить.

— О чем? — сглатывая слюну, спросила Мария.

Джейни пожала плечами:

— Не знаю даже.

Она села рядом с Марией и, открыв большой пластиковый пакет, вытащила оттуда термос с чаем и несколько бутербродов.

— Я делаю это каждый год. Прихожу на кладбище и убираю их могилы, смотрю, как здесь дела. Похоже, сегодня ты сделала работу за меня. Я всегда прихожу, когда погода солнечная. Каролина вон там, рядом.

Мария не ответила ей, она просто настороженно наблюдала, ожидая нападения, которое казалось ей неминуемым.

— Бедная Бетани. Да и ты тоже, и Каролина, ничего вы в своей жизни не видели. Думали, что вы такие умные, с этими вашими наркотиками и распутством. И куда это привело всех вас, а? Теперь твой отец угрожает всем пушкой, Карен, жирная тупая корова, за решеткой, а ты думаешь, что против тебя весь мир ополчился.

— Что это значит — мой отец угрожает пушкой?

Джейни внимательно посмотрела на Марию и поняла, что та действительно ничего еще не знает.

— Разве ты не слышала, как он хотел прикончить Пити? Напугал этого жирного борова до смерти. А ты хорошо выглядишь, Мария, молодо. Думаю, это оттого, что ты сидела себе в тюрьме и не было у тебя настоящих проблем, которые расписали бы твою рожу морщинами…

Джейни страдала ожирением и выглядела намного старше своих лет. У нее был вид женщины с неудавшейся судьбой, у которой слишком много детей и слишком мало свободного времени. Ее когда-то блестящие каштановые волосы висели безжизненными жидкими прядями и явно нуждались в помывке, голубые глаза выцвели, а дряблая кожа покрылась пятнами.

Она заметила, что Мария ее рассматривает, и улыбнулась. Даже зубы ее выглядели серыми, причем нескольких не хватало.

— Просто я вышла замуж за Стиви Бейли. — Джейни произнесла это извиняющимся тоном, будто объясняя, почему так выглядит. — Вонючий козел, вот он кто. Я иногда даже завидую Бетани и Каролине. Всегда молодые, всегда их вспоминают с любовью.

Она налила им обеим чаю, и Мария с благодарностью взяла свой стаканчик. Какое-то время женщины молча пили чай, прислушиваясь к звукам вокруг себя, к шуму на шоссе, глядя на скорбящих людей у свежих могил.

— Скажи, почему ты это сделала? — спросила вдруг Джейни.

Мария пожала плечами.

— Я действительно не знаю, Джейни, — сказала Мария. — Я раз за разом прокручиваю в памяти события того дня и не могу выделить ничего, что могло бы послужить причиной. Полагаю, я ничего не соображала. Думаю, мы дрались. Это было обычным делом. У нас ведь была репутация драчуний. Мы все три стали настоящими суками. Помнишь футболку Бет? «Я превращаюсь в суку за 2,5 секунды!»

Они заулыбались, вспоминая.

— Да, она была неплохая девчонка.

— Джейни, это правда, насчет моего отца, или просто Блэки болтают?

— Им теперь не до шуток. Народ в открытую выступает против них, мать Карен отказалась от нее. Ты сейчас почти мученица. По крайней мере, ты тогда не соображала, что делала. Все знали, что ты наркоманка.

— Мы были такими глупыми и ничего не понимали.

Джейни пожала плечами и развернула бутерброды.