Поцелованная Тьмой - Полина Корн

уголка рта. Не электрические разряды, а расплавленное удовольствие, сосредоточенное только в этом мужчине. Он сглатывает, и я перестаю существовать, безответственно отдаваясь на волю эмоций. Не помню, как сдираю с него ненавистную рубашку, но прикосновения к голой коже острые, и ранят сильнее любого ножа. Как запретный плод, я исследую новые территории невероятного масштаба, и загорелая кожа демона вкусная, соленая, как будто купаешься в море, образовавшемся в кратере потухшего вулкана.

Его руки везде. Я, полностью обнажена, в ворохе подушек, и он нависает сверху, пожирает меня раскаленным взглядом, обжигает каждым прикосновением. В отличие от меня, окончательно свихнувшейся от страсти, он все еще себя контролирует. Выводит узоры на светлой поверхности бедер, наслаждается контрастами, наклоняется и обводит языком ямочку пупка. Невольный стон вырывается из моей груди, и я умоляю его подняться и поцеловать меня. Хочу чувствовать его всем телом, тереться о бронзовую кожу, вдыхать аромат пепла и пожара. Азаил рычит, накрывая мои требовательные губы безрассудным поцелуем, и мы теряем себя.

Такой строгий и безразличный. На самом деле – дикий огонь, сжигающий все на своем пути. Он уничтожил мое стеснение смелыми прикосновениями, разрушил сомнения и предрассудки, в мгновение избавив от одежды, спалил дотла остатки здравомыслия, когда лизнул чувствительную тонкую кожу сгиба шеи, повторив страстный, собственнический поцелуй Эйнара уже наяву. Вены на теле зажглись, пробуждая родовую магию, и лавина нахлынувших ощущений сосредотачивается между бедер, скручиваясь жгутом неудовлетворенного желания.

Демон трется об меня возбужденным естеством, случайно раздвигая складочки, и затрагивая самое чувствительное место. Я извиваюсь под ним, хочу заполнить непонятную пустоту внутри, кусаю чужие губы, пью тяжелое дыхание.

– Нет, – он снова рычит, безотчетно сжимая одной ладонью мою ягодицу.

– Да, – я почти молю, всхлипываю, кручу бедрами, разнося эликсир возбуждения по его стволу. Толстый и длинный, такой притягательный, что я начинаю выть от бессилия, скованная сильными руками.

– Прекрати, Камилла! – рявкнул Азаил.

Я распахиваю глаза.

Мы стоим. Одетые. Вокруг выжженный круг из обугленного текстиля. Я бесстыдно прижимаюсь к мужчине, запустив одну руку в брюки магистра. Ладонь сжимает напряженный орган, по инерции продолжая фрикционные движения. Замираю. Другая моя рука сильно обхватывает талию демона, направляя его. Его ладонь давно обосновалась под юбкой, собственнически поглаживая центр моего возбуждения, губы замерли в сантиметре от моего уха. Я слышу глубокое дыхание демона.

– Что это было? – обессиленно спрашиваю, не в состоянии оторваться от мужчины.

– Стихийный прорыв, – его голос почти шепчет и от того кажется еще более эротичным, я трусь о пальцы, неведомо как оказавшиеся между моих бедер, – прекрати, Камилла, – снова говорит он, а сам лишь совершает очередной виток сумасшедших прикосновений.

– Это вам пора остановиться, – произношу еле слышно в ответ, двигаясь в приспущенных брюках Азаила.

Глава 21. Сметенная преграда

Всего лишь рука. Маленькая, она даже не может полностью обхватить его. Но мое воспаленное нутро жаждет почувствовать ее кровь на языке, заклеймить девушку родовой магией, спрятать от всего мира, от Эйнара, от Отбора, будь он неладен, утащить во дворец и вдалбливаться в хрупкое податливое тело до исступления, пока не успокою свое альтер-эго, которое слишком настойчиво мечется в нерушимой клетке.

Возраст многое значит для нашей расы. Чем дольше ты проживаешь с частичкой Хаоса, тем больше учишься контролировать неуемную страсть и импульсивность второй натуры. Мой демон был прожженным стариком, видевшим тысячи разных женщин, вкусившим особо занимательных, но ни в ком не находившим желаемого отклика. Он потерял всякую надежду, смирился с долгим существованием без права продолжить себя.

Одуряющий запах юранского шиповника показался странным совпадением, насмешкой судьбы. Милая девушка вошла в прокуренный зал таверны и я лениво прошелся взглядом по идеальной фигуре – ничего примечательно, разве только металлический оттенок волос… Когда же к аромату сладкой ягоды примешался терпкий запах страха, острая нотка ненависти и ничтожная капля возбуждения, я сам не понял, как оказался на балконе. Тонкое белье, едва прикрывающее алебастровую кожу упругих ягодиц пропиталось кровью. Мой демон заурчал, взяв след, но я заткнул его резким приказом, когда заслонил девушку собой. Тьма, как верная подруга пришла по одному мысленному слову, тени стягивались в пульсар, куда же настойчиво вплелась нить Огня. Смелая девчонка выполнила указания беспрекословно, и когда нежные руки обвили меня, сплетаясь в замок на торсе, я почти физически ощутил волнение на тонком плане. Что-то очень быстро менялось в скучной, почти созерцательной жизни, внося сумятицу, разлад и Хаос.

Я обнаружил себя целующим нежную кожу запястья. Когда это произошло? Демон неистово бился о решетку, казавшуюся мне нерушимой. Кто бы мог подумать, что по прошествии двухтысячелетнего существования можно остаться таким наивным. Я отказал ей, хотя видел в штормовых глазах такую потребность и желание, что пах мгновенно свело судорогой прокатившейся по телу ответной волны. Повелитель не имеет слабостей. Он контролирует вторую ипостась, избегает сомнительных связей и читает политические талмуды, походя наказывая провинившихся слуг. Он не шатается по тавернам, спасая вкуснопахнущих девчонок и лобызая им ручки. Однако я делал именно это.

Помню, как бросил холодный взгляд в ответ на восхищенный и страстный порыв Камиллы. Я снова был Повелителем. В ее доме, разговаривая со знакомым дипломатом, не раз присутствующим на вычурных приемах в тронном зале, у которого едва не случился инфаркт, когда он узнал меня. И все же люди глупы. Слишком мало живут, ярко сгорают в своих чувствах, мечутся по пепелищу разбитых надежд. Вот и Кристоф Флар с чего-то взял, что совет Повелителя Анкуррата может быть проигнорирован. Он решил, что Камилла не такой уж и желанный приз. Недооценил силу крови Первородных. А я боролся с адскими порывами своего демона, намеревающегося прямо там, в доме Фларов взлететь наверх, отыскать комнату девушки, и ввалиться в нее без приглашения. А потом реализовать все, самые порочные фантазии.

Потом корил себя за излишнюю холодность, роясь в воспоминаниях моего протеже. Эйнар был способным учеником. Несколько десятков лет служил командиром боевого крыла, почти безупречный контроль над сущностью Хаоса, и кто бы мог подумать, что все рухнет, едва в небольшой кабинет войдет угловатая фигурка неинициированной девушки, а пространство заполнит опьяняющий флер осенней ягоды.

Ментальные щупы перебирали картинки прошлого, смакуя его сны, как гурман обсасывает утонченную косточку кролика, приготовленного самым искусным поваром. С мазохистским удовольствием я погружался в воспоминания Эйнара, впитывая яркие образы смущенной Камиллы, или Камиллы в белых простынях, Камиллы с испуганно распахнутыми серыми глазами. Или заигрывающий, соблазнительный взгляд на ритуале. Я узнал ее через своего ученика, и попал в тупик.

Глотал алкоголь, мысленно отсылая в Бездну все Стихии, включая тех трех, которые сделали из меня – меня. Они жутко веселились, накачивая сильную душу до остатка, почти