#RealRPG. Замок рабов 3 - Александр Сергеевич Виланов

вижу, что ты здесь, — ответил он. — Такова моя привычка: в первую очередь обращать внимание на магические материи, и только во вторую — на людей. Возможно, мысли я иначе, я бы смог предотвратить катастрофу… — добавил он с задумчивостью, но без сожаления или раскаяния.

Старик не выглядел ни злодеем, ни добряком. Он производил впечатление человека, который чётко знает, что происходит вокруг, и чего хочет он сам.

— Керсадес собственной персоной, я так понимаю? — спросил я.

— Да. Величайший архимаг, хранитель восьми королевств, и прочие глупые титулы, которые для меня напридумывали люди. А теперь перейдём к делу. Я так понимаю, ты и есть тот, кому удалось собрать воедино фрагменты моей души?

Я кивнул.

— Значит, испытание ма’лари ты тоже прошёл. А это, в свою очередь, говорит о том, что мы с тобой обладаем схожим складом ума и прекрасно сработаемся.

Надо же. Несмотря на свою самоуверенность, говорит он со мной, как с равным. Похоже, титулы и вертикаль власти для него — и правда лишь пустой звук. Сразу видно человека действия.

— Я знаю, какие вопросы ты хочешь задать, и готов на них ответить, — сказал Керсадес. — Раз нам предстоит работать вместе, то я напрямую заинтересован в том, чтобы ты видел полную картину и знал о событиях, произошедших в этом мире.

Он осмотрелся.

— Вижу, ты облагородил этот замок мебелью. Идём, присядем.

Мы сели в кресла напротив друг друга. Остальные союзники тоже расселись на диванах — Керсадес не возражал.

— Итак, позволь мне представиться ещё раз, — сказал он. — Только без глупых титулов, а представить себя тем, кем я являюсь на самом деле. Я Керсадес, сильнейший маг этого мира. Я тот, кто создал Систему. Тот, кто перенёс людей с твоей планеты в этот мир. И сейчас я расскажу тебе, для чего я это сделал.

Глава 13

Создатель Системы

Керсадес был величайшим магом Ардориса, но это мы уже и так знаем. И стал он таковым не только потому, что с детства увлекался магией и был в этом деле настоящим гением (хотя и поэтому тоже).

Основная мотивация была другой. В истории этого мира уже была пара эпизодов, когда в мир приходило великое зло. Как водится, тут же обнаруживался великий герой, который побеждал это зло и вновь приносил мир на земли Ардориса.

Керсадес понимал, что в будущем непременно случатся новые катастрофы, и что тогда человечеству понадобится новый герой. Но проведя несколько лет в путешествиях и повидав почти весь мир, маг понял, что в его эпохе такого героя нет. Нет гениев с огромной силой, способных противостоять великому злу.

Тогда Керсадес пришёл к простой мысли: этим героем должен стать он. И ведь стал. Овладел почти всеми известными школами магии, раскачался настолько, что стал сильнейшим магом в истории человечества.

А потом пришло зло. Архимаг узнал, что скоро на людей обрушится проклятие, которое лишит их всех человеческой сущности и превратит в монстров.

— Известно хоть, что это за проклятие? — спросил я. — Кто его наслал?

— Само собой, — кивнул маг. — Я всё выяснил, и даже знал конкретное имя.

— И?

— Айролея. Высшая дриада, хранительница жизни.

Да ладно? Всё это время она и была главной злодейкой?

— Скажем прямо, её характер не очень соответствовал титулу «хранительницы», — сказал я. — Поехавшая злобная богиня, мечтающая истребить всех людей.

— Она не всегда была такой, — сказал Керсадес.

Раньше Айролея любила всех живых существ, и людей в том числе. Но ей было невыносимо смотреть, что эти люди творят. Постоянные конфликты, войны, в ходе которых люди не только уничтожали друг друга, но и сильно вредили дикой природе.

А будучи хранительницей жизни, Айролея чувствовала каждую смерть, каждое срубленное или сожжённое дерево, каждую загрязнённую реку.

И в какой-то момент она сломалась. И пришла к простой мысли: люди — лишние в этом мире. Без них Ардорис станет лучше. Тогда она и начала создавать проклятие, которое лишит всех людей их человеческой сущности и превратит в монстров.

— А монстры (все эти зомби, демоны) — это типа не зло? Это другое? — хмыкнул я.

— Совсем другое, — кивнул маг. — Все живые существа так или иначе вредят друг другу. Но никто не делает это в таких масштабах, как люди. Волк убьёт оленя ради пропитания, но не станет убивать тысячу оленей из-за того, что они верят не в того бога. И не станет сжигать лес, чтобы выкурить их из укрытия.

— Мда, тут не поспоришь, — кивнул я.

Керсадес узнал о планах Айролеи. Но даже его способностей было недостаточно, чтобы победить дриаду на пике силы. По сути, она вообще была бессмертной. Могла перенести свой разум в ближайший куст, дерево, пролетающую мимо птичку… Да даже в землю под ногами! После чего сбежать и переродиться в другом месте. Дриада была воплощением природы, и нельзя было убить её, уничтожив лишь одно тело.

А вот она могла победить архимага за одну секунду, применив на него то самое заклятье монстрофикации.

Поэтому Керсадес стал разрабатывать контрмеры, которые позволили бы защитить людей от проклятия.

Первым его проектом было усмирение самих людей. Он создал магию, которая могла выкачивать из людей злобу, делая их более миролюбивыми. Тогда и у дриады пропала бы мотивация устраивать людям судный день.

Вот только злоба эта не могла просто раствориться в воздухе. Нужен был сосуд, который её вместит. Да не какой-нибудь резервуар, а разумное живое существо. Человек, проще говоря.

Керсадес не любил втягивать в свои планы посторонних. Но и сделать сосудом самого себя не мог, так как был высокий риск утратить рассудок. Тогда на роль сосуда вызвалась его возлюбленная. Керсадес согласился, провёл ритуал, и с этого дня излишки людской злобы стали собираться в одной женщине.

Но злобы этой оказалось слишком долго, и случилось то, чего Керсадес больше всего опасался: его любимая обезумела и потеряла над собой контроль. И в придачу к этому обрела жуткие способности, из которых позже сформировалась новая школа магии.

— Кажется, я уже догадываюсь, как эту возлюбленную звали, — сказал я.

— Да, это была Моргана. — кивнул маг.

Проект оказался неудачным. Сосуд для ненависти смог усмирить людей совсем ненадолго, лишь на пару лет. Да ещё и сам стал новой проблемой. Средоточие злобы нельзя было