Длинная тень - Синтия Хэррод-Иглз

– Я всегда знал, что ты в первую очередь беспокоишься о своем комфорте и удовольствии.

– А о чем же еще? – Масслдайн изобразил удивление и взглянул на Хьюго. – Хотя наш маленький Макнейл сделал маленький модный уголок для католичества. Чем ты собирался нас развлекать, после того как мы наедимся и напьемся до бесчувствия за твой счет? Мы что, должны отслужить мессу? По крайней мере, это будет что-то новенькое.

Хьюго улыбнулся.

– У меня есть для вас занятие, но вы ни в жизнь не догадаетесь какое. Подождите немножко, и вы все поймете. Джон, еще немного вина сюда! Может быть, пойдем посмотрим на картежников? У нас есть еще по меньшей мере час.

Развлечение, организованное им с той долей склонности к оригинальности, которая досталась ему от матери, явилось несколько позже в виде четырех актрис из бродячей труппы. Они представили на суд зрителей небольшой спектакль, состоящий из нескольких сцен-пантомим, имели дикий успех, и после двух действий им, наконец, было позволено отведать прохладительного, после чего девушки были похищены наиболее расторопными гостями. Остальные молодые люди выпили столько, что многие встретились в традиционном месте – под столом. Словом, вечеринка приняла обычный для подобных сборищ оборот, и для наиболее увлекшихся вином гостей закончилась завтраком с хозяином и уверениями в вечной дружбе. Вечеринка удалась на славу, и Хьюго был вполне счастлив, хотя и надеялся провести эту ночь с Молли. Однако в полпятого утра, увидев Масслдайна в собственной квартире, он понял, что значит настоящая дружба.

– Ты хороший парень, – выдохнул Масслдайн ему в ухо и всей своей тяжестью навалился на него, пока Хьюго волок его на себе тс несколько ярдов, которые разделяли двери их апартаментов. – Если они тебя не испортят, ты далеко пойдешь! Обещаю! Я никогда не видел такого симпатичного жеребенка и хочу, чтобы ты женился на моей сестре, вот что! – пьяно, чуть нараспев, пробурчал Масслдайн.

– Спасибо, – мрачно ответил Хьюго, понимая, что удостоился комплимента высокого ранга.

– Это правда, мой друг! У отца очень странные идеи насчет будущего моей сестры Каролин, но у тебя есть деньги, кровь, и ты отличный парень. Ты должен провести с нами Рождество. Вот что я имею в виду. Обещай мне, Макнейл, ты, молодой негодяй! Ага! Я вижу в твоих глазах юную Молли, но позволь мне сказать вот что: каждому молодому человеку необходимо иметь любовницу, выпить свою норму вина и проявить себя на дуэли, чтобы стать настоящим мужчиной. Но, пережив все это, он должен, в конце концов, жениться на девушке из приличной семьи. Любовница у тебя уже есть, и в один прекрасный день ты обязательно поймаешь свой сифилис. Если тебе придется сражаться на дуэли, будь уверен, ты выиграешь. И не сомневайся, что твой замечательный товарищ Джон Бовери, граф Масслдайн, будет твоим секундантом. А потом ты женишься на Каролин. Обещаешь?

– Обещаю, – ответил Хьюго, не совсем понимая, что обещает, хотя Масслдайн, похоже, имел еще менее четкое представление об этом. Он открыл дверь в апартаменты приятеля и сдал его слуге с рук на руки.

– Я отведу его в постель, милорд. Спасибо, – поблагодарил слуга – солидного вида седобородый старик, который являлся семейной реликвией, поскольку служил этой семье с давних пор. Закрывая за собой дверь, Хьюго услышал сонный голос товарища:

– Он ведь католик. Ты увидишь – он сдержит свое обещание.

Венчание было очень тихим, скромным и совсем невеселым. Аннунсиата подумала, может ли быть удачным брак, который начинается так грустно. Глаза принцессы Мэри, невесты, были красны от слез: она рыдала, почти не переставая, с того самого момента, как король сказал, что ей предстоит выйти замуж за Вильгельма из Голландии, своего кузена. Казалось, она могла разразиться слезами в любую секунду, но это было бы нарушением этикета. Аннунсиату, уставшую от собственных проблем, связанных с воспитанием непослушной дочери, так бесило сопение, дрожание губ и всхлипывания принцессы Мэри, что у нее чесались руки отвесить ей звонкую оплеуху.

Арабелла, стоящая рядом с матерью, испытывала к невесте чуть больше симпатии, потому что она являла странный контраст со своим женихом. Принцесса была очень высокой – пять футов одиннадцать дюймов, даже без каблуков, темные вьющиеся волосы лежали на ее плечах. Она была красива, как все Стюарты, ей исполнилось пятнадцать лет, а в этом возрасте все прелестны. Невеста стояла, одетая по последней дворцовой моде, с некоторым шиком, и, если бы не печальная участь, довлевшая над ее судьбой, словно рок, была бы игривой и счастливой девочкой.

Принц Вильгельм, кузен Мэри, вовсе не соответствовал идеалу ее девичьих грез. Начать с того, что жениху было двадцать семь лет, и Арабелле, которой минуло шестнадцать, он казался, как и принцессе Мэри, стариком. Это был некрасивый, на четыре дюйма ниже своей невесты, худой мужчина с чахлой грудью и высоко поднятыми плечами, а его бледное лицо свидетельствовало о постоянных болезнях. У принца была астма, он шумно дышал ртом, и казалось, что его узкая грудная клетка может провалиться от любого вздоха. Он был одет по датской моде во все черное, без всяких украшений, и, к ужасу англичан, носил вместо парика собственные волосы. Его каменное лицо было нелюдимым: он никогда не улыбался, редко говорил, а если вынужден был делать это, то очень скупо и по делу, без всяких словесных украшений и комплиментов, как принято у английских кавалеров. Арабелла думала, что ни за что не пошла бы замуж за такого, и удивлялась, почему невеста не убежит из-под венца. Решив, что принцесса, должно быть, дура, она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, пока мать суровым взглядом не приструнила ее.

Епископ Комптон произносил торжественную брачную речь с таким выражением, что, казалось, все присутствующие должны были проникнуться важностью данной церемонии. Аннунсиата оглядывалась в изумлении и недоумении, надеясь найти хотя бы одно лицо, выражавшее радость по поводу происходящего действа. Герцог Йоркский выглядел гневным и угрюмым, эта свадьба была ему ненавистна; он был вынужден согласиться на нее только потому, что король не оставил ему выбора. Он хотел выдать Мэри за французского принца, католика: ему не нравились ни положение Вильгельма, ни его религия, кроме того, было хорошо известно, что тот высказал неудовольствие по поводу низкого происхождения матери невесты. Все также прекрасно знали, что мать Вильгельма, сестру герцога, Мэри, принимали в Дании без энтузиазма, а другую Мэри Стюарт, похоже, не очень чествовали в Голландии. Но протестантские свадьбы были чрезвычайно популярны среди английского народа, и король, как обычно не без задней мысли, настоял на своем, так что Джеймс вынужден был подчиниться брату.