Переплетение - Алексей Поселенов

— Ну вот, — одобрительно улыбнулся отец, — значит, так и будешь действовать. Мы с Антохой копнить будем, а ты греби. Да смотри не пропускай ничего. И шибко много не собирай, чтоб легче опрастывать было. Давай я тебе на сидушку фуфайку ещё накину, чтоб помягче было.

Стрелка была лошадь покладистая, ранее не замеченная в особой у́роси. Пока Юрка слушал как управляться с граблями, она спокойно стояла, помахивала хвостом и головой, отгоняя мух и слепней. Когда же он, забравшись на сиденье, уселся поудобнее и прикрикнул: «Н-н-о-о!», она тихо и спокойно пошла. Стоило ему чуть потянуть вожжи влево, как Стрелка послушно поворачивала влево, вправо — вправо. Когда надо было сдать назад, он не особо понимал, как надо действовать, просто тянул вожжи на себя, и Стрелка, чуя пожелания молодого возничего, пятилась задом.

И Юрка быстро приноровился. У него стало вполне неплохо получаться колесить по покосу и скрести землю граблями, собирая сено в кучи. Он жалел Стрелку, старался не перегружать грабли и освобождал их, может быть, даже чаще, чем нужно. Отец сперва пристально следил за сыном, но потом, глядя, что всё идет вполне неплохо, сосредоточился на копнах.

Подошло время обеда. Перекусили тем, что собрала мать: свежие огурцы, зеленые стрелки лука-батуна, вареную молодую картошку, вареные яйца, хлеб, да бутылку утрешнего молока. Хоть и неказистой может показаться эта еда, но на свежем воздухе, когда уже подустал, то ничего вкуснее и не надо. Наевшись, легли в теньке немного отдохнуть. Стрелка пощипывала траву тут же, неподалёку.

— Ну что, хлопцы, хватит прохлаждаться! — поднялся через десять минут отец. — Отдохнули малёха, пора и честь знать. Надо дальше работать, пока погода даёт.

Они сметали уже две копны, и хотелось до вечера сделать ещё парочку.

Юрка снова залез на грабли и поехал грести сено дальше. Он успел три или четыре раза освободить гребенку от сена, как внезапно Стрелка взбрыкнула и, громко заржав, резко ускорила ход.

— Эй! Ты куда!? — закричал Юрка, натягивая поводья. Он не понял, что произошло. — Тпру-у!

Но Стрелка не слушалась и, снова громко заржав, рванула вперед ещё сильней. И тут Юрка заметил, что вокруг неё кружат то ли пчёлы, то ли осы. Скорее всего, это были осы, а может, даже и шершни, которые иногда делают свои гнёзда в земле. Наверное, лошадь наступила ногой на такое гнездо и разрушила его, и те сразу набросились на бедное животное. Но в тот момент Юрке некогда было думать об этом, он просто догадался, что Стрелку кто-то больно укусил, и, похоже, не один раз.

Лошадь, не реагируя на его крики, помчалась вкруговую по большой поляне. Юрка перепугался. Одной рукой он держал вожжи, а другой что было сил вцепился в сидушку, чтобы не слететь с неё. Грабли подскакивали на кочках, а в голове у него вертелась одна мысль: «Хоть бы только вниз не свалиться». Упасть вниз означало попасть под эту страшную «расчёску» из кривых стальных прутьев, а это ничего хорошего не сулило. «Если уж и грохнуться, то лучше бы назад», — думал Юрка, подскакивая на кочках.

В какой-то момент, когда грабли подпрыгнули особенно сильно, он бросил вожжи и схватился за сиденье двумя руками. Краем глаза он видел бегущего отца, который размахивал руками и кричал:

— Вожжи-то… вожжи пошто бросил?!

К счастью Стрелка дальше побежала туда, где сено было ещё не убрано, поэтому грабли быстро набились до отказа, и лошади стало тяжело. Осы давно отстали, и она наконец-то остановилась.

Тут же подбежал запыхавшийся отец и схватил Стрелку за узду.

— Тпру-у-у… тихо, тихо… — тяжело дыша, он стал гладить лошадь по морде. — Юрка, чего случилось-то? Чего она понесла? — отец повернулся к сыну, и тот заметил, как у него трясутся губы.

Испуганный Юрка сидел, по-прежнему вцепившись двумя руками в сидушку, и боялся отпустить её.

— Пап, я не знаю, — пробормотал он. — Укусил её, похоже, кто‑то, осы, наверное…

— Да чтоб им… Ну тихо, тихо… — успокаивал отец лошадь, которая стояла, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, и время от времени испуганно всхрапывала.

Когда все успокоились, отец сказал сыновьям:

— Давайте, хлопцы, только мамке не будем ничего про это говорить. Пожалеем её, а то она перепужается. Ладно?

Братья согласно кивнули.

А потом дома, когда Юрка после ужина сидел на крылечке и щелкал семечки, на улицу вышел отец и сел рядом.

— Сынок, я чего тебе сказать ещё хотел… — он достал папиросу, задумчиво помял её пальцами и закурил.

— Чего, пап?

— Ты на будущее одну штуку запомни — никогда не бросай вожжи. Понимаешь? Никогда… Лучше свалиться, но вожжи в руках держать, тогда шанс будет, а иначе… Тут ведь дело такое — или ты правишь лошадью, или она тебя несет куда хочет. Поэтому никогда, что бы ни случилось — не бросай вожжи. Понял? — он улыбнулся и обнял сына.

— Понял, — кивнул в ответ Юрка.

— Ну вот… — отец немного помолчал, глядя вдаль, потом задумчиво сказал: — Да и по жизни так же… Всегда, сын, держи вожжи сам, в своих руках, никому не отдавай. Ежели сам не будешь жизнью своей править, то охотников много найдется. Завезут так, что рад не будешь. Ну ладно, иди в избу, спать уж пора ложиться…

И вот сейчас Юрий Корепанов шагал проселочной дорогой и думал над вдруг вспомнившимися словами отца. Как же давно всё это было! И словно в какой-то другой жизни, как и не с ним вовсе.

Уставшее за день солнце скатилось по небу вниз и, казалось, легло передохнуть на лес, темневший на горизонте. Всё вокруг — поля, кусты, деревья — приобрело нежный бледно‑оранжевый оттенок. «Так что ж, отец, выходит, я снова вожжи бросил, так что ли? Отдал непонятно кому их и всё», — Юрий Николаевич шел, пиная белые пухлые шапки одуванчиков, и вспоминал свою жизнь.

…С самого детства он очень любил лес. Любил деревья, особенно нравились ему сосны — высоченные, тянущие свои прямые как струны стволы ввысь, туда, где больше солнца. Нравилось ему работать с деревом, дома он всегда что-то строгал, пилил в небольшой сараюшке, служившей отцу мастерской. И после школы хотел поступать в лесоторговый техникум, который находился в соседнем райцентре. Но так получилось, что как только он окончил десятый класс, отец сильно заболел и слёг. Юрка тогда дальше учиться никуда не пошел, остался дома и устроился работать в совхоз помощником тракториста. Через год его призвали в армию, и он решил поступать в техникум