Поцелуй перед смертью - Айра Левин

— Да, мне очень хотелось бы этого. Да, мне хотелось бы.

На какое-то мгновение на другом конце провода повисла тишина.

— Я мог бы принести её сейчас, — промолвил он, прерывая молчание. — Я как раз в вашем районе.

— Нет, — поспешно ответила она. — Я ухожу.

— Ну, тогда, может, завтра…

— Меня — меня и завтра не будет. — Она неловко переступила с ноги на ногу, устыдившись собственной лжи, устыдившись того, что ей не хотелось принимать его в своей квартире. Наверно, он был вполне приличный человек, и он любил Эллен, а Эллен уже не было в живых, а он проделал такой путь, чтобы привезти книгу Эллен… — Мы могли бы встретиться где-нибудь сегодня днём, — предложила она.

— Отлично, — согласился он. — Это было бы здорово.

— Я направляюсь — в район Пятой Авеню.

— Тогда давайте встретимся, скажем, перед статуей Рокфеллеровского Центра, перед одним из Атлантов, поддерживающих мир.

— Хорошо.

— В три часа?

— Да. В три. Большое спасибо за звонок. Очень мило с вашей стороны.

— О, не стоит, — сказал он. — До свидания, Мэрион. — Последовала пауза. — Мне как-то странно называть вас мисс Кингшип. Эллен столько рассказывала о вас.

— Всё нормально. — Она опять смутилась, почувствовала себя не в своей тарелке. — До свидания, — пробормотала она, так и не сумев решить для себя, как называть его — Бад или мистер Корлисс.

— До свидания, — повторил он.

Она положила трубку и какое-то время стояла, продолжая глядеть на телефон. Затем повернулась и направилась к кофейному столику. Опустившись на колени, она продолжила прерванную работу, непривычно резко и размашисто проводя тряпкой по стеклу, потому что распорядок всего сегодняшнего дня уже был нарушен.

2

Укрывшись в тени вздымающейся к небу бронзовой статуи, он стоял спиной к пьедесталу, в безупречно сидящем костюме из серой фланели, держа под мышкой бумажный свёрток. Встречно-направленные людские потоки, смешиваясь друг с другом, протекали перед ним — медлительные на фоне автомобильного движения, ревущих автобусов и нетерпеливо лавирующих такси. Он внимательно рассматривал лица. Типично для Пятой Авеню; мужчины в пиджаках с мягкими, свободного покроя плечами и в галстуках с узко стянутым узлом; женщины, стесняющиеся собственного изящества, в строгих костюмах и стильных шарфиках, с высоко поднятыми прекрасными головками, как если бы полчища фотографов дожидались их где-то там впереди. И, похожие на воробьёв, залетевших в птичник, розовощекие фермеры пялились на статую и на затачиваемые солнцем шпили собора Святого Патрика на противоположной стороне улицы. Он рассматривал внимательно их всех, пытаясь вспомнить снимок, который однажды давным-давно показала ему Дороти. "Мэрион тоже не дурна, но только она носит вот такую причёску". Он улыбнулся, вспомнив, как сердито нахмурилась Дороти, чопорно стянув свои волосы назад. Его пальцы перебирали бумажную складку свёртка.

Она появилась с северной стороны, и он узнал её с расстояния в добрую сотню футов. Она была высокая и худая, пожалуй, чересчур худая, и одета была практически так же, как все остальные женщины вокруг: коричневый костюм, золотистый шарфик, фетровая шляпка, будто сошедшая с иллюстрации в журнале «Вог», сумочка на ремне через плечо. Однако, держалась она напряженно и неловко в своём одеянии, как если бы оно было пошито по чужой мерке. Стянутые назад волосы оказались каштановыми. Её большие карие глаза были похожи на глаза Дороти, однако на её исхудалом лице они казались просто огромными; высокие скулы, такие очаровательные у её сестёр, у неё выглядели очерченными слишком резко. Приблизившись, она увидела его. С вопросительной, неуверенной улыбкой она подошла к нему, явно теряясь под его пристальным взглядом. Помада на её губах, отметил он, была бледно-розового цвета; по его представлениям, такую использовали только робко экспериментирующие над собой школьницы.

— Мэрион?

— Да. — Замешкавшись, она протянула ему руку. — Как поживаете? — сказала она, с поспешной улыбкой взглянув на него из-под полуопущенных ресниц.

Он осторожно взял в свою руку её длинные холодные пальцы.

— Здравствуйте, — сказал он. — Я с нетерпением ждал встречи с вами.

Они проследовали в коктейль-бар за углом, обставленный нарочито в стиле первых лет колонизации Америки. Мэрион после некоторых колебаний заказала Декири.

— Бо… боюсь, я не могу оставаться здесь долго, — сказала она, с неестественно прямой спиной сидя на краешке стула, неподвижно вцепившись пальцами в свой стакан.

— Куда же они всегда так спешат, эти хорошенькие девушки? — поинтересовался он с улыбкой — и тут же увидел, что это неверный ход: она улыбнулась натянуто, казалось, выпрямившись ещё сильнее. Заинтересованно он посмотрел на неё, выдерживая необходимую паузу. А после продолжил: — Вы ведь работаете в рекламном агентстве, не так ли?

— "Кэмден и Гэлбрейт", — ответила она. — А вы всё так же в Колдуэлле?

— Нет.

— Эллен, кажется, говорила мне, что вы на предпоследнем курсе.

— Я был, но мне пришлось бросить учёбу. — Он отпил мартини из своего стакана. — Отца больше нет. Я не хотел, чтобы мать работала дальше.

— О, простите…

— Может, я смогу доучиться в следующем году. Или перейду на вечернее обучение. Где вы учились?

— В Колумбии. Вы из Нью-Йорка?

— Из Массачусетса.

Всякая его попытка заставить её говорить о ней самой заканчивалась тем, что она задавала ему встречный вопрос. Или начинала обсуждать погоду. Или указывала на официанта, пугающе похожего на Клода Рейнза.[12]

Под конец она спросила:

— Это та книга?

— Да. "Обед у Антуана". Эллен хотела, чтобы я прочитал её. На форзаце есть её заметки, поэтому я подумал, что вам было бы приятно получить её… — Он передал ей свёрток.

— Лично я, — сказал он, — предпочитаю книги чуть-чуть посерьёзнее.

Мэрион поднялась из-за стола.

— Я уже должна идти, — сказала она извиняющимся тоном.

— Но вы ещё даже не допили ваш коктейль.

— Мне очень жаль, — сказала она поспешно, взглянув на свёрток у себя в руках. — У меня встреча. Деловая встреча. Опаздывать на неё было бы нежелательно.

— Но… — он тоже поднялся.

— Мне очень жаль. — Она сконфуженно посмотрела на него.

Он положил на стол деньги.

Они вернулись на Пятую Авеню. На углу она снова протянула ему руку. Она по-прежнему была холодной.

— Было очень приятно встретиться с вами, мистер Корлисс, — сказала она. — Спасибо за угощение. И за книгу. Я очень тронута — вашим вниманием… — Она повернулась и растворилась в потоке людей.

Он стоял какое-то время неподвижно, совершенно опустошённый. Затем, сжав губы, направился вперёд.

Он следовал за ней. На её шляпке коричневого фетра была золотистая лента, ярко сверкающая в лучах солнца. Он выдерживал дистанцию порядка тридцати футов.

На перекрёстке Пятой с Пятьдесят Четвёртой улицей, перейдя на другую сторону авеню, она продолжила двигаться на восток, к Мэдисон Авеню. Он знал, куда она идёт; он помнил её адрес в телефонной книге. Она пересекла Мэдисон и Парк Авеню. Остановившись на углу, он наблюдал, как она взошла по ступеням бывшего особняка.

— Деловая встреча, — пробормотал он. Он подождал здесь несколько минут, сам не зная, чего ждёт, а потом развернулся и медленно побрёл назад к Пятой Авеню.

3

После полудня в воскресенье Мэрион отправилась в Музей Современного Искусства. Первый этаж всё ещё был занят автомобильной выставкой, которую она посмотрела раньше и нашла неинтересной, а на втором этаже было, против обыкновения, очень людно, и она прошла по винтовой лестнице на третий этаж, чтобы побродить там, наслаждаясь давно знакомыми изваяниями и картинами: светлой пластикой "Девушки, моющей волосы", стремительностью "Птицы, парящей в небе".

В зале скульптуры Лембрука[13] находились двое мужчин, но они ушли вскоре после того, как туда вошла Мэрион, оставив её одну в прохладном, выдержанном в серых тонах, кубической планировки помещении, на диагонали которого, как бы противостоя друг другу, были установлены две статуи, мужская и женская, — мужчина был изображён стоящим в полный рост, женщина — опустившейся на колени; их худые, удлиненных пропорций тела были прекрасны. Сосредоточенность их лиц придавала им какой-то неземной, почти религиозный настрой, так что Мэрион всякий раз могла смотреть на них без малейшего смущения, которое обычно возникало у неё при виде скульптурного изображения обнажённой натуры. Она начала медленно обходить статую юноши кругом.

— Здравствуйте, — раздался у неё за спиной радостно-удивлённый возглас.

Это, должно быть, ко мне, подумала она, ведь здесь больше никого нет. Она обернулась назад.