Ошибка архитектора - Эйлин Торен

полю лучше не идти, — ответил ей на это Рэндан. — Да и это не самое высокое дерево.

Она кивнула. Её начала бить дрожь.

— Надо было не ждать Яци, — раздосадованно проворчала горничная.

— Замёрзла? — спросил конюх и, положив руки на её предплечья, растёр их ей.

Эйва подняла на него глаза, вроде не был высоким, но возвышался над ней как гора. Встретилась с ним взглядом. Цвет глаз у него был как у неё — серо-фиолетовым, только сейчас глубоким тёмным, хотя может и всегда таким, а у Эйвы глаза были светлее. Сейчас его взгляд возбуждённо горел и внутри всё ухнуло.

Рэндан прижал её к дереву, нагнулся и поцеловал. Такой требовательный, грубый поцелуй, от которого сразу насквозь пронзает, словно нет возможности терпеть, когда очень сильно обоим хотелось, но всё что-то мешало, а тут вот дорвались. И Эйва задохнулась, его руки легли на ствол дерева с обеих от неё сторон и это было ещё хуже, чем если бы он её обнял. Потому что вот от таких мужчин она всегда теряла голову, от тех, кто был прямолинеен и твёрд в своих намерениях.

Рэндан отстранился, а Эйва всхлипнула, словно захлебнулась и срочно надо было вот под дождь, потому что нужно, чтобы дрожь была от ледяной воды, а не от стиснувшего всё внутри желания. Он нагнулся, чтобы ещё раз поцеловать, но она его остановила.

— Нет, — с трудом выскользнула и встала прислонившись к другой стороне ствола, пыталась отдышаться и успокоится.

Это решение было верным, потому что нечего травить себя, нечего отдаваться безумию, когда нет такой возможности, когда от этого может зависеть твоя работа, когда завтра можно оказаться где-то в другом месте как ей, так и, судя по всему, ему.

— Это потому что я не герцог? — прохрипел конюх, ухмыляясь.

И вот это Эйву задело, она задохнулась гневом, обидой и разочарованием.

— Что? — выдавила она, разворачиваясь к нему, и влепив пощёчину, вылетела под дождь.

Конечно, ну как она могла забыть, что про неё сказал дворецкий, как она могла не понять, что шрам на шее видно, а такой мужчина, как Рэндан, да понятно, что сделал свои выводы.

Сколько раз она уже вляпывалась в это? Сколько раз мужчины делали такие ошибочные выводы о ней? Некоторые почти сразу, а кто-то мгновенно менялись, сталкиваясь с её увечьем. Было так горько и обидно за себя саму.

Эйва шла по дороге, сметаемая дождём, и даже не сразу сумела понять, как Рэндан поймал её, и утащил под другое дерево, а когда она попыталась начать сопротивление, закрыл своим телом, на этот раз подняв руки чтобы закрыть свою голову. Начался град. Огромные глыбины, размером в половину куриного яйца падали с неба, били ей по ногам и его по спине.

— Прости, — проговорил он тихо, и горничная удивилась, как смогла расслышать его в таком шуме.

В этот момент где-то громыхнуло, потом возник какой-то жуткий, пугающий шум.

— Что это? — спросила Эйва.

— Может дерево раскололо молнией, а может мост смыло, — ответил Рэндан, опуская руки и делая шаг назад. — Надо идти, пока перестало.

Горничная кивнула и они поспешили по дороге в сторону дома.

— Боги вас хранят, — Янра встретила их на пороге с полотенцами. — Эйва, милая, иди скорее, я ванну сделала. Погреешься.

Женщина благодарно кивнула.

— Спасибо.

Янра побежала на кухню, а Эйва сделала шаг в сторону, как Рэндан поймал её за рукав.

— Прости меня, Эйва, — проговорил он, хмурясь. — Я не хотел обижать тебя.

Она повела головой, принимая извинения, он отпустил. Когда Янра выбежала с кухни, сказать, что налила ему горячего вина, чтобы согреться, конюх уже ушёл.

Горячая вода согрела Эйву, она вылезла, вытерлась и глянула на себя в зеркало.

Волосы намокли и теперь безумными, непослушными вьющимися тяжёлыми локонами. Обычно Эйва заплетала их в косу на ночь, чтобы не путались, днём ходила с собранными сзади, на затылке. Она всегда завидовала таким как Ланира — волосы послушные, лёгкие, можно сделать на голове произведение искусства.

Собственно Эйва умела это делать — сколько актрис королевского театра прошли через её руки? Причёски она умела делать любые и всегда инстинктивно знала, что какой из девушек подойдет лучше, кому собрать наверх, а кому распустить, кому попроще, кому сложно. Эйва никогда не ошибалась.

А вот со своими волосами она не дружила. Да и вообще с телом своим не очень была в ладах — принимала недостатки, даже шрамы, но как это часто бывает очень хотела, чтобы было иначе. Но толком и сказать наверное не смогла бы что именно — может ноги потоньше, может грудь попышнее, руки и шею изящнее… и так далее и тому подобное.

Эйва фыркнула, ухмыляясь, собрала мокрые волосы в ткань.

Ужинать господа не стали. Эйва спустилась только, чтобы помочь Янре и его светлости уложить расстроенную отсутствием Бэлта и напуганную грозой госпожу Нииллу.

Оставаться со слугами на ужин не стала и, поднявшись наверх, переоделась в ночное. Согревшись тёплым вином и укутавшись в одеяло, горничная подошла к окну. Отсюда была видна часть зимнего огорода, часть кладовых, и Эйва невольно вернулась к тому, что произошло между ней и Рэнданом.

Конечно она тоже хотела, чтобы он её поцеловал и было бы глупо говорить, что это не так. Да и понравилось — потянуло же ему навстречу. Но слова мужчины, когда она сказала нет, всё равно больно ранили, правда это её внутреннее желание всех оправдать тоже не дремало, оно никогда не давало женщине спокойно жить.

К ночи успокоившаяся было стихия разошлась с новой силой.

Эйва не могла уснуть, она спустилась вниз, выпить воды, потому что вино хоть и согрело, но стала мучить жажда. Поднимаясь обратно, услышала что-то на хозяйском этаже, выглянула и увидела, как Верон целует Шэйли. Потом его словно ударило пониманием и сожалением, он отстранился, но девушка не отпустила его. И поддавшись, герцог сгреб её в объятия и утянул к себе в комнату.

Эйва стояла, прислушиваясь, и по щекам текли слёзы. Ей было так жаль их всех. И Верона, и Шэйли, и Иана, и Ланиру…

Она сама не поняла, как добрела по внутренней части дома до комнат в кладовых, где жили Рэндан и Бэлт.

Эйва стояла перед открытой дверью, видела лежащего на кровати мужчину и снова скрутило воспоминанием о поцелуе. У неё видимо слишком давно не было мужчины, поэтому тянуло желанием, до боли, или… она уже не могла понять, что вообще она здесь делает.

Горничная мотнула головой, отругала себя, потому