Брежнев - Леонид Млечин

30 декабря вернувшийся в Москву Козлов доложил:

– Товарищ Кунаев предложение о переходе на работу в Совмин республики воспринял по-партийному…

7 января 1960 года Брежнев докладывал еще один важный кадровый вопрос: что делать с Алексеем Илларионовичем Кириченко, который еще недавно был членом президиума и фактически вторым секретарем ЦК?

Кириченко Хрущев взял в Москву из Киева, приблизил. Но вскоре убедился, что на роль второго человека Алексей Илларионович, у которого был тяжелый характер, не тянет, и расстался с ним.

Брежнев предложил отправить Кириченко или послом в Чехословакию, или первым секретарем Ростовского обкома. Кириченко захотел поехать послом, но за ночь передумал и попросился в Ростов. Правда, на этой должности его продержали всего полгода и отправили на пенсию.

Некоторые кадровые решения Брежнева отменялись.

Геннадий Иванович Воронов рассказывал, как в 1960 году его вызвал Леонид Ильич:

– Принято решение утвердить тебя первым секретарем Целинного крайкома и одновременно третьим секретарем ЦК Казахстана.

– Как же так, почему со мной никто даже не поговорил, не спросил мое мнение? – растерялся Воронов.

– Решение принято, – твердо сказал Брежнев, – поезжай во Внуково, лети в Казахстан на пленум.

Воронов вышел. В коридоре встретил другого секретаря ЦК, Николая Григорьевича Игнатова. Пожаловался тому на то, что решили его судьбу, даже не спросив.

Игнатов посмотрел на него с недоумением:

– На президиуме Полянский и Брежнев сказали, что ты согласен.

– Никто со мной не говорил.

Игнатов рад был поставить подножку товарищу:

– Пошли ко мне в кабинет, звони Хрущеву. Воронов пожаловался первому секретарю:

– Никита Сергеевич, это секретарь Оренбургского обкома Воронов говорит. У меня столько дел в Оренбурге. Мне хотелось бы там еще два-три года поработать.

– Так говорили, что ты дал согласие, – удивился Хрущев.

– Никто со мной не беседовал.

– Скажи Брежневу, чтобы подобрал другую кандидатуру. Воронов вернулся к Брежневу. Леонид Ильич выругался, решение отменил, но Воронову это запомнил.

Брежнев не уступал товарищам по президиуму ЦК в славословии Хрущеву. Причем делал это легко. 1 февраля 1960 года обсуждалась предстоящая поездка Хрущева во Францию. Брежнев не упустил случая сказать, что он полностью разделяет идеи Никиты Сергеевича, считает их «удачными и сильными». И предложил:

– Нельзя ли продумать вопрос таким образом, чтобы в середине срока пребывания Никиты Сергеевича во Франции он при удобном случае произнес бы речь.

– Я считаю это возможным, – откликнулся Хрущев.

– Это было бы очень интересно и сильно, – с воодушевлением говорил Брежнев. – Это поднимет весь рабочий класс и всю общественность Франции.

Министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко его поддержал:

– Правильно говорит Леонид Ильич, это будет сильный ход и по содержанию, и по значению, и по форме.

Первый заместитель министра обороны маршал Иван Степанович Конев предложил иной вариант:

– Я думаю, по тактическим соображениям, такие речи лучше произносить на русской земле, чтобы чувствовать за собой силу, чтобы это заявление исходило от правительства, ЦК. Это ваш авторитет возвысит и произведет большее впечатление, чем перед Францией или иной иностранной аудиторией.

Но Брежнев стоял на своем:

– А разве выступление Никиты Сергеевича в ООН не произвело впечатления? Помните, когда мы ехали с аэродрома, как люди руки просовывали к Никите Сергеевичу? С этим нельзя не считаться.

В конце беседы Хрущев сказал:

– Я думаю, что прав Брежнев.

4 мая 1960 года Хрущев провел большие перестановки в высшем руководстве. В частности, отправил на пенсию маршала Ворошилова, занимавшего пост председателя президиума Верховного Совета СССР.

Семидесятидевятилетний Климент Ефремович засыпал на заседаниях, говорил послам и иностранным гостям отсебятину, из-за чего несколько раз возникали международные скандалы. Решили, что Ворошилов обратится к Верховному Совету с письмом об освобождении его от должности. А его пост займет Леонид Ильич Брежнев.

7 мая на сессии Верховного Совета было зачитано заявление Ворошилова с просьбой освободить его от обязанностей председателя президиума по состоянию здоровья.

Хрущев, как говорилось в газетном сообщении, «тепло и сердечно поблагодарил Климента Ефремовича Ворошилова как верного сына коммунистической партии, от имени ЦК КПСС внес предложение присвоить товарищу К. Е. Ворошилову звание Героя Социалистического Труда».

Хрущев расщедрился на золотую звезду в качестве утешительного приза. В июле Ворошилова вывели из состава президиума ЦК. Но членом президиума Верховного Совета он оставался до конца жизни.

Второй человек в государстве

Для Брежнева новое назначение являлось повышением, хотя сама должность была безвластной. Все решения принимались на заседаниях президиума ЦК, Верховный Совет лишь их оформлял.

Но председательство сделало Брежнева известным в стране человеком, его фотографии стали появляться в газетах и кинохронике. Ему нравилось вручать ордена, поздравлять, устраивать приемы. Леонид Ильич гордился тем, что вручал золотую звезду героя Юрию Гагарину, космонавту номер один.

Но одному из первых он вручил золотую звезду героя Советского Союза убийце Троцкого испанцу Рамону Меркадеру, который отсидел двадцать лет в мексиканской тюрьме. 31 мая 1960 года был подписан закрытый указ о награждении. 8 июня Брежнев поздравил Меркадера, тайно доставленного в Советский Союз.

Леонид Ильич получил возможность ездить за границу, где его принимали со всеми почестями. Он стал получать иностранные награды – орден Независимости Республики Гвинея, Звезду Индонезии 1-го класса, Звезду Югославии 1-й степени.

Когда Брежнев летал за границу, его пилотом был Борис Павлович Бугаев, испытатель первых реактивных самолетов Ту-104. Это Бугаев доставил Юрия Гагарина с Байконура в Москву. Брежнев любил рассказывать, как во время полета в Гвинею и Гану его самолет окружили неизвестно чьи истребители. Но Бугаев ловко вывел самолет из этой опасной ситуации.

Став генеральным секретарем, Брежнев сделал Бугаева не только министром гражданской авиации, но и главным маршалом авиации. Бугаеву присвоили звание дважды Героя Социалистического Труда. Любая критика Аэрофлота пресекалась аппаратом ЦК…

Брежнев пригласил на работу старого знакомого Черненко. Константин Устинович не обрадовался этому предложению. Он заведовал сектором в идеологическом отделе ЦК КПСС. Виктор Голиков уверял, что это он перетащил Черненко в Москву: