Шантаж от Версаче - Татьяна Гармаш-Роффе

Но я подожду. И дождусь».

Кофе вызвался сварить Реми. Перед тем как отправиться к Ксюше, он тщательно выспросил Киса, с чем тут принято ходить в гости – весь его опыт исчерпывался приглашением к Кису, к которому он неизменно приходил с бутылкой водки. Кис посоветовал цветы, конфеты и бутылку шампанского или ликера. В большом супермаркете на Новом Арбате Реми долго и придирчиво выбирал конфеты и напитки, предпочитая, разумеется, французское происхождение товаров, и соблазнился заодно знакомой маркой хорошего итальянского кофе, который узнал по запаху.

Вооружившись туркой – это был, с точки зрения Реми, не самый лучший способ приготовления кофе, но иных средств в его распоряжении не оказалось, – он варил кофе, а Ксюша стояла рядом, наблюдая, и ее близость волновала его. Краем глаза он видел ее серьезный, сосредоточенный профиль, ее засунутые в карманы руки – она держалась отстраненно в полуметре от него, и вся ее поза, казалось, свидетельствовала о том, что она избегает даже прикосновения к Реми…

Реми подумал, что он, конечно, готов подождать, но тонкую стенку боязливого отчуждения, которой Ксюша от него отгородилась, следовало бы разрушить немедленно. У них в распоряжении не так уж много времени, и до его отъезда между ними должна обязательно возникнуть близость, если не совсем, не окончательно физическая близость, то, по крайней мере, такая доверительная близость, при которой легко сделать следующий шаг. И уж во всяком случае, не стена отчуждения…

Он протянул руку и взял ее за плечи, легонько притянув ее к себе. Плечи напряглись. Рука Реми замерла в неподвижности – ни одного лишнего движения, ее нельзя спугнуть! Покончив с кофе, он отпустил Ксюшу и понес дымящуюся турку в комнату. Ксюша последовала за ним с чашками. И когда Ксюша ставила перед ним его фарфоровую чашечку, он все так же легко и осторожно притянул ее к себе и усадил на колени, ласково глядя в ее большие напряженные глаза, стащил с ее волос заколку и зарылся в их душистую волну, пропитавшуюся запахом итальянского кофе…

Ресторан, который Кис приглядел в одном из переулков, прилегающих к Тверской, был полупустым, что его очень порадовало. Они сели за столик и уткнулись в меню. Александра не смотрела на него. Впрочем, он на нее тоже.

И только когда они сделали заказ и официант отчалил от их столика, Кис сказал: «Я хочу услышать об этом от тебя».

Александра посмотрела на него странно-глубоким, затравленным взглядом. Кис не выдержал и дотронулся до ее тонкой руки, напряженно лежавшей на столе.

Александра руку отдернула, как от змеи, и лицо ее приобрело свое обычное выражение – надменная и холодная маска человека, у которого душа за семью печатями…

Кис снова разозлился – он абсолютно был уверен в том, что не ошибся и верно почувствовал, что Александра нуждалась в помощи, в дружеской – а то и более близкой – поддержке. Что-то с ней происходило, и это что-то было скорее всего связано с Тимуром. Возможно, с его убийством… И ей, конечно, сейчас плохо и страшно. И чудовищно, катастрофически одиноко. Но эта гордячка ни за что не признается самой себе, что ей необходима поддержка. А уж Кису – тем более! Что за идиотская игра в прятки с собственным сознанием? – негодовал он. Что за детский сад, вся эта комедия оскорбленного самолюбия, непомерного гонора, нарочитого высокомерия?

Разумеется, всего этого он ей не сказал, но спесь сбить решил.

– Ты знакома с Тимуром со студенческих лет, – заговорил он, веско и отчужденно роняя слова. – Он был вашим с Андреем преподавателем философии. Марксистско-ленинской, разумеется. Ты его терпеть не могла, но ему, похоже, нравилась. Он за тобой ухаживал?

«Ухаживал, – отметил про себя Кис, глядя, как побледнело от гнева лицо Александры при последнем вопросе, – что бы она ни сказала сейчас в ответ – Тимур за ней ухаживал, причем не просто ухаживал, а весьма настойчиво…»

– Не слышу ответа, – грубо поторопил он Александру.

– Что за чушь?! Кто тебе об этом сказал?

Ага, лучший способ защиты – нападение! Ну-ну.

– Профессиональный секрет. Почему ты обманула меня?

– Я?

– А кто же? И сестру свою обманула. Ксюша ведь так и не догадывается, что ты отправила ее на квартиру к человеку, которого ты знала!

Молчит. Не хочет сдаваться. Смотрит на Алексея букой. Ладно, поднажмем.

– Ты свою сестру грубо подставила!

– Неправда!

– Правда, правда. Отправить ничего не подозревающую, наивную девчонку с придуманной тобой историей на квартиру убитого стирать отпечатки – это, по-твоему, не подставить? Честно скажу тебе, Александра, я мог предположить, что ты способна на многое, но только не на это. Так поступить с собственной младшей сестренкой, которую ты к тому же любишь…

– Я не знала, что Тимура убили! – не выдержала Александра. – Я не хотела… Я не могла представить, что из этого всего выйдет!

– Но тебе было известно, что он снимает квартиру у Андрея?

– Ну и что?! Ксюша меня умоляла помочь ей и найти квартиру, на которую можно было привести Реми, чтобы разыграть задуманный спектакль до конца!.. У меня не оставалось выбора!

– Почему ты не сказала мне правду?

– А зачем? Ты бы меня стал подозревать. Ты в совпадения не веришь и вообще ни во что не веришь, тебе одно надо – найти преступника, и любой, кто на эту роль сгодится, тебе подойдет, чтобы отдать его на заклание твоим заказчикам! Ты деньги получил – надо отработать как можно скорее!

Кис не нашел даже слов, чтобы ответить на эту беспардонно-циничную чушь. Он обалдело смотрел на Александру, только что рот не открыл от изумления.

– Что, – с вызовом смотрела она на немую сцену в исполнении Алексея, – скажешь, что это не так?!

– Ты дура, – сообщил Кис. – Я думал, ты умнее.

Александра растерялась. Ему показалось вдруг, что она сейчас заплачет. Но ему не было ее жалко – Кис был зол.

– Прекрасно, – сказал он, – ты во всем отлично разобралась. Все так и есть: я, как паук, жду первую попавшуюся в мою сеть муху! И, будучи пауком кровожадным, собираюсь из нее выпить кровь! Причем всю, без остатка, – он приблизил свое лицо к Александре, – до последней капли, до донышка, – прошептал он, с наслаждением вонзая свой взгляд в ее глаза, в которых неожиданно промелькнули удивление и испуг. – И ты – моя муха, моя жертва. Такой расклад тебя устраивает?

Принесли их заказ, и они замолчали, пожирая друг друга глазами: жесткий, почти плотоядный взгляд паука-Киса боролся с обычным надменно-холодным взглядом Александры, за которым она из последних сил пыталась спрятать свою неуверенность.

– Итак, ты в лапах паука, сопротивление бесполезно. Так что колись. Тимур за тобой ухаживал – ты его отвергла?

– Кто тебе сказал?

– Не твое дело. Отвергла? Или уступила?

– Я его ненавидела.

– Это я знаю… За что? За то, что уступила его домогательствам?

– Я?! Ему? Ты в своем уме?

– Значит, отвергла. И чем он тебе не приглянулся?

– Всем! Он, он… – Александра не находила слов. – Он негодяй!

– Значит, ты успела с ним неплохо познакомиться. Студент, слушающий лекции в аудитории, не может сказать о преподавателе, годяй он или негодяй. Каким же это образом ты с ним настолько сблизилась?

Александра выбила из пачку сигарету и прикурила, молча поглядывая на Киса сквозь дым.

– Я жду, – холодно поторопил ее тот.

– Он приглашал меня… – послушно ответила Александра. – Он начал ухаживать за мной. Он ждал меня после лекций, он приносил мне цветы… Он приглашал меня несколько раз в ресторан…

– И ты согласилась с ним пойти?

– Я еще не знала тогда, что это за чудовище… Мне он не нравился, мне не нравилась кафедра марксизма-ленинизма – на таких кафедрах порядочных людей не водилось по определению…

– Но ты с ним ходила в ресторан?

– Да.

– Почему, если он тебе не нравился?

– Не хотелось ссориться. Во-первых, он был очень мил и вежлив. Во-вторых, среди преподавателей этой кафедры лучше не иметь врагов.

– Следовательно, однажды он сделался не мил и не вежлив… Так?

Александра грустно кивнула.

– Отвяжись от меня, Кис. Не лезь в душу, – попросила она. – Я его не убивала, если это тебя интересует.

– Не отвяжусь. И буду сам судить, убивала ты его или нет.

Александра до сих пор не прикоснулась к заливному из осетрины и только сейчас, после этих слов Киса, склонилась к тарелке и стала ковырять рыбу вилкой.

Кису показалось, что она плачет, вернее, пытается сдержать слезы. Ему было жалко ее, но в то же время он чувствовал, что с этой женщиной иначе нельзя – она из тех, кого нужно брать силой…

Интересно, в постели тоже? О, они бы тогда подошли друг другу, ведь Кис как раз такой садомазохист, который умеет все это делать так, как надо… Ах, еще как умеет! Он бы ей показал, он бы ей…

– И однажды что-то произошло между вами, – напирал он. – Что?

– Он пригласил меня к себе домой, – не отрывая глаз от тарелки, проговорила Александра. – На чашечку кофе… Сказал, что ему нужно серьезно поговорить со мной о моем будущем.