Маска Нерона - Наталья Александрова

– Вы так волнуетесь, будто и впрямь верите, что от этого кукольного поединка зависят судьбы мира!

– Как знать, Александра Александровна, как знать! Может быть, все куда серьезнее, чем кажется… Кстати, не хотите ли вы узнать, для чего, собственно, я вас пригласил?

– Разве это вы пригласили меня? – Александра удивленно взглянула на старика. – По-моему, я случайно зашла к вам в комнату! Кстати, мне пора домой. Ваша игрушка восхитительна, но у меня мало времени, и я, пожалуй, пойду.

– Конечно, вы пойдете, когда вам заблагорассудится, но только сперва я хотел бы рассказать вам одну старинную историю… историю, которая началась больше двух тысяч лет тому назад…

– Может быть, как-нибудь в другой раз! – Александра попыталась встать, но ноги не слушались ее, они налились свинцом, а руки, наоборот, стали почти невесомыми, так что ни упереться, ни взять что-то со стола было невозможно.

Старик же продолжал:

– Когда-то давно в Северной Африке шумел и процветал богатый могущественный город Карфаген. Жители этого города поклонялись многим богам, но самыми могущественными из них были два – темный бог Молох, или Ваал, и светлый Мелькарт. Жрецы Молоха и Мелькарта боролись за власть и влияние в Карфагене, но они знали, что только равновесие между двумя великими богами обеспечивает равновесие и порядок в мире, что ни один из богов не должен одолеть другого, потому что такая победа может привести к ужасным последствиям. Чтобы поддержать равновесие между богами, древние мастера изготовили священную маску с двумя лицами, каждое из которых…

Голос старика становился тише и глуше, словно между ним и Александрой вырастала стеклянная стена.

Нет, не стеклянная стена, а толща зеленоватой, полупрозрачной, пронизанной полуденным солнцем морской воды… полупрозрачная толща времени…

Внезапно перед глазами Александры возникло огромное помещение, огромный мрачный зал, уставленный целым лесом квадратных черных колонн. В глубине этого зала, на мраморном возвышении, стояло медное изваяние быка, рога которого были вымазаны чем-то темно-красным. Перед изваянием возвышался жертвенник, массивная золотая чаша, укрепленная на трех когтистых звериных лапах, в которой пылало темно-багровое пламя.

В нише позади медного изваяния кто-то ударил в гонг, и густой, мощный звук заполнил все пространство храма.

Звон начал затихать, и тут же из глубины зала показались два ряда жрецов, два ряда людей в длинных черных одеяниях, с черными бородами, заплетенными в десятки тугих косичек. Лица этих людей закрывали массивные золотые маски с гневно сведенными бровями, с перекошенными яростью ртами.

Остановившись по сторонам медного быка, жрецы запели странную, мрачную песню. Нет, не песню – это была молитва…

Александра вслушивалась в слова этой молитвы, и, хотя она не знала этого древнего языка, ей казалось, что еще немного – и она поймет, о чем просят чернобородые жрецы своего мрачного медного бога. Еще совсем немного…

Но вдруг песнопение замолкло, и какой-то гневный голос зазвучал в храме:

– Среди нас посторонний! Среди нас чужак! Он обманом проник в наш храм, осквернил святыню!

Александра поняла, что они говорят о ней, и спряталась за колонну. Но кто-то из жрецов увидел ее, подошел к ней, схватил за плечо, встряхнул… и Александра вздрогнула и – проснулась.

Она осознала, что сидит в костюмерной, больше того – в любимом бархатном кресле Маргариты Васильевны, а сама Маргарита стоит над ней и трясет ее за плечи.

– Шурочка, душечка, ты задремала? Вот, я принесла твое платье! Люся как раз закончила его перешивать! А ты, я смотрю, устроилась здесь с комфортом…

– Извините, Маргарита Васильевна, – пробормотала Александра, сонно протирая глаза. – Я ваше кресло заняла…

– Да уж вижу… – проворчала костюмерша.

– Простите, Маргарита Васильевна… вы этого старика-бутафора хорошо знаете?

– Какого еще бутафора? – Маргарита удивленно уставилась на нее.

– Ну, старый такой, лицо, как у пирата, все в шрамах…

– Бог с тобой, Шурочка, впервые о нем слышу! У нас в театре такого точно нет… Тебе, видно, сон приснился…

«Хороша! – недовольно подумала Александра. – Это же надо – разоспаться у Маргариты. Хорошо, что она тетка невредная, кто-нибудь другой тут же разнес бы по театру сплетню, что актриса Соколовская тайно пьет, а потом засыпает где придется… Но какой удивительный сон! Я так четко все помню!»

Даша вскрикнула – и проснулась.

Но мучительный, резкий звук не прекратился.

Наконец она поняла, что это – всего лишь пронзительный звон будильника.

Будильник зазвонил, как обычно, в половине восьмого. Даша всегда вставала легко, без проблем, но не сегодня: легла-то она вчера за полночь, где-то ее носило…

Димка обрадованно натянул на себя одеяло и укрылся с головой. Ему на работу к десяти, можно еще поспать.

Тут Даша вспомнила, что вчера написала заявление об уходе, так что прийти на работу ей, конечно, нужно, чтобы забрать документы и кое-какие вещи, но вовсе не обязательно делать это с раннего утра. Однако все равно – она уже проснулась, и этот злодей не отдаст одеяло, так что придется вставать.

На письменном столе лежал альбом, и даже фарфоровую рамочку с фотографией деда Димка замотал скотчем. Рядом скромно пристроилась камея. Даша поглядела на злобно искривленные черты маски и поскорее спрятала камею в сумочку.

Она долго стояла под душем, чередуя горячую и холодную воду, чтобы прогнать остатки сна, благо в квартире стояла настороженная тишина. Проходя по коридору, она заметила, что дверь свекрови слегка приоткрыта, видна совсем малюсенькая щелочка. Даша приблизилась, и дверь с грохотом захлопнулась.

«Так-то оно и лучше», – подумала Даша.

Оказавшись в кухне, она неожиданно осознала, что безумно хочет есть. Вчера ведь она даже не обедала, перехватила булочку, а вместо ужина получился у них скандал.

В холодильнике было пустовато. Забытая кастрюля с супом отдыхала на плите. Даша открыла крышку и понюхала. Суп явно прокис в тепле. Ну и черт с ним!

Она мстительно разбила на сковородку два последних яйца и посыпала их тертым сыром. Пусть эти двое хоть друг друга на завтрак съедят – ее это не волнует!

В офисе, несмотря на раннее время, кто-то был. Даша сильно удивилась, увидев шефа, колдовавшего над кофеваркой.

– Привет! – сказал Михаил Борисович. – Вот за что я тебя, Дарья, люблю, так это за дисциплину. Сказано – приходить раньше всех – ты и приходишь!

– Здрасьте! – ответила Даша и тут заметила, что стол Алины девственно пуст. Не было на нем ни единой бумажки, ни стаканчика для карандашей, ни скрепки не валялось, ни кнопки.