Битва за Кавказ - Анатолий Корольченко

Командир корпуса генерал-лейтенант Кириченко принял решение атаковать противника с утра 15 октября и поставил такие задачи: 9-й гвардейской кавалерийской дивизии генерала Тутаринова овладеть Урожайным, 10-й — генерала Миллерова — Владимировной.

Состоявшие в основном из жителей кубанских станиц части корпуса унаследовали добрые казачьи традиции: смелость и лихость, боевое товарищество и бесстрашие в бою. В подразделениях было немало конников времён Гражданской войны, которые служили примером для молодёжи. Личный состав отличался и своей формой: ярко-красный бешмет, тёмно-синие брюки и черкеска с газырями, каракулевая шапка-кубанка с красным верхом, тонкий наборный пояс, кинжал, казачий клинок. Вместо шинели — чёрная мохнатая бурка с пристёгнутым красным башлыком.

Когда казачья лавина неслась в конном строю, сверкая сталью клинков, враг не выдерживал. «Казакен! Казакен!» — кричал он и в ужасе бежал, чтобы укрыться от возмездия чёрных всадников.

Во Владимировку казаки ворвались на рассвете. Не ожидавшие такой дерзости гитлеровцы не смогли оказать сильного сопротивления. Они выскакивали из домов полураздетые, в панике мчались кто куда. Часть их казаки порубили, другую захватили в плен.

Однако не успели казаки закрепиться, как на них перешли в контратаку подошедшие части корпуса «Ф». Их наступлению предшествовал артналёт. Противник сосредоточил огонь своей артиллерии и миномётов по залёгшим цепям казаков. Потом налетела авиация. Отбомбившись, самолёты улетели, и тогда поднялась пехота с танками.

Казаки дали им подойти ближе, пропустили танки и обрушили огонь стрелкового оружия на пехотную цепь. По танкам же начали меткую стрельбу артиллеристы, и враг не выдержал, откатился.

Ещё в тот день он трижды пытался выбить казаков из хутора, и безрезультатно.

В итоге напряжённых боев корпусу «Ф» удалось потеснить казачьи части на рубеж Озек-Суат — Камыш-Бурун, где они и оставались до конца октября.

В этих боях конники действовали одни, без стрелковых частей. 10-й гвардейский стрелковый корпус, который должен был наступать на ищерском направлении, был неожиданно переброшен на владикавказское направление: в связи с прорывом немецких танковых дивизий к Нальчику и Чиколе там создалась угрожающая обстановка.

К 15 ноября из Черноморской группы в район Кизляра прибыли 11-я и 12-я гвардейские дивизии. Эти соединения и располагавшаяся здесь 63-я кавалерийская дивизия были объединены в 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус. Его командармом стал генерал-майор Селиванов.

Алексей Гордеевич в ряды Красной армии вступил добровольцем в 1918 году. Принимал участие в Гражданской войне, был удостоен ордена Красного Знамени. Позже занимал различные должности. С началом войны командовал кавалерийской дивизией, затем корпусом. Позже в звании генерала он был назначен заместителем командующего 44-й армией.

Кроме двух кавалерийских корпусов за Тереком в районе Кизляра находилась на доукомплектовании ещё 110-я кавалерийская дивизия, составлявшая резерв командующего Северной группой.

На ищерском направлении вместо 10-го гвардейского корпуса выдвигались главные силы 44-й армии.

Таким образом, на северном берегу Терека создавалась сильная ударная группировка, которая могла решить наступательные задачи.

Зенитчицы

Почти ежедневно немецкая авиация совершала налёты на близлежащие к Грозному населённые пункты и железнодорожные станции. Она подвергала бомбовым ударам сосредоточения наших войск, важные объекты в тылу, однако воздерживалась бомбить Грозный и нефтяные промыслы. Несмотря на неудачу под Малгобеком и у Эльхотово, немецкое командование надеялось, что ей удастся захватить город и начать наступление на Баку.

Но время шло, а город по-прежнему жил, день и ночь работали промыслы и заводы, производя горючее для армии.

10 октября день выдался по-осеннему тихий, в небе плыли редкие облака, и дежурившая на посту наблюдения Поля Полубоярова с нетерпением ожидала, когда её сменит подруга Аня Мирзобекова.

Та же, примостившись у пулемёта, торопливо писала на листе бумаги, и её чернобровое лицо горянки то было строгим, то светлело в лёгкой улыбке.

   — Ты закругляйся там, Ануш! — крикнула Поля и посмотрела на часы.

В расчёте часы были у неё одной: небольшие, на красном ремешке. Их подарила мама, когда переполненная ликованием Поля прибежала в дом.

   — Всё, мама! — воскликнула она и подбросила над собой учебник. — Всё! Поздравь! Я студентка!

Мать, не сдерживая радости, со слезами расцеловала её, потом подвела к комоду и достала из ящика картонную коробочку.

— Это тебе. От меня и папы...

Поля приложила часы к уху: маленькая секундная стрелка негромко, но чётко отсчитывала время. Без четверти десять. Ей дежурить ещё пятнадцать минут.

Устроившись на бруствере, Галя Олейникова что-то доверительно рассказывала своей подруге Кате Харлановой. Обе были из Избербаша — есть такой город в Дагестане, — и именно это сблизило их.

Галя Олейникова на позиции старшая. На петлицах гимнастёрки у неё два треугольника. Сержант! До призыва в армию она служила в горсовете, была комсомольским вожаком.

Она высокого роста, статная и одним своим видом вызывает уважение не только у подруг, но и у командиров.

Её землячка Катя Харланова — толстушка, в прошлом году кончила десятилетку и сразу же вместе с подругами подала заявление в военкомат. Она мечтала быть врачом, собиралась поступить в медицинский, но, когда ей сказали, что нужны зенитчицы, она не стала возражать: дала согласие быть зенитчицей.

А Галя Олейникова рассказывала Кате о своём Алексее. Она познакомилась с ним незадолго до начала войны. Встретила — и сразу полюбила. И он тоже. Но Галя была с ним так строга, что позволила всего раз поцеловать себя. Вот дура-то!..

Катя слушала подругу и втайне завидовала ей: какая счастливая! Ей так никто и не объяснился. Почему-то все делились с ней сердечными тайнами, даже её подруга Натка Удалова, которая была влюблена в Витьку Ходосова. А Катя сама к нему неравнодушна и вынуждена давать Натке советы, испытывая сердечную боль. Все считали её «своим парнем», так и говорили ей: «Ты, Катя, свой парень!»

«Ох, как медленно ползёт стрелка!» — снова смотрит на часы Поля. И Ануш — так звали горянку подруги — всё ещё продолжает писать. И чего она пишет?!

Поле представился родной аул Ануш. Высоко в горах на крутом, обращённом к солнцу скате лепятся одно к другому каменные строения. Местами возвышаются высокими пирамидами выложенные из камня башни. Тесные и кривые улочки, и лишь на небольшой и пологой площади стоит современный в два этажа дом. Это школа. В ней учила детей Ануш.

Вот она, вчерашняя горянка, входит в притихший класс, держа у груди книги. И дети вскакивают, хором отвечают на её приветствие. А на спине у Ануш длинная чёрная коса...

Все девочки восхищались косой Ануш:

   — Да как же ты расстанешься с такой красой!

   — Уж я бы ни за что не согласилась остричь...

Ануш села на табурет парикмахера, коротко сказала:

   — Режь.

А когда под ножницами скользнула по спине девушки чёрная, как ночь, коса, она закусила губу так, что выступила алая капелька. Косу она бережно завернула в чёрный с яркими цветами платок и спрятала в солдатский вещмешок...

Как долго длится времяНа войне, —

сама собой пришла к Поле строка, и она обрадовалась находке: с этого может получиться целое стихотворение, надо только развить мысль. Ведь Поля втайне от всех писала стихи и до самозабвения любила Тютчева. Томик поэта всегда лежал на её столе, и в свободную минуту она раскрывала его.

Ложь воплотилася в булат;Каким-то Божьим попущеньемНа целый мир, но целый адТебе грозит ниспроверженьем...Тебе они готовят плен,Тебе пророчит посрамленье, —Ты — лучших, будущих времёнГлагол, и жизнь, и просвещенье!

Поля читала светлые строки, которыми, ей казалось, поэт клеймил фашистскую чуму, расползшуюся по русской земле.

С этим томиком она и теперь не расстаётся. Иногда читает стихи подругам, а потом они мечтают о том времени, когда изгонят врага совсем и на земле снова воцарится мир...

Огневая позиция их установки располагалась на территории завода. Круглые сутки на нем перегоняли поступающую по трубам нефть в горючее для танков, автомобилей, самолётов. А по ночам подкатывались железнодорожные цистерны, их наполняли горючим, и поезда спешно увозили составы с заводской территории.

Когда командир указал на место, где должна была находиться установка, то предупредил Галю: