Дочь Господня - Устименко Татьяна Ивановна

Случается так, что иногда сильнее всего нам мешают именно те люди, которые ни во что не вмешиваются. Гонтор де Пюи давно постиг эту немудреную истину на собственном, весьма прискорбном опыте. Он понимал: его время безвозвратно ушло вместе с эпохой оберегаемых им жизненных принципов, основанных на благородстве, чести, совести и выживании ценой малой крови. Великий магистр никогда не понимал вкуса власти и совершенно не дорожил этим, казалось бы, эфемерным атрибутом своего плотского существования. Рядом с ним всегда были верные друзья и соратники, и даже, какое-то время, любимая женщина. Физический и ментальный мир, окружающий бессмертных «Совершенных», казался незыблемым. О, конечно, первые стригои, четко осознававшие доставшуюся им участь, тоже страдали. От морального падения на душе неизбежно появляются синяки. Но они, стригои-рыцари, сделали все возможное для того, чтобы это падение не стало слишком глубоким и не длилось бесконечно. Они искренне чтили человеческую мораль и жили в соответствии с нормами и принципами, диктуемыми обществом людей. Будучи особенными, они все-таки не стали ярко выраженными изгоями, сумев создать уникальный по своей природе симбиоз, воистину достойный их изначально рыцарской природы. Да, они тоже пили кровь. Но всегда при этом совершали что-то по-настоящему полезное для человеческого сообщества, являющееся равноценной заменой потребленному жизненному ресурсу. И старый рыцарь мог привести немало примеров подобного взаимодействия.

Взять хотя бы ту страшную парижскую ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое августа 1572 года, ночь, ставшую брачной для молодого Генриха Наваррского и прекрасной Маргариты Валуа, но оказавшуюся смертельной для многих тысяч французских протестантов. Среди них, кстати, было немало детей Темного отца унаследовавших кровь Дракулы и бежавших из Румынии. А ведь попадались в рядах протестантов и простые смертные, отвергшие каноничное учение официальной католической церкви. Но кровавая воспитанница иезуитов, королева Екатерина Медичи люто возненавидела и тех, и других. Возможно, сказывалась банальная зависть к ускользающей от титулованной отравительницы молодости и красоте? Но так или иначе, а меловые освященные кресты на дверях стригойских домов не позволили их обитателям выйти наружу и избежать страшной резни, произошедшей в ночь святого Варфоломея. Рыцарь Гонтор де Пюи, уже в те давние времена носивший имя виконта Луи-Клермона де Тюрго, протестантского дворянина из Беарна, используя собственную власть, силу и опыт, сумел спасти наравне со своими собратьями и множество невинных человеческих жизней.

Следует признать, что всю долгую историю возвышения и становления могущественной католической церкви вполне можно считать историй ее многолетней борьбы со стригоями. Борьбы, одинаково измотавшей и утомившей обе стороны. Ватикан яростно подавлял распространение нежелательной ереси, несущей бессмертие тела без участия милости Господа нашего Иисуса Христа или даже вопреки оной. «Цепными псами католической церкви» называли непримиримых врагов альбигойских заветов, создавших Святую Палату инквизиции. Без устали пылали очищающие костры, разожженные в Италии кардиналом-викарием Антонио-Джулио де Сантори и великим инквизитором Микеле Гизлиери, позднее ставшим папой Пием V. Приговоренные к сожжению стригои до отказа заполнили главную ватиканскую тюрьму – мрачный замок Сан-Анжело. Из осужденных не выжил никто. Точно так же свирепствовали угодные Церкви аутодафе и в средневековой Испании, засыпанной пеплом бесчисленных пожарищ, благословленных генеральным инквизитором Томасом де Торквемада. Да Церковь особенно и не стремилась разделить пьющих кровь и обычных грешников, справедливо полагая, что одна форма ереси не сильно отличается от другой. Клич Симона де Монфора, некогда взметнувшийся над стенами Монсегюра: «Бейте их всех, Господь своих узнает!», продолжал зловеще парить над христианским миром.

После Варфоломеевской ночи наступило напряженно затишье, омраченное лишь судом над прекрасной стригойкой – графиней Елизаветой Батори, внушавшей Церкви столь сильный ужас, что ее просто заживо и наспех погребли в стенах собственного замка, объявленного заколдованным. Гонтор частенько задумывался – лежит ли еще хрупкая, рыжеволосая Елизавета в недрах глубокого подвала, замурованная в толстостенный каменный гроб и погруженная в многовековой летаргический сон? Лежит, наверное. А ведь несколько капель свежей человеческой крови вполне способны вернуть ее к жизни…

Спокойный период длился чуть более двухсот лет. Стригои успели окрепнуть и значительно расширить свои кланы. А затем настал судьбоносный 1789 год. Ватикан предпринял новую попытку остановить распространение Детей Тьмы. Безумный провинциальный священник Жан-Луи Жиро, фанатичный сторонник Робеспьера и Дантона, жестоко заклеймил погрязшую в лени и похоти, вырождающуюся французскую аристократию. Началась революция. Отныне балом правило принципиально новое изобретение, способное быстро и навечно упокоить сотни и тысячи стригоев – ее величество Гильотина. О, это шло в разрез со всеми устоявшимися традициями и убеждениями. Испокон веков простолюдинов без зазрения совести привычно обрекали на самый плебейский способ казни – удушение через повешение, осужденным же на смерть дворянам элегантно подносили чашу с ядом, растворенным в хорошем красном вине. Но вожди революции знали точно, сколь великое множество стригоев затесалось в ряды утонченной французской аристократии, и поэтому не пожелали рисковать, грубо отсекая головы всем без разбору, не утруждая себя проведением изматывающих судов и следствий. Надежно и чрезвычайно дешево. Принцип Симона де Монфора не подвел и на этот раз. В те годы Гонтору де Пюи почти чудом удалось избежать участи, постигшей многих казненных стригоев. Он выжил сам, при этом еще и спася немало благородных французов. С тех пор он безвыездно проживал в Риме.

Непрерывно вращающиеся жернова технического прогресса стали слишком весомым и существенным фактором, и Церковь вынуждена была принять во внимание все нарастающий ход развития техногенной цивилизации. Изобретение огнестрельного оружия создало дополнительную угрозу для выживания всего человеческого рода. Пули и порох были способны истребить столь огромное количество жизней, какое не уносили ни инквизиция, ни эпидемии, ни пресловутый стригойский аппетит. Отныне войны велись слишком кровавым способом. То, чего не добились величайшие дипломатические умы, спокойно сотворило последнее достижение современной демократии: винтовка, – перед которой одинаково равны и правые, и неправые. Наступило время перемирия, взаимных уступок и вынужденной адаптации. Так было заключено Соглашение, примирившее Ватикан со скрытным существованием стригоев.

Многие годы силой своего авторитета и умением использовать мягкие уговоры вместо грубого давления Гонтору де Пюи удавалось сдерживать все увеличивающиеся аппетиты значительно разросшихся стригойских кланов. Тихая мышиная возня среди разрозненных и территориально разобщенных группировок не особенно его волновала, поскольку все они признавали единоличную власть великого магистра. Но так продолжалось лишь до появления Андреа. Пророчество, произнесенное полубезумной, умирающей от кровотечения Изабо д’Ан Марти и казавшееся не более чем бредом выжившей из ума жертвы, неожиданно начало сбываться. Стечение обстоятельств, должное предшествовать исполнению пророчества, всегда выглядело столь странным, что, по мнению Гонтора, больше смахивало на ирреальную фантасмагорию. И, тем не менее, это произошло. Две древние катарские крови, одна из которых служила Тьме, а другая – Граалю, разделенные случайно и непреднамеренно, соединились вновь. На свет появились две сестры – Дочь Тьмы и Дочь Господня, призванные по высшему промыслу судьбы изначально стать непримиримыми врагами, олицетворяющими мирообразующие силы Добра и Зла. Двадцатилетняя Андреа, долгожданный ребенок из рода Дракулы, в полной мере была наделена магией Темного отца, и вокруг нее начали немедленно сплачиваться все стригойские кланы. А с той самой поры, как она угрозами и вымогательством завладела древними артефактами – Атонором и кулоном Дракона, власть окончательно ускользнула из рук магистра, отныне оказавшегося в роли никчемного, медленно умирающего старика. Да он и сам призывал смерть на свою седую голову, безмолвно ужасаясь приближению новых кровавых времен. Андреа торопливо устанавливала свои порядки, полностью перекраивая существующий мир и отторгая условия мирного Соглашения. Ничего не подозревающее человечество ожидали страшные потрясения. Согласно пророчеству Изабо, записанному в «Евангелие от Сатаны», наступлению апокалипсиса должны были предшествовать несколько безошибочно узнаваемых признаков. И ранняя и аномально теплая весна, обманчиво радующая жителей Рима, являлась одним из них. Но хуже всего оказалось то, что прозрачно голубеющий февральский небосклон неожиданно прорезало появление огромного, необычно окрашенного метеорита, медленно направляющегося к Земле. То воссияла зловещая звезда, называемая Полынью и знаменующая скорое приближение конца света.