Найти шпиона - Данил Корецкий

Надпись на стене: «Бункер 2. Дезактивационный пункт». На стальной двери табличка со значком радиации и предупреждением: «Вход в одежде строго воспрещен! Одежду погрузить в контейнеры!». Ага, вот и ядерной войной запахло. Хорь дернул дверь, но она даже не дрогнула. Попробовал покрутить штурвал, но он не сдвинулся с места.

Двинулся дальше. Еще одна жирная красная стрелка с надписью внутри: «Эвакуатор». Хорь пошел по стрелке, дошел до Х-образного перекрестка, где один из рукавов коридора оканчивался многотонной стальной дверью с надписью: «Вход строго по пропускам категории „А“!» Рядом находился маленький щит с узкой прорезью для электронного ключа. Что еще за пропуска такие? Высшего командования? Депутатов Госдумы? Или членов правительства?

Он завернул в другой рукав, где коммуникации еще не были проведены, а бетонный тоннель заканчивался, переходя в ребристую монтажную трубу из скрепленных огромными болтами стальных крепежных колец. Через десяток метров кольца обрывались, уступая место сырой глинистой почве, остро пахнущей прелью и соляркой. В конце хода, заполняя собой почти все сечение тоннеля, стоял выкрашенный лимонно-желтым агрегат на широких танковых гусеницах, похожий на помесь экскаватора и бронепоезда.

Хорь подошел вплотную. Для этого пришлось перебраться через вал уплотненного грунта – такие остаются в свежепрорытых кротовьих ходах. Похоже, что это машина-крот… Он залез на выступающий конвейер, подошел к зализанной формы кабине с узкими толстыми стеклами. Массивная дверь открылась легко, внутри было достаточно места, но панель управления по сложности напоминала командный пульт летающей подводной лодки. Хорь потряс головой, вылез наружу, по железному мостику обошел кабину и убедился в правильности мелькнувшей догадки.

Впереди имелась огромная, в диаметр тоннеля, конусообразная фреза, наполовину утопленная в грунте. Желоба, отводящие разрытую землю, были забиты желтовато-серой породой. Действительно, машина-крот. Проходческий щит – вот что это такое!

Как опытный диггер, Хорь представлял себе процесс прокладывания тоннелей, ходил на всякие выставки, однажды ему довелось даже посидеть в кабине проходческого комбайна, не «Ловата», конечно, не «Херренкнехта» – с фрезой двенадцати метров в диаметре, а в обычном российском «Кристалле». Это тоже вполне впечатляло… А вот такой серьезный агрегат, как этот, он видел лишь издалека. В каком-то фильме со Шварценеггером. Шварц конкретно продырявил конусообразным буром какого-то конкретного негодяя…

Ладно. Но почему этот комбайн стоит здесь? Значит, где-то неподалеку находятся и монтеры? Может, обедают где-нибудь в уголке? Непохоже… Или у них сегодня выходной? Нет, людьми здесь и не пахнет. Или разработку давно забросили по каким-то причинам? Похоже, что так. Работы прекратили внезапно, бросили комбайн и ушли, а объект законсервировали. Мало ли под землей недостроев…

Размышляя таким образом, Хорь пробирался между сырой, в глубоких шрамах от рабочей фрезы, стеной и металлическим боком комбайна, направляясь к кабине, когда ход его мыслей и действий прервал посторонний звук.

Шаги. Они раздавались из четвертой, еще не исследованной им ветки. Словно кто-то в стельку пьяный пытается отплясывать чечетку в дальнем конце коридора. Вот тебе и люди, подумал Хорь. Вернее, человек. Один. Хорь вернулся назад, к Х-образной развилке, выключил фонарь и спрятался в нише со стальной дверью. Иногда до слуха долетал неясный низкий гул… нет, мычание. Отплясывает чечетку заплетающимися ногами и мычит себе под нос. Им тут что, «Столичную» на обед подают?…

Впереди мелькнул тусклый, как от спички, огонек. Шаги приближались медленно. Они не свернули в рукав, где стоит комбайн, а направились дальше, к нише, где сидел Хорь, и санузлу, то бишь складу стройматериалов. Хорь присел на корточки, опершись спиной о дверь. Сердце выдавало сто двадцать ударов в минуту. На бровь сползла горячая капля пота.

Кто это? Под землей редко встречаешь друзей, причем, чем глубже, тем это правило справедливей… И куда он идет? Ведь там, в конце коридора, – тупик, заканчивающийся санузлом, то бишь складом стройматериалов… Ему что, плитка понадобилась? Призрак пьяного облицовщика дяди Васи из пятьдесят шестого года? Или подполковник Караваев проверяет свои посты? А может, вернулся водитель проходческого комбайна? Кто сидел в моей кабине?!

В конце концов, проем ниши перед Хорем выступил из темноты, как телеэкран, на котором показывают ночную сцену из фильма ужасов. Света от налобного фонаря незнакомца хватало ровно настолько, чтобы подчеркнуть окружающий мрак. В левой части «экрана» появилась корявая ссутуленная фигура, едва двигающаяся на присогнутых ногах, медленно переместилась в правую часть и исчезла.

Хорь ждал и слушал. В конце коридора шаги остановились. Потом он услышал клокочущие звуки – то ли смех, то ли плач, как в песне поется…

Потом в темноте прозвучало слово. И волосы Хоря под шапкой зашевелились. Он решил, что ослышался, но спустя минуту его снова окликнули по имени:

– Хорь!

И вдруг разбросанные пазлы в обалдевшей Хоревой голове сложились в невероятную картинку. На картинке был нарисован Леший, похожий на призрака из фильма ужасов, – ссутуленный, кривой… но это был Леший. И это его слабый голос звучал в темноте:

– Ты здесь? Хо-орь!..

Хорь вышел из своего укрытия и включил фонарь. В тот же миг фигура в дальнем конце коридора медленно и бескостно, словно тряпичная кукла, сложилась в темную груду на полу.

Большинство альпинистов, погибших в разные времена на разных маршрутах, нашли свою смерть не по дороге на вершину, а уже спускаясь с нее. Это обидно. Леший и Хорь побывали на своем перевернутом Эвересте, вряд ли им в этой жизни когда-нибудь удастся забраться глубже и дальше. Но дорога назад оказалась не меньшим испытанием. Даже большим.

В тоннеле они проторчали еще сутки. Леший пришел в себя через несколько часов, принял несколько глотков «диггерской микстуры», две таблетки аспирина и уснул. Он высох и почернел, он дышал как дырявый баян, у него был жар, он бредил, и единственная членораздельная фраза, которую он произнес, перед тем как уснуть, была очень странной:

– Слышь, Хорь, я под то самое излучение попал… Видишь, шерстью оброс… В обезьяну мутировал, блин…

Никакой шерсти на Лешем не было, но крыша у него явно покривилась. Овощ, одним словом, а не диггер.

Пока он спал, Хорь отправился исследовать четвертую ветку, откуда возник его товарищ. Ничего особенного. Десять метров, двадцать, тридцать – кабеля, кабеля. Потом он уткнулся в еще одну стальную дверь. Здесь уже никаких надписей не было. Все. Аллес. Ветка здесь заканчивалась… Но откуда же Леший тогда взялся-то? Неужели через дверь прошел, как белый человек? Хорь попробовал стронуть с места многотонную плиту – конечно, ничего не получилось. Он повернул назад и стал внимательно осматривать стены. В пяти метрах от двери под самым потолком наружу вылезала вентиляционная труба – она наверняка продолжалась там, за дверью. Но и по трубе Леший при всей своей худобе и при всем своем желании пролезть бы не смог – тесно, и ребенок застрянет. Хорь вспомнил давний их разговор, когда речь зашла о карликах, лилипутах, – Леший хотел использовать кого-нибудь из них для подобных случаев. Мысль здравая, конечно… Но ведь сам-то он не карлик!

В конце концов, Хорь нашел то, что искал. Над самым уровнем пола, полускрытый гирляндой кабелей, виднелся квадратный пролом полметра на полметра. Хорь встал на корточки, примерился. По сравнению с канализационной шахтой вроде бы и раздолье. Но прежде чем лезть, надо осмотреться. Света налобника не хватало, он отстегнул от пояса большой фонарь и посветил в дыру. Черт!

С той стороны, как отражение в искривленном зеркале, на него смотрело чье-то лицо. Уродливое морщинистое пятно, серая волосатая амеба, испуганно съежившаяся в ярком свете фонаря… круглый красноватый глаз… вмиг схлопнувшиеся тяжелые веки… Хорь отшатнулся и едва не выронил фонарь. Но за секунду до этого лицо по ту сторону пролома тоже скрылось, провалилось во тьму. А потом из-за стены раздался дикий разъяренный вопль, от которого у Хоря взмокли и зачесались подмышки. И еще… то ли эхо с той стороны ответило многократным отражением вопля, то ли ответил кто-то другой. Другие, точнее сказать.

К Лешему Хорь возвращался бегом. На полусогнутых. И голова его все время почему-то была повернута назад, так что он едва не врезался в стену. В общем, к такому повороту событий он оказался не готов, если честно. Монтеры – да, менты – да, пусть даже эфэсбэшники. Но только не эти… вампиры в Суссексе, кошмары на улице Вязов, резьба бензопилой и все такое.

Леший лежал на своем прежнем месте, как ни в чем не бывало. Хорь ему стекловаты всякой натаскал, подстелил, чтобы не холодно было. Он и лежал без всяких признаков жизни.