Тень - Антон Грановский

Еще секунду или две автоматчик стоял на месте в прежней позе, а затем его тело, рассеченное световым клинком лагорийца, распалось на три части и рухнуло на асфальт.

Рыцарь нагнулся, поднял оружие за ствол, размахнулся и сильным ударом об асфальт разбил его вдребезги.

Громилы наемники смотрели на лагорийца с ужасом. Тот неторопливо повернулся к их главарю и спокойно проговорил:

– Я ведь предупреждал тебя, сарг. Но ты не внял. Лицо главаря было белым как полотно.

Пару мгновений Гармата молчал. Потом он сказал:

– Возвращайся к тому, кто тебя послал, и передай, чтобы он прекратил свою охоту. А если он не прислушается, я приду и убью его. Ты все запомнил, сарг?

– Да, – сдавленно пробормотал громила. – Я все запомнил.

Гармата окинул застывших врагов спокойным взглядом и приказал:

– Уезжайте отсюда, сарги. И не забудьте забрать тело своего товарища и предать его земле со всеми почестями, какие подобают погибшему воину.

Громилы зашевелились. Андрей поспешно отвернулся, чтобы не видеть, как они собирают то, что осталось от автоматчика.

Пару минут спустя от машин не осталось и следа, и Андрей с Гарматой вновь остались на пустыре вдвоем. Проводив взглядом последнюю машину, рыцарь поднял руку с мечом, и меч исчез, растворившись в ночном сумраке.

Затем лагориец взглянул на Вершинина и спросил:

– Как себя чувствуешь?

– Нормально. – ответил Андрей. – Просто. не ожидал, что вы так легко с ними расправитесь.

– Легко? – Гармата едва заметно усмехнулся и качнул головой. – Мой друг, ты ошибаешься. Для настоящего воина не бывает легких побед. Как не бывает и коротких путей. Нам пора идти.

– Да, но. – Андрей облизнул губы. – Можно вас кое о чем спросить?

– Спрашивай, – разрешил Гармата.

– Этот меч. вы создали его из луча света? Лагориец кивнул:

– Да.

– И вы можете это сделать когда угодно?

– Только если рядом есть источник света. Пусть даже самый крохотный.

– А если не будет?

– Тогда я останусь безоружен. Но не беспокойся. Какой бы кромешной не казалась тьма, в ней всегда найдется хотя бы один луч света.

Вершинин нахмурил лоб.

– Думаю, вы обладаете способностью мгновенно аккумулировать световую энергию, – задумчиво проговорил он. – И не только аккумулировать, но и каким-то образом усиливать. Гармата улыбнулся:

– Тебе виднее. Ты ведь студент. – Лагориец хотел что-то добавить, но внезапно покачнулся и схватился рукой за плечо Андрея.

– Что с вами? – взволнованно спросил Вершинин.

Гармата снова покачнулся и вдруг упал на колени. Затем сунул руку под плащ, достал ее и посмотрел на ладонь. Она были окрашена кровью.

– Вот черт! – с горечью и досадой воскликнул Андрей. – Эти гады вас все-таки достали. А я уж подумал, что вы неуязвимы.

Лагориец слабо улыбнулся, потом разомкнул губы и тихо вымолвил:

– Я никогда тебе этого не говорил.

Затем глаза его закатились под веки и он рухнул на асфальт.

Несколько секунд Вершинин стоял в полной растерянности. Потом огляделся по сторонам и увидел брошенный кем-то из наемников пистолет.

Бежевая «Волга», душераздирающе заскрипев тормозами, остановилась у обочины. Андрей, сжимая в руке тяжелый пистолет, наставленный на водителя, шагнул к машине и крикнул:

– Выходи!

Дверца «Волги» открылась, и на асфальт ступила нога, обутая в летний ботинок. Водитель, невысокий лысоватый очкарик, выбрался из машины, не сводя испуганного взгляда с пистолета.

– Вы хотите меня ограбить? – дрожащим голосом спросил он.

Андрей качнул головой:

– Нет.

– Тогда. что?

– Мне нужна ваша машина. Мой друг истекает кровью.

Очкарик повернул голову и посмотрел на Гармату, лежащего рядом с обочиной. Затем снова перевел взгляд на Вершинина и неуверенно пробормотал:

– Я могу отвезти вас в больницу.

Андрей на мгновение задумался. Ему отчетливо вспомнилось доброе, мягкое лицо врача, оказавшегося на поверку кровососом-стригоем. Он отрицательно покачал головой и сказал:

– Нет. Больница не подходит.

Водитель поправил пальцем очки и так же тихо пробормотал:

– Тогда я отвезу вас туда, куда вы скажете. Несколько секунд Андрей размышлял, потом кивнул и сказал, опуская пистолет:

– Помогите мне донести его до машины.

Нести огромное тело Гарматы вдвоем оказалось гораздо легче, чем Андрей мог предположить. Рыцарь был невероятно легок. Килограммов пятьдесят, наверное, не больше. Андрей вдруг подумал, что у Гарматы могут быть полые кости – как у птиц. Иначе как объяснить, что он весит в два раза меньше, чем положено при таких габаритах?

Этой странности не мог не заметить и водитель.

– Ваш друг легче, чем я думал, – осторожно заметил он.

– Да, – сказал Андрей.

Они поднесли Гармату к открытой задней дверце и осторожно положили его на сиденье. Андрей выпрямился и вытер рукавом куртки потный лоб. Затем посмотрел на водителя и сказал:

– Простите, что наставлял на вас пистолет. Тот натянуто усмехнулся:

– Ничего, я это переживу. Вы уже знаете, куда хотите его отвезти?

– Да. К одной своей знакомой.

– Насколько я успел понять, рана вашего друга серьезна. Вы уверены, что не хотите везти его в больницу?

– Уверен.

– Но…

Андрей брезгливо отшвырнул пистолет в сторону, бросил на водителя хмурый, усталый взгляд и отчеканил:

– Садитесь в машину.

8

Лизе Кадимовой шел девятнадцатый год, но иногда она чувствовала себя зрелой, многоопытной женщиной. Мама ее умерла от инфаркта почти семь лет назад. Для Лизы это было огромным ударом, но она сумела после него оправиться. А вот отец Лизы, зубной хирург Игорь Петрович Кадимов, не сумел. Прежде сильный, уверенный в себе и жизнерадостный, за один день он превратился в пожилого, потерянного, замученного жизнью человека. И Лизе пришлось взять на себя заботу не только о доме, но и о преждевременно постаревшем отце.

И все было бы нормально (не так, как прежде, но – нормально), если бы отец Лизы не стал все чаще и чаще прикладываться к бутылке. Сначала перед сном («Средство от бессонницы, дочка, просто средство от бессонницы»), потом сразу после работы («Устал я сегодня; если не расслаблюсь, наживу себе невроз»), а потом и с утра, перед тем как отправиться в клинику.

Занятая домашними делами, Лиза не успела заметить, как отец превратился в настоящего алкоголика, и осознала это лишь тогда, когда он перестал ходить на работу. Тогда Лиза и поняла, что жизнь ее отца, а заодно и ее собственная катится в тартарары.

Однако Лиза не собиралась сдаваться без боя. Будучи прямой и деятельной натурой, она и тут попыталась взять судьбу в свои руки и серьезно поговорить с отцом.

Он лежал на диване в грязной рубашке и помятых брюках. На табурете перед ним стояла початая бутылка водки, а рядом – тарелочка с толсто нарезанной (или скорее – нарубленной) докторской колбасой.

Лиза села в кресло, посмотрела на отца и спросила:

– Папа, зачем ты это делаешь?

Отец улыбнулся своей всегдашней виноватой улыбкой и ответил:

– Мне так легче, дочка.

– Тебе легче?. А мне? Обо мне ты подумал?

– Прости, дочка, но. ты уже большая и можешь сама о себе позаботиться.

– Папа, тебе нужно остановиться. Мамы больше нет, но у тебя еще осталась я. Или тебе легче будет, если я тоже умру?

Отец нахмурился и качнул головой:

– Не говори так, дочка.

– Но ты убиваешь меня! Отец нахмурился еще больше.

– Я не заслужил таких слов, – отчеканил он и протянул руку за бутылкой.

Когда он наполнял рюмку водкой, руки у него тряслись. Лиза посмотрела на эти дрожащие пальцы, и сердце ее сжалось от страха и тоски.

– Значит, тебе легче от водки? – спросила она, задумавшись о чем-то.

Отец, уже поднесший рюмку ко рту, поднял на нее взгляд и тихо ответил:

– Да, дочка. Легче.

– Тогда, может быть, и мне станет легче?

Лиза быстро взяла бутылку, поднесла ее к губам и, запрокинув голову, сделала несколько больших глотков. Водка обожгла Лизе горло, и она закашлялась.

– Ты с ума сошла! – крикнул отец.

Он отшвырнул рюмку, выхватил у Лизы бутылку и швырнул ее в угол. Потом, перегнувшись через табурет, взял Лизу за плечи, повернул к себе, пристально посмотрел ей в глаза и проговорил:

– Никогда больше так не делай.

С того дня отец не прикасался к алкоголю, и жизнь стала потихоньку налаживаться.

Два последних года Лиза училась в медицинском институте. Днем она грызла гранит науки, а по вечерам занималась домашним хозяйством – готовила, прибиралась в доме, стирала, гладила и делала еще десятки дел, которые помогают поддерживать дом в порядке и которые остаются для большинства мужчин совершенно незамеченными.

Лиза сознавала, что взяла на себя гораздо больше, чем полагалось юной девушке. Но это нисколько ее не тяготило. Несмотря на полное отсутствие свободного времени, Лиза чувствовал себя почти счастливой.