Перекрёсток времён. Бородатые боги - Андрей Захаров

Вдруг, как змей-искуситель, из-за спины прошептал Уваров:

– Коля! Быстро соглашайся! Ты теперь, как уаминка, сможешь спокойно жениться на Тани и унаследовать все племя уанка! Это твой звездный шанс! Давай, старик, не дрейфь! Игра стоит свеч! Мы с тобой!

Отсутствие немедленной ответной реакции и внешнее спокойствие Антоненко произвело соответствующее впечатление на всех присутствующих. Если Уваров и Нечипоренко точно знали, что Николай не бог, то у других попаданцев от внезапного открытия схожести их товарища с одним из обитателей саркофагов и изображением на фреске начали возникать смутные чувства, не говоря уже об уаминка.

Наконец приняв решение, Николай спокойно произнес:

– Алексей, помоги снять божьи доспехи, а то что-то тесновато мне в них. Дышать мешают.

Пока присутствующие недоуменно смотрели на Антоненко и друг на друга, Нечипоренко помог командиру избавиться от кирасы со шлемом и торжественно водрузил их на прежнее место.

– Да, я потомок Христа и Виракочи! Все мы здесь их потомки, дети богов! Это не только великая честь, но и огромная ответственность перед всем миром! И от этой участи нам никуда не деться! – продолжил Николай. – Спасибо за доверие. Выбирать нам не из чего. Волей или неволей мы должны быть вместе. Клянусь, что сделаю все, что в моих силах, не посрамлю земли нашей второй родины. Погибну, но сдержу обещание. Вы все теперь мои братья… Алексей!

– Я понял, командир, – отозвался Нечипоренко. – Вот чаша серебряная, подходящая… Я ее водой из фляги сполосну…

– Вы прямо как князь Святослав в Доростоле… – невольно вырвалось у Невзорова.

– По обычаю наших предков, – продолжил Антоненко, – хочу скрепить эту клятву и наше братство своей кровью…

С этими словами Николай вынул нож и резким движением надрезал ладонь левой руки. В подставленную чашу упали капли крови. В зале воцарилась тишина. Каждый обдумывал услышанное и увиденное.

– Душа всякого тела есть кровь его, – первым нарушил молчание Невзоров. – Почту за честь, если вы примете меня в свои ряды. Я тоже… клянусь!

Никто из попаданцев не ожидал такого от всегда спокойного и уравновешенного учителя, бывшего белогвардейского капитана. Вслед за Антоненко Невзоров достал нож и также сделав надрез на ладони, обагрил кровью подставленную чашу.

– Христос пролил свою кровь во спасение человечества. Прежде чем претерпеть муки на кресте, Сын Божий сам неявно указал на искупительное значение крови, когда во время Тайной вечери угощал ею, преображенной в вино, своих учеников. – Профессор Левковский неожиданно подошел к Антоненко. – Позвольте ваш нож, молодой человек. Я хоть и старик, но тоже… клянусь!

Вслед за ним клятву верности и братства дали Уваров, Нечипоренко, Климович, Бажин и Бондарев. Только Новицкий немного задержался, что-то обдумывая и пропуская остальных.

– Как сказал Вергилий: выбирая богов – выбираешь судьбу, – усмехнулся ротмистр. – Если бы нас сейчас видел отец Михаил… Язычество в чистом виде!

Но все же он вынул свой бебут и, сделав надрез возле мизинца, капнул кровь в чашу.

– Синчи Пума! Это наша клятва верности и братства! – Антоненко протянул вождю чашу. – Принимаете ли вы ее?!

Вождь низко поклонился и торжественно принял чашу двумя руками.

– В нашем народе пролитая воином кровь – это священный дар богам! Клятва кровью – священная клятва! – пояснил стоявший рядом Иллайюк, принимая чашу из рук друга.

– Мы принимаем вашу клятву и даем свою: на верность вам! – торжественно объявил Синчи Пума. Достав подаренный ему кинжал, вождь так же, как и новороссы, надрезал себе руку и пустил кровь в чашу. За ним последовали все уаминка.

Верховный жрец попросил Нечипоренко добавить в чашу воды, а Кайва – немного настойки из своей фляги, и приготовить необходимые атрибуты для совершения обряда братания.

Иллайюк освятил чашу, и каждый из присутствующих сделал глоток полученного напитка. После обряда братания новороссы принялись более внимательно осматривать все, что находилось в зале. Чего здесь только не нашли!

Внимание профессора Левковского привлек небольшой бронзовый ящик, стоящий за одним из саркофагов. Осторожно сняв крышку, он изумленно воскликнул:

– Господа! Посмотрите на это! У меня нет слов… этого просто не может быть… Книга! Все страницы – из золотых пластин! Здесь надписи криптографические, планы и схемы разные… Просто книга древних знаний!

– Павел Иванович, если вы видите, то может! – откликнулся от противоположной стенки Климович. – Вы лучше сюда посмотрите! Это же настоящий глобус, глобус Земли! С Евразией, Африкой, обеими Америками, даже Антарктида есть! Правда, все смещено на юг и границы немного другие, но как похоже! А на севере, наверное, Атлантида или Гиперборея! Слышал я про такие глобусы в древности. Но там изображено звездное небо, а здесь – Земля!

– Вы сюда взгляните! Полный макет нашей местности с местами расположения природных ископаемых. Как раз там, где мы с Сашей Ольховским были, – добавил с другой стороны Уваров. – И даже указаны еще не разведанные нами…

– Это все принадлежит богам, – пояснил Иллаюйк.

– Конечно, конечно… – соглашаясь с ним, быстро проговорил Левковский. – Мы ничего брать не будем. Но зарисовать-то я могу?

Уаминка не возражали против просьбы профессора. Он быстро принялся перерисовывать в находящийся всегда с ним альбом все, что посчитал нужным. Помогать профессору добровольно вызвались Невзоров и Бондарев.

Пока остальные рассматривали зал, Уваров прошептал Антоненко:

– Коля, ну ты, блин, и выдал! Не ожидал такого от тебя: дать такую клятву и заставить всех скрепить ее кровью… Сам придумал или подсказал кто?

– Да понимаешь, Олежка, нашло на меня что-то. Сам до сих пор не пойму. Как надел на себя эти доспехи и шлем, а тут еще и свет от кристалла по глазам! Такое ощущение, что мозги мои кто-то резко поменял. Как тумблер какой-то включили… До сих пор отойти не могу: вроде я, а вроде и не я… – оправдывался Антоненко.

– Уходить отсюда надо! Как бы все мы тут не сдвинулись помаленьку, – резюмировал Уваров. – Давай команду. Теперь ты у нас за старшего. Наместник Бога на Земле. Прямо как папа римский!

– Да ладно тебе! Скажешь тоже!

Дождавшись, когда Левковский зарисует план местности с залежами различных руд, образцами которых был выложен макет, Антоненко, под предлогом желания посмотреть на птицу богов, предложил всем покинуть залы, оставив все, что увидели, на месте. Иллайюк пояснил, что к птице богов надо подниматься по другой лестнице, которая ведет на верхнюю террасу, а для этого необходимо спуститься вниз, в город.

Вышли на свежий воздух ошарашенными от увиденного. А в долине солнце уже клонилось к закату. Последними выходили и закрывали вход Синчи Пума с Иллайюком. Пока новороссы обменивались впечатлениями, двое старых объясняли молодым уаминка, как закрывать и открывать проход в сокровищницу. Теперь сюда они попадут не скоро.

– Это сколько мы здесь пробыли?

– Почти день!

– А мне показалось, что не больше часа…

На летательный аппарат древних решили посмотреть завтра. По возможности. Пообещав уаминка хранить все в тайне и попрощавшись с ними, Климович пригласил всех в штаб, для разбора сложившейся ситуации.

Глава 9

Алексей Аркадьевич оглядел присутствующих.

– Ну-с, господа-товарищи, что вы думаете обо всем этом? Как нам теперь поступать?

– А что тут думать! – воскликнул Нечипоренко. – Уаминка признали Николая Тимофеевича сыном своего бога! Значит, ему и командовать парадом. Тем более что все клятву дали.

– Да. Аборигены не поймут и могут обидеться, если господин Антоненко не возглавит наше сообщество, – неожиданно поддержал предложение Новицкий.

– Вы никак не можете смириться, что сейчас вами командуют красные, ваши бывшие враги? – поддел его Бондарев.

– А вы – с тем, что вас отвергла Елена Владимировна? – парировал ротмистр.

Начальник штаба кинул в сторону соперника злой взгляд и покраснел, но промолчал. Сейчас не время сводить личные счеты, есть более важные дела, но эта обида глубоко засела в его душе. Придет время, рассчитаемся…

– Господа, не будем ссориться, – решил остудить пыл соперников Левковский, – что было, уже минуло. В нашем народе пословица имеется: кто старое помянет, тому глаз вон…

– А кто забудет, тому оба! – вставил Нечипоренко, но, увидев, что это было не к месту, стушевался. – Извините, не подумал.

– Ну, это не про нас, – произнес Уваров, решив последовать примеру Левковского. – У нас здесь новая жизнь начинается – как говорится, с чистого листа. Все ссоры и обиды должны остаться в прошлом. Но с предложением Алексея я полностью согласен.

– А что на это скажет сам Николай Тимофеевич? – посмотрев в сторону Антоненко, поинтересовался Климович. – Самоотвода не будет?