Его мишень - Агата Лель

как эта Азалия, но точно знаю, что сделать, чтобы он потерял голову.

Я бросила воевать с волосами и швырнула влажное полотенце под ноги. А потом обернулась на Свята. Уж не знаю, что там было в моих глазах, но его глаза заблестели.

— Когда ты так на меня смотришь, я даже не знаю, радоваться мне или вызывать полицаев.

Я ничего не ответила и медленно развязала поясок халата. Затем сняла его, отметив про себя, что отражение в незанавешанном окне меня более чем устраивает.

Может, по ту сторону стекла на берегу кто-то и увидел проявление моего бессовестного распутства, ну и плевать, здесь меня все равно никто не знает.

Свят понял все без слов — стянув футболку, подался вперед и схватил меня за руку, а потом, рывком подтянув к себе, усадил на свои колени.

Провел руками по обнаженной спине, вызывая табун мурашек.

— Вижу, воздух Турции идет тебе на пользу. Может, переедем сюда на ПМЖ?

— Давай ты просто заткнешься, — и сама впилась в его губы.

***

Засыпала я в состоянии блаженной неги. Уставшая, выжатая донельзя и совершенно довольная. Рука Свята обвивала мою талию, а моя нога его бедро.

И как я вообще могла его ревновать, в чем-то сомневаться, вот дура! У нас все хорошо, иногда нужно слушать только сердце, и ни в коем случае разум.

Пора уже прекращать видеть во всем какой-то подвох и унижать его недоверием. Как же хорошо, что я не стала закатывать сцен и требовать объяснений, что это за Азалия и что их связывает раньше. Не важно! Ничего это не важно!

С этими мыслями я провалилась в сон и проснулась, когда поняла, что Свята нет рядом. Я приоткрыла один глаз и посмотрела на часы — без четверти три. Перевела взгляд на дверь ванной комнаты — свет не горел. А потом услышала шуршание у двери входной. Вжикнула молния куртки, мелькнул голубоватый блик экрана смартфона и раздался шепот:

— Ты уже у гостиницы? Я спускаюсь.

Спустя несколько секунд я осталась в номере совершенно одна. В немом недоумении.

Я не понимала, что происходит и что делать. Идти его догонять? Прямо вот так, голой?

Кому он звонил и куда собрался? Вот так втайне, ночью… Он явно не хотел, чтобы я узнала, поэтому дождался, когда крепко засну.

Обмотав вокруг груди простыню, я подошла к окну и, стараясь не отсвечивать, выглянула наружу. В свете ярких фонарей сразу увидела выходящего из гостиницы Свята, он целенаправленно шел к припаркованному у тротуара такси, а рядом с открытой дверью, кутаясь в огромный расписной платок, стояла Азалия.

Они о чем-то переговорили пару секунд, потом он поднял вороватый взгляд на окно нашего номера, а после оба погрузились в салон и укатили в неизвестном направлении.

Мне хватило пятнадцать минут, чтобы одеться, бросить в сумку скомканные вещи и вызвать машину до аэропорта.

Я не хотела ничего знать, и слушать по возвращению его оправдания тоже не хотела. Теперь все четко встало на свои места. Он прилетел к ней. Зачем он потащил меня с собой меня волновало мало — может, он надеялся, что я не узнаю, а может, вообще не парился на этот счет.

Способность предать — самая мерзкая черта в человеке. Предать того, кто тебя любит — вдвойне.

Я думала, что меня больше не постигнет эта участь, но жестоко ошиблась. Я не умею выбирать мужчин и с завидным постоянством дарю сердце не тому.

Мне было невероятно больно, но я даже не плакала. Не плакала в машине по дороге к аэропорту, не плакала в самолете (к счастью, приобрести билет на ближайший рейс не составило труда). Я отключила телефон и впала в подобие анабиоза, отложив все мысли на потом.

Пустая квартира встретила меня непривычной тишиной. Я бросила у двери сумку и прямо в верхней одежде легла на кровать.

Не думать. Забыть. Пошел он!

Я была на зависть стойкой и гордилась собой, но все полетело к чертям, когда увидела наброшенную на спинку кресла футболку. Его футболку.

Вот только тогда я разревелась. Сильно, громко и отчаянно.

***

Конечно, я понимала, что рано или поздно он вернется в номер и увидит, что меня нет. Возможно, начнет искать, звонить и даже возьмет билет на рейс раньше. Но он не приехал ни днем, ни вечером, ни даже ночью, чем окончательно разбил мои розовые очки.

Ему все равно. Он остался там, с ней. Я думала, что ему хорошо со мной, но видимо, с ней лучше, раз после секса он собрался и уехал.

Как же это мерзко!

Я была даже рада, что его нет, так мне было легче его ненавидеть.

Собрав в сумку его тряпки, я поставила вещи у двери и поехала в универ, радуясь, что никто не знал о нашем романе. Мало того, что обсуждали бы сами отношения, так теперь перетирали бы разрыв.

Мне было очень больно, но после вчерашней утренней истерики я не позволила себе пролить ни слезинки. Я сама виновата в том, что подпустила его к себе, что поверила, не прислушалась к внутреннему голосу. Такие как он не меняются.

С днем рождения, наивная дура. Видимо, только такого подарка ты и заслуживаешь.

— Ангелина Игнатовна, доброе утро.

Я обернулась и увидела плетущуюся позади Лилю. Последние пару недель у нас не было занятий — ее отец сказал, что она передумала поступать в тот университет и пока репетитор больше не требуется. Собственная личная жизнь бурлила, поэтому я не задумывалась, с чего вдруг они приняли такое решение, а теперь, увидев девочку, изумилась — с нашей последней встречи в дверях квартиры Бойко она разительно изменилась. Кожа выглядела неестественно бледной, взгляд потух, и вообще она была какой-то затравленной и даже несчастной.

Я вдруг подумала о том, что, наверное, со стороны выгляжу сейчас точно так же…

— Здравствуй, Лиля. Ты приболела?

— Если можно так сказать…

Соседка опустила взгляд и накинула капюшон.

— Хочешь, я тебя, подвезу?

— Было бы неплохо.

Мы молча дошли до моего автомобиля и погрузились в пока еще непрогретый после стылой ночи салон.

Я включила радио, печку, подогрев сидений. Все это время Лиля грустно смотрела в закапанное мелким дождем окно окно, выглядев при этом потерянной и безучастной.

Как же созвучно было наше настроение, но, в отличие от нее, я не могла позволить себе раскинуть.

— А где Свят? — вдруг спросила она, вперив в меня потухший взгляд.

— Я понятия не имею, где он. А почему