Другие тени Земли - Роберт Силверберг

Он вскарабкался в предрассветной тишине по приставной лестнице и оказался в амбаре. Вокруг стоял теплый и немного пыльный запах стручков. Он спрыгнул с лестницы прямо в их кучу.

Дейвисон осторожно привел в действие телекинез и сразу же почувствовал громаднейшее облегчение. Он нагнулся, поднял рукой стручок и силой пси заставил его взмыть в воздух. Потом позволил ему упасть. Затем переместил еще один, потом — два одновременно Около пятнадцати минут он наслаждался своей силой, просто разбрасывая стручки по углам.

Только одно тревожило его. Похоже, у него уже не было прежних способностей. Ему стоило некоторых трудов привести свою силу в действие, а теперь, после нескольких минут активности, он чувствовал легкую усталость. Такого с ним раньше не случалось.

Его поразила ужасная мысль: может быть, воздержание повредило его способность? Может быть, пять лет строгого воздержания — если только он протянет столько — способны навсегда лишить его силы?

Это было бы ужасно. Впрочем, другие ведь прошли через подобную ссылку и вернулись с ненарушенными способностями. Они воздерживались… или не воздерживались? Может, попав в подобный переплет, они заставляли себя просыпаться в ранние часы и укрывались в чьем-нибудь амбаре, чтобы перемещать предметы или вызывать огонь?

У Дейвисона не было на это ответа. Он мрачно переместил еще несколько стручков, подошел к окну и стал спускаться по лестнице.

Внизу стоял Малыш Рейнхарт — и с любопытством глядел на него.

Дейвисон задержал дыхание и продолжил спуск.

— Привет, — сказал Малыш. — Что ты там делаешь, Рай? Почему ты не спишь?

— То же самое я могу спросить у тебя, — ответил Дейвисон, решив избрать тактику нападения. Руки его дрожали. Что, если Малыш следил за ним, видел, как он использовал пси? Поверят ли ребенку в таком серьезном обвинении? На этой планете, где все помешались на колдовстве, пожалуй, поверят. — Что ты здесь делаешь, Малыш? Мама нашлепает тебя, если узнает, что ты по ночам убегаешь из дому.

— Ничего, — ответил тот. Он держал в руке банку, наполненную белыми скользкими червями. — Я копал червей. Их только сейчас и копают, в полночь, когда светят луны, — он хитро подмигнул Дейвисону. — А ты что скажешь?

— Мне не спится. Я вышел и стал работать, — нервно ответил Дейвисон, проклиная необходимость оправдываться перед мальчишкой. — Вот и все.

— Так я и думал. Бессонница, а? — осведомился Малыш. — Я знаю, что с тобой, Рай, ты втюрился в мою сестру. Она свела тебя с ума, и ты не можешь спать. Верно?

Дейвисон тотчас же кивнул.

— Только не говори ей, ладно? — он вытащил из кармана монетку и вложил ее в ладонь мальчишки. Пухлые пальцы молниеносно сжались, и монета исчезла. — Я не хочу, чтобы она знала о моих чувствах, пока я не побуду здесь подольше, — пояснил Дейвисон.

— Я буду молчать, — пообещал Малыш. Глаза его засверкали в свете лун. Он покрепче сжал банку с червями. Он обладал теперь тайной, и ему не стоялось на месте.

Дейвисон повернулся и с кривой усмешкой зашагал к дому. Петля затянулась туже, подумал он. Он дошел до необходимости изображать роман с длинноногой фермерской дочкой, чтобы спасти свою шкуру.

Сейчас это сработало. Но второй раз лучше не пробовать. Эти тайные упражнения в амбаре придется прекратить. Не хватало, чтобы его засек кто-нибудь из взрослых.

Когда настало утро, Дейвисон спустился вниз, поговорить с Рейнхартом.

— Не отпустите ли вы меня сегодня, сэр? Я бы хотел отдохнуть сегодня, если вы не имеете ничего против.

Фермер нахмурился и потер пальцами мочку уха.

— Отпустить тебя? Во время уборки? Так ли это тебе необходимо, парень? Мне не хотелось бы лишаться сейчас рабочих рук, хотя бы на день. Знаешь, ведь и посевная не за горами.

— Я знаю, — ответил Дейвисон. — Но мне нужно хотя бы свободное утро. Я должен кое-что сделать.

— О’кэй, Рай. Я не рабовладелец. Бери утро, если хочешь. Ты можешь наверстать время в воскресенье.

Жара только начиналась, когда он миновал грязный пруд и зашагал к дальней границе владений Рейнхарта. Он пересек ее и двинулся к густому лесу, разделяющему земли Рейнхарта и богатого Лорда Габриэльсона.

Он вошел в восхитительную прохладу леса. Деревья с толстыми стволами и красными листьями сплетали свои ветви, образуя труднопроходимую чащу. Земля была темна, плодородна и обильно покрыта растительностью. Над головой щебетали разноцветные птицы, и время от времени перелетали с ветки на ветку смешные существа с крыльями летучих мышей.

Он знал, зачем он прилетел на Мондарран-IV: научиться умеренности. Научиться держать в руках свою силу. Это-то было ясно. Но как здесь выжить?

Местная религия воспитывала ревностных ортодоксов, и, похоже, существующий моральный кодекс не оставлял ни малейшей лазейки для не свойственных обычному человеку способностей. Пси была в глазах здешних жителей колдовством — обычное убеждение миров, не знающих пси. У местных фермеров был плохой контакт с более развитыми планетами, с которых они прилетели десять — двадцать веков назад и каким-то образом достигли точки культурного равновесия, в котором пси не было места.

Это означало, что Дейвисон вынужден был подавлять свою силу Только… он не мог подавлять ее. Пять дней постоянного контроле над собой, и он уже наполовину свихнулся от напряжения. А что если он окажется в положении, когда надо будет выбирать: либо применить пси, либо быть убитым? Предположим, вон то дерево буде, падать прямо на него; он отклонит его, но будет ли в этом прок, если кто-то будет стоять рядом и глядеть на него… кто-то, кто завопит:

— Колдун!

Однако люди прибывали на Мондарран-IV и возвращались обратно. Они выживали. Значит, они находили какой-то выход. Дейвисон углублялся все дальше в лес, стараясь привести мысли в порядок.

Он взглянул перед собой. Извилистая речка тихо текла меж деревьями. Ему показалось, что над кустарником поднимается облачко дыма. Чей-то костер?

Он осторожно, на цыпочках, стал красться в направлении дым шипя всякий раз, когда под ногами хрустел сучок. Спустя несколько напряженных минут он миновал поворот тропинки и увидел, откуда шел дым.

У самой кромки воды, со сковородкой в руках, сидел на корточках Дурачок Джо — попрошайка, повстречавшийся ему по дороге из космопорта. Он был одет во все те же кожаные лохмотья и, похоже, поджаривал на слабом огне пару рыбин.

Облегченно вздохнув, Дейвисон подобрался поближе. И тут он остановился с открытым ртом.

Дурачок Джо поджаривал рыбу. Но под сковородкой не было огня… кроме того, что срывался с кончиков его пальцев.

Дурачок Джо был пиротиком.

Дейвисон сделал нерешительный шаг, чувствуя, как по его телу пробежал озноб. Дурачок Джо, грязный, слабоумный попрошайка, сидел на корточках в лесной чащобе и пиротически жарил рыбу на завтрак. Чуть дальше виднелась грубо сплетенная хижина, которая, по-видимому, служила домом Дурачку Джо.

В одно мгновение в голове Дейвисона возник ответ. Все стало на свои места.

Прожить в мондарранском обществе пять полных лет, обладая пси, было невозможно. Слишком тяжело сдерживать силу от невольного проявления, а испытываемое при этом напряжение оказывалось непосильным для большинства людей.

Но можно жить рядом с обществом — например, как этот бродяга, жаривший рыбу в лесу, — и никто не заметит, никого не окажется рядом, чтобы увидеть проявление ваших способностей. Никто не заподозрит завшивевшего бродягу в колдовстве. Конечно же нет.

Дейвисон шагнул вперед и собрался было окликнуть Дурачка Джо. Но тот сам поднял голову при звуке шагов. Он увидел Дейвисона, стоящего в каких-нибудь двадцати футах от него, злобно сверкнул глазами, и сковорода полетела в сторону. Рука его метнулась к бедру. Он выхватил из Кармана охотничий нож с блестящим, словно зеркало, лезвием и без малейшего колебания метнул его в Дейвисона.

В то самое мгновение, когда нож вырвался из руки Дурачка Джо, мозг Дейвисона пронзила мысль. Дурачок Джо должен быть землянином, как и он сам, посланным на пять лет на Мондарран. А значит, нет необходимости скрывать от него пси, нет необходимости позволять лезвию…

Дейвисон отклонил нож в сторону и заставил его по рукоятку воткнуться в землю у его ног. Он нагнулся, поднял нож и взглянул на Дурачка Джо.

— Ты… отклонил его, — пробормотал тот, не веря своим собственным глазам. — ТЫ не шпион!

Дейвисон улыбнулся:

— Нет, я телекинетик. А ты пиротик?

Слабая улыбка появилась на заросшем щетиной лице Дурачка Джо. Он бросился к Дейвисону и сжал его руку.

— Ты землянин, настоящий землянин, — восторженно проговорил, почти прошептал он.

Дейвисон кивнул.

— Ты тоже?

— Да, — ответил Дурачок Джо. — Я прожил здесь три года, и ты первый, с кем я рискнул заговорить. Всех, кого я видел до тебя, сожгли.