От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века - Александр Яковлев

Когда на руководителей дипломатии США навешивается ярлык «предателей», вспоминается, что и Дж. Даллеса в свое время маккартисты считали чуть ли не «красным», уступившим первое место, занимаемое доселе США, «коммунистам». Мы знаем, кем в действительности был этот американский деятель. Но ни один из преемников Дж. Даллеса не уступал ему в уровне правой, антикоммунистической ориентации, в приверженности «имперской» идеологии и политике. Вряд ли эту линию могли бы проводить «новые правые» с большей последовательностью, чем Р. Рейган, К. Уайнбергер, Дж. Шульц.

Можно согласиться, однако, с автором статьи в «Форин сервис джорнэл» в одном: ультраправые в самом деле выступают против «рационального анализа» формирования внешней политики США. Они хотели бы «вернуться к средневековым и непререкаемым догмам»[191]. И если говорить всерьез, то это вовсе не попытка припасть к традиционным истокам политической жизни США, а стремление односторонне опереться лишь на самое худшее, реакционное, агрессивное в этих традициях — концепцию «Pax Americana» с ее новейшим «имперским», антикоммунистическим и ядерным содержанием. Это и делают сегодня Р. Рейган и его единомышленники.

Разумеется, в политической жизни, да и в самом правящем классе США не все развивается так, как хотелось бы ультраправым. Наблюдаются и другие тенденции. «Новые правые», увлеченные открывшимися перед ними политическими горизонтами, не замечают или игнорируют эти тенденции, которые тем не менее способны усиливаться. Сдвиг вправо и впрямь очевиден в США, но политическое размежевание в стране носит гораздо более сложный и противоречивый характер. Идеологического и политического «консенсуса», стержнем которого стал бы сдвиг вправо, в стране не наблюдается. Если в самом деле «консенсус» и существует по ряду важных параметров, то только в правящем классе, да и он не столь устойчив, как, например, в 50-е годы.

«Новые правые» намерены добиваться подъема экономики за счет углубления социального неравенства. Но это подрывает их социальную базу в «среднем классе». В своей аргументации по поводу «советской угрозы» «новые правые» оказались в нитях путаницы, которую сами соорудили. Они лавируют между стереотипами о «климате осадного положения», якобы созданном «ростом советской мощи», и о том, что СССР в экономическом и военном отношениях «не столь уж страшен». Но в общем знаменателе всех этих рассуждений лежит образ американской империи, увлекающий их на самый опасный путь в международных отношениях, который только может быть в ядерную эру.

«Новые правые» не единственная фракция ультраправых, которая хотела бы воздействовать на нынешнюю республиканскую администрацию с целью побудить ее к «строительству новой империи». В гораздо большей близости к центрам принятия внешнеполитических решений оказалась другая группировка, не столь уж отсоединенная от «новых правых», но все же имеющая собственную историю, в том числе и историю взаимоотношений с администрацией, вес и значение в ее деятельности. Это «неоконсерватизм».

«Неоконсерваторы» часто отождествляются с правым крылом республиканской партии. Это верно лишь отчасти. На самом деле эта группировка значительно более пестрая по своему политическому происхождению и связям. Среди них есть и правые республиканцы «со стажем», но есть и перебежчики из рядов левых и традиционных либералов из демократической партии, которые были психологически и политически «сломлены» исходом войны во Вьетнаме и омертвлением либерализма как движения. Ч. Тайролер, один из руководителей «неоконсерваторов», заявлял, что их задача заключается в том, чтобы «просвещать элиту».

Группировка «неоконсерваторов» возникла еще в ту пору, когда зримо определилось поражение США во Вьетнаме, возник «вьетнамский синдром». Их «имперское» мышление связано не с пиком американской «мощи», а с моментом «сползания» от этого пика к гораздо более низкой точке на рубеже 60—70-х годов. Неоконсерваторы жадно искали признаки эрозии влияния США на международной арене и в «„росте советской военной мощи“, и в появлении „окна уязвимости“ США для советских ракет, и в „„утрате“ Анголы, Эфиопии, Кампучии, Ирана, Афганистана, Никарагуа, хотя эти события не имели касательства к «национальной безопасности“ США, отражали настроение освободительной борьбы народов.

Они видели «славное прошлое» США в «холодной войне», в Карибском кризисе. Все остальное казалось им «упадком», «гниением», «оттеснением к обрыву». Но это не пассивная ностальгия по «добрым старым временам», а откровенное стремление вернуться в эпоху, когда военное и политическое господство США в мире представлялось обеспеченным на века. «Неоконсерваторы» сознательно сеяли среди американцев настроения унижения, страха, уныния, отчаяния по поводу «бедствий» родины, пытаясь переплавить их в чувства раздражения, ненависти, национализма, шовинизма, расизма, милитаризма, антисоветизма. В какой-то мере это удалось и на этапе 1976 года, когда Дж. Картер шел к власти, и особенно в 1980 году, когда Р. Рейган, использовав, в частности, ситуацию ирано-американского кризиса и шовинистическо-воинственный психоз в стране, стал президентом.

Главное же для «неоконсерваторов» в 70-х годах было связано с их фанатической ненавистью к разрядке напряженности, от которой и пошли, по их мнению, все «беды». Она, мол, «погубила» военную и политическую мощь Вашингтона, завела страну в ловушку. СССР стал «смертельной угрозой» для США. «Спасти» страну от катастрофы, от прямого «вторжения» СССР может только гонка вооружений, развертывание новых систем оружия для воссоздания военного превосходства над «русскими».

«Имперская» идеология «неоконсерваторов» сложилась на основе исторической ретроспективы «холодной войны». Но это еще не все. Характерной ее чертой стал упор на войну ядерную. «Внезапно, — отмечает. Р. Шеер, — на поверхность всплыла целая клика сторонников „холодной войны“ из числа неисправимых „ястребов“ и „неоястребов“, чьи симпатии никогда не были на стороне усилий в области контроля над вооружениями при правительствах Никсона, Форда и Картера. Члены этой группы категорически отвергают мирное сосуществование с Советским Союзом… Вместо этого они ищут возможности конфронтации, пытаясь путем использования политического и экономического давления и угрозы военным оружием коренным образом изменить характер советского общества… Будучи убеждены в том, что не сама по себе гонка ядерного оружия, а лишь достижение Советами „превосходства“ в этой гонке было бы опасным, они сдвинули акцент в американской внешней политике от необходимости избежать ядерной войны к подготовке подобного исхода событий»[192].

На пересечении линий искусственно нагнетаемого «разочарования» в прошедшем этапе внешней политики, связанного в представлении неоконсерваторов прежде всего с разрядкой и «коммунистическим заговором» и столь же навязываемого представления о том, что с помощью оружия, в том числе ядерного, «мир по-американски» может быть заново создан, и родилась равнодействующая «неоконсервативной» идеологии и политики. Это дало импульс рейгановской кампании на выборах. «Серьезное давление со стороны правых республиканцев было оказано с конца 1975 года до августа 1976 года. Главный формальный успех в этом секторе общественного мнения был достигнут в конце периода во внешнеполитической программе, принятой сторонниками Рейгана на республиканском конвенте», — отмечает английский исследователь К. Белл[193].

Когда в ноябре 1976 года Р. Рейган провалился на выборах, начал действовать «Комитет по существующей опасности». Вокруг него стали концентрироваться увлеченные идеей имперского реваншизма «неоконсерваторы». Здесь встретились люди типа М. Тейлора, Д. Диллона, Г. Фаулера, Л. Керкленда, Д. Паккарда, Э. Уильямса, Ю. Ростоу, П. Нитце, У. Кейси, Ч. Тайролера, Н. Подгоретца, С. Беллоу, Р. Аллена, Р. Пайпса, Ф. Карлуччи, Дж. Кемпа, Ф. Икле, Дж. Киркпатрик, Р. Стилуэлла, И. Кристола, Р. Перла, Э. Роуни, Дж. У. Ван-Клива, К. Грея, К. Эдельмана, Дж. Шульца, А. Уоллиса, Дж. Лемана, М. Новака, М. Кампелмана. Среди них был и Р. Рейган.

В вывеске комитета был свой исторический смысл. Именно так называлась организация крайне правых в дни корейской войны. Теперь мишенью комитета стала разрядка и Договор ОСВ-2. Конечно, это были другие люди, чем в руководстве «новых правых». Р. Шеер подчеркивает, что в комитете слились «в целом изощренная идеология бывших левых и бывших либералов с примитивными, крайне правыми взглядами Рональда Рейгана, его советников и помощников», и это имело далеко идущие последствия для американской политики[194]. Кроме того, у этой группировки и цель была иной — проникнуть непосредственно в «интимный круг» внешней политики США, в самые центры принятия внешнеполитических решений, чтобы не только словом, но и делом продвигать новое «имперское» строительство на ядерной основе.