Амнезия творца - Джонатан Летем

– А запирать-то зачем? – спросил Эверетт. – Вдруг кто-нибудь захочет войти?

Огромный телевангелист повернулся и угрожающе накренился над Эвереттом.

– В церкви сей изувечен алтарь, да ты и сам узришь. Быть может, когда-нибудь люди возжелают вернуться в Его дом. А пока мы должны содержать его в порядке.

Они прошли через внутренние двери в главный неф. На церковных скамьях сидели десятки роботов, таких же развалин, как поводырь Эверетта. С экранов смотрели ничуть не похожие друг на друга физиономии толстых чернокожих баптистов, суровых раввинов-ортодоксов, мудрых и смиренных католических священников. Но «севшие» кинескопы остальных показывали только рябь. На всех роботах были ветхие рясы, многие носили всевозможные религиозные побрякушки – крестики, звезды Давида, христианских рыбок, маленьких яшмовых Будд, масонские глаза. Один, на чьем экране виднелось предупреждение ФБР о противозаконности безлицензионного копирования программных графических продуктов, носил уродливый терновый венец. Заслышав шаги, они повернулись и уставились на Эверетта. Наступила тишина.

– Я нашел паломника, – сказал поводырь.

И тут Эверетт подумал о Кэйле и Гвен. Войти в эту церковь – все равно что ввести себе наркотик Фолта, открыть некую дверь, за которой – сохраненные…

Что?

Подобия?

Навстречу двинулся робот с лицом миссионера, многие годы блуждавшего в джунглях, – борода, худоба и неизбывная тоска в очах. Эверетт попытался вообразить программиста, который потрудился над этим образом, способным вызывать и усиливать религиозный трепет.

– Добро пожаловать, сэр. Мы польщены, хоть и мало можем ныне предложить ищущему… Рэльфрю, наверное, вас уже предупредил.

– Ни о чем он не предупреждал, – сказал Эверетт.

– Рэльфрю хватает смелости выходить к падшим, – сказал морщинистый пророк. По его экрану тоже побежала рябь, но изображение тотчас вернулось. – Мы же, остальные, редко это делаем. Ибо, благословив нас на труды богоугодные, Господь покинул слабых чад своих.

– Но вы остались в городе.

Робот опустил глаза.

– Мы остались в церкви. – Он отвернулся. Остальные телевангелисты вернулись к молитве – опустили головы, сложили фер-ропластмассовые ладони. Эверетт расслышал бормотание одного из роботов; под сводами разносилось слабое эхо.

В подавленном настроении Эверетт вышел из храма; глаза щипало. Слезы. Телевангелист по имени Рэльфрю кинулся вслед, догнал в несколько огромных шагов.

– В чем дело? – спросил Рэльфрю.

– Твои воспоминания – подделка. Программа.

– Подделка?

– Ты просто пустое место, – сказал Эверетт. – Как эта церковь.

– Не понимаю, – пробормотал Рэльфрю.

– Все давно сплыло. Память, Бог и все прочее. Их уже нет.

Даже спорить об этом бесполезно, подумал Эверетт. У робота не было настоящего «я», которое стоило бы разыскивать.

– Мы помним…

Эверетт побежал обратно. На гору.

Объясни, – потребовал Эверетт, когда ворвался в подвальную комнату, взломал замок на холодильнике Фолта и ввел себе дозу «Кэйла».

– Позволь сначала кое-что показать, – попросил Кэйл.

Во мраке отворилась дверь.

– Сюда.

Кэйл ушел в пустоту, Эверетт двинулся следом. И вдруг перед ними возник пейзаж – дымчатый горизонт, холмы и деревья, угнездившееся между ними озеро. Вначале Эверетту показалось, будто перед ним изображение, плоский сияющий мираж в нескольких дюймах от глаз. Но, едва он шевельнул головой, раскрылись три измерения. Мир. Он повернулся и увидел небольшое здание. Дом из снов Хаоса.

В растерянности он смежил веки, и тут нахлынули звуки: шелест листвы над головой, шорохи, щебет и стрекот всякой живности. За звуками ринулись запахи хвои, плесени, гнили. Он ощутил скольжение травы и содрогание земли под ногами. Он открыл глаза. Перед ним и Кэйлом на лужайке стоял дом. Солнце скрылось за облаком, упала тень и закрыла пол-озера. Невдалеке белка взвилась по спирали на столб и скрылась за ним.

– Я его для тебя построил, – сообщил Кэйл. – Для вас с Гвен.

– Что значит – построил? И где мы?

– Я создал это место по твоим воспоминаниям. Ты тут жил, перед тем как уехать из…

– Я помню. Но только благодаря снам. Кэйл опустился на траву. Эверетт тоже лег, оперся на локти и почувствовал, как путается в пальцах холодная трава. Почувствовал сырость земли под нею.

«Насколько детально все это? – подумал он. – Если копнуть – что, насекомых в земле найдешь?»

– Вот на что я теперь трачу досуг, Эверетт. Создаю миры. И уже много насоздавал.

– Как тебе удается?

– Не знаю. – Кэйл пожал плечами, он, похоже, слегка смутился. – Просто делаю, и все. Обычно я их не выставляю…

– Почему?

– Показал как-то раз Билли, но он не особо впечатлился. Да и сил на это много уходит. Быстрее «выветриваюсь».

Они помолчали.

– И ты так можешь, – сказал Кэйл. – Можешь создать тут мир. У тебя еще лучше выйдет. Не выцветет.

– Не понял.

– Ты можешь сном превратить его в реальность.

– Угу. Ты – как твой отец. Тоже ждешь от меня невозможного.

– Не сравнивай меня с Илфордом. «Слово сравнивать" тут не подходит, решил Эверетт. – Я не знаю, где кончается Илфорд и начинаешься ты».

Вслух он произнес совсем иное:

– Твой отец с Гарриманом слишком многого от меня хотят.

– Не говори при мне об этом гребаном Илфорде! – рассердился Кэйл.

Окружающий мир замерцал и утратил объемность. Но ненадолго.

– Кэйл, как это все получается?

– Развал. Все изменилось. – Кэйл, хоть еще и сердился, смягчил тон. Успокоился и ландшафт.

– Ведь ты не больше моего помнишь, правда?

– Я не знаю всего, что ты помнишь.

– Сущие крохи. Ты… разбудил мою память. Тем рассказом про поезд. Я думал, ты помнишь наше прошлое. Помнишь, как мы росли.

Кэйл рассмеялся:

– Это ты во мне разбудил воспоминание о поезде. Первое мое воспоминание. Ни черта я не помнил, пока не оказался в радиусе твоего действия. Пока ты не добрался до Вакавилля. Вот тут-то все и началось. Про поезд, про твоего приятеля Келлога в подземном колодце. А потом про нас с Гвен.

Не зная, что и сказать, Эверетт посмотрел на свои ладони. Трава избороздила их крест-накрест. А может, в этом ненастоящем мире и ладони ненастоящие?

– Я знаю, раньше мы с тобой и с Билли дружили, – сказал Кэйл. – А остальное, пожалуй, не важно:

– Ты помнишь мою семью? Родителей?

– Нет. К сожалению.

Эверетт ощутил нечто вроде разряда статики в пустоте. Легкий, почти незаметный укол.

– А как насчет Гвен?

– Вы с Гвен раньше были вместе, – раздраженно сказал Кэйл. – Это очевидно.

– Но ты ее не помнишь.

– Ну, не совсем так. Остались кое-какие обрывочные воспоминания. Но не в этом дело. Она сейчас здесь.