Дверной проем для бабочки - Владимир Гржонко

— Да я-то совершенно нормальный, — простонал Билли почти шёпотом. — Я-то им зачем? Ну да, сложности у меня всякие. Но… Я же не телепат, не фокусник, не экстрасенс какой-нибудь! И зачем тогда весь этот спектакль со свадьбой? Ну украли бы, я понимаю, руки бы связали, в подвал бросили или ещё как. А тут…

— Ха, нормальный! Маэстро, мне-то зачем зубы заговаривать? Я из-за вас, кстати, жизнью рискую. Это я-то! Который больше чужие жизни забирать привык, понятно? Кстати, помните, говорил вам про чудика одного у нас на киче, он всё про медный таз распространялся да чужие пайки жрал. Так это я его тогда… А вы говорите — нормальный вы! А свадьба, кстати, совершенно настоящая. Тут ведь тоже всё непросто. Она, Изабелла, сейчас правду сказала. Ну или почти правду. Потому что все члены семьи — мужики — не импотенты, но… кастраты.

Харон замялся и опустил глаза. Билли ошеломлённо проследил за его взглядом: взгляд был направлен на прикрывающий его брюки фартук. Ну вот, подумал Билли, осторожно отодвигаясь от наклонившейся к нему туши, попробуй тут не сойти с ума!

— Это целая история, маэстро, — Харон наконец откинулся на спинку сиденья и теперь смотрел в окно. — Да, целая история. Дураков нет, чтобы просто так с собою эдакое сотворить, вы уж мне поверьте. И, кстати, всё, что про кастратов говорят, — херня полная, не так это всё на самом-то деле. Но только не объяснишь этого… Власть у семьи большая, понимаете? Потому что сила, которая у других на баб уходит, у них, ну то есть у нас совсем другим оборачивается. Я и сам не очень-то в этом понимаю, кстати. Могу сказать только, что поэтому папашка большим человеком и стал. А про вас они узнали, что вам ещё большая сила дана, куда как большая! Вы вот про Сольерри слышали что-нибудь? Нет? Тоже, говорят, родственнички наши. Кстати, давно, лет триста назад, вроде как пытались они к какому-то вашему предку подъехать. Не знаю, чем там дело кончилось, но папаша, как только ему про вас доложили, аж затрясся весь! Хотя, если уж честно, какой он мне папаша! Кто родители мои — неизвестно. Найдёныш я приблудный. Но оно, может, и к лучшему… А то, что Изабелла про Ромео и Джульетту говорила, кстати, тоже правда. Только там, как водится, еще один тип был, не из семьи, который в брачную ночь и должен был Джульетту трахнуть. Ну а этот, Ромео, взъерепенился, не хотел другого мужика к ней подпускать и, конечно, мочканул его сдуру. Сразу же слухи поползли, то да сё, теперь разве узнаешь, как там было. Кстати, папашка для того и отправил Робби Шекспира этого изучать, я так думаю. А тот и зазнался, гадёныш, на папашкино место метит, говорит, миссия у него…

Лимузин притормозил на повороте, и Харон заторопился. Он неуклюже встал, пробрался в глубину салона — так, чтобы его не было видно из открытой двери, — и плюхнулся на жалобно скрипнувший под ним диванчик.

— Ну вот и всё, маэстро, мы почти добрались. Вы им там не говорите, что я с вами в машине был, да ещё и болтал всякое. И про пушку помните. А, главное, не давайте им себя использовать. Притворитесь или как. Только ни в коем случае не спорьте с папашкой! Этого нельзя, категорически нельзя! Соглашайтесь на всё, что вам предложат, но сами ничего не делайте. Если удастся, конечно. Ведь вы же всё можете! Сам не понимаю как, но знаю точно. А я за вас, маэстро, если что… Надо, чтобы всё правильно получилось! Хоть раз в жизни, да правильно! Бля буду, ещё в тюряге об этом мечтал. И, когда того дурика чёрного кончал, так плакал, не поверите — рыдал, как в жопу раненный. Обидно было, что врёт он всё. И, главное, так красиво врёт! А тут вы… В жизни не встречал такого как вы! Только сделайте, чтобы красиво получилось! Очень уж хочется, чтоб красиво… Э-э, да что там говорить! Кстати, всё, приехали.

Билли опять не удивился. Хотя получалось так, что Изабелла, Пегги, дон Монтелли и даже тяжеловесный Харон быстрее его поняли то, о чем он должен был догадаться первым. Но слишком уж невероятным получалось открытие, и слишком мало было времени, чтобы во всём разобраться. Пока он рассуждал о Подарке сам, это были всего лишь его домыслы… Смешные, а иногда страшноватые видения… И совсем другое дело, когда из-за твоих дурацких способностей за тобой начинает охотиться какая-то жуткая мафия. Ох, знала бы тётушка Эллен, во что все это выльется! А, может быть, она догадывалась? Ведь не зря же она утаила многое из того, что произошло с отцом и дедом! Тогда получается, что именно тетушка сделала из него монстра! Или всё это ерунда, цепочка недоразумений, и банда отчего-то свихнувшихся бандитов принимает его не за того, кем он является на самом деле? Билли вздохнул поглубже и приготовился сделать ошеломительный вывод, но в эту секунду лимузин остановился и дверь распахнулась, впуская в салон дневной свет. Мрачного вида тип, сверля Билли глазами, нетерпеливо ждал. Билли выдохнул, покосился на пытающегося вжаться в кожаное сидение Харона и вылез из машины.

Пятая авеню была полна народа. После всего, что нашептал ему Харон в роскошном полумраке лимузина, у Билли слегка покруживалась голова. Но мрачный сопровождающий не дал ему осмотреться. Чуть касаясь Билли выпуклой накачанной грудью, он так недвусмысленно сопел за спиной, что Билли ничего другого не оставалось, кроме как подняться по ступеням к высокой двери собора. Тут сопровождающий скользнул в сторону и неуловимым лёгким движением распахнул перед ним тяжёлую дубовую створку. Билли только успел оглянуться на беззаботную, ни о чём не подозревающую улицу и шагнул в полумрак. Рядом с напряжённо улыбающимся мистером Монтелли стояло всего несколько человек — похоже, те самые лысые толстяки, которых он успел заметить в ресторане. Куда исчезли все остальные гости, Билли не понял, но огромное пространство собора было пусто и безлюдно. Мистер Монтелли торжественно склонил голову в знак приветствия и на сей раз, не говоря ни слова, подхватил Билли под локоть и торопливо повёл в глубину величественного помещения к далёкому алтарю. За ними гуськом потянулись все остальные. У Билли всё ещё кружилась голова, и он испытывал только нелепое облегчение от того, что в соборе пусто и, значит, никто не видит его шутовского наряда.

Не доходя до алтаря, мистер Монтелли помедлил, а потом почему-то повернул налево, где один за другим были расположены небольшие приделы. Тусклый дневной свет, пробиравшийся сквозь богатые витражи, не освещал, а только расцвечивал неожиданными красками вечные сумерки, поселившиеся в этом огромном зале. Наконец мистер Монтелли остановился у одного из приделов.

— Здесь, — сказал он вороватым шёпотом. — Кажется, именно здесь. Только ничему не удивляйтесь, мой мальчик. Конечно, это моя вина: нужно было подготовить вас заранее. Но вы же понимаете — суета страшная. Суета и неорганизованность. Я только надеюсь, что вы человек не слишком религиозный, поэтому некоторые нарушения общепринятых церковных церемоний вас не смутят. Да вы же, кажется, и не католик вовсе. Это я как-то сразу и не сообразил…

В глубине придела прямо под окном Билли заметил Изабеллу. Рядом с ней топтался какой-то человечек с растерянным лицом, судя по одежде — священник. Увидев мистера Монтелли, он неуверенным движением сложил руки на груди и покосился куда-то в сторону. Мистер Монтелли подвел Билли к Изабелле и коротко кивнул священнику. В ответ тот тоже быстро закивал, хотел что-то сказать, но мистер Монтелли чуть приподнял сухую ладонь, и священник поперхнулся.

— Прежде всего, — сказал он, откашлявшись, и Билли удивился, что этот святой отец почему-то разговаривает шёпотом, преданно и виновато глядя на мистера Монтелли, — прежде всего, вот что я хочу сказать вам, дети мои… И были Адам и Ева, и были Каин и Авель. И ела Змиево яблоко Ева, и наложена была печать на Каина. Но от него, чей порог стерёг грех, дети мои, от убившего брата своего, и пошли мы, рабы Божьи! И осталась нам и печать Его, и влечение греха к нам. И через это жизнь есть живая…

Тут священник как-то сморщился, и, если бы не смертный испуг в глазах, можно было подумать, что он собирается чихнуть. Мистер Монтелли нетерпеливо покачал головой. Но священник, ещё крепче сжав руки на груди, снова покосился в сторону и, сбившись со своего напевного тона, сказал плачущим голосом:

— Высокочтимый мистер Монтелли… Тут непорядок… Всё было сделано, как вы просили, но часа два назад какой-то сумасшедший вломился и… Мы уж не стали в полицию звонить, а известить вас просто не решились. Это вандализм какой-то! Бог свидетель, ну кто мог такое предвидеть…

Мистер Монтелли сухо причмокнул губами и шагнул к священнику. Тот отступил на шаг и, лилово-оранжевый в неверном свете витража, выбросил в сторону левую руку с вытянутым указательным пальцем. Вслед за мистером Монтелли Билли повернул голову туда, куда указывал трясущийся священник. Узкая и глубокая ниша была совершенно пуста. Откуда-то снизу, через большой неровный пролом, пробивался электрический свет.