Туманность Ориона - Андрей Ливадный

– Это имеет смысл?

– В плане экстремальных условий выживания, приспособляемости организма к какой-либо среде – смысл огромный! – горячо заверил его Бесколов. – Человек с такими коррекциями нервной системы может выжить там, где мы с вами погибнем.

Покровский слушал его, мрачнея.

Генерала терзали сомнения, и майор лишь растревожил, расшевелил их своими фантастическими утверждениями.

– Вот что, Денис Петрович… – наконец произнес он, вставая со стула. – Подготовь его к процедуре сканирования… Да не бледней, ради бога, я знаю! – отмахнулся он от попытавшегося протестовать Бесколова. – Делай что говорю!

Первым осознанным ощущением Вадима была злость.

Покровский… сволочь…

Чувство оказалось острым, болезненным, будто детская обида от несправедливой порки.

Более холодные, рациональные, взвешенные эмоции пришли чуть позже, когда он понемногу начал осознавать реальность.

Разум мучительно выкарабкивался из черного провала, куда был погружен на неизвестный отрезок времени. Зрения не было, но он воспринимал звуки, далекие, идущие сквозь толстый слой чего-то мягкого, глушащего их.

Шаги… Тихие, вкрадчивые.

Тонкий, едва уловимый, монотонный писк какого-то прибора…

Сиплые вздохи… Щелчки…

Голос…

– Пока мы держим его на препарате, в сознание не придет, не волнуйся.

– А на фига его к нам?

– Не знаю. Приказ Покровского. Спроси у этих ребят за дверью, они тебе популярно объяснят, что к чему…

Кто-то проволок мимо стул, царапая металлическими ножками по пластику пола.

Тихо, нудно пищит прибор. Сипло вздыхает насос.

Ощущение тела возвращалось постепенно, словно организм медленно очищал себя от отупляющего воздействия той лекарственной дряни, которой был напичкан.

Некоторые участки кожи на лодыжках и запястьях не воспринимались вовсе, словно они онемели.

Метра два до них… Двери… Охрана… Покровский… сволочь…

Ремни… Я пристегнут к чему-то…

Некоторое время Вадим лежал, сознательно пытаясь сконцентрироваться на ощущениях тела. Это удалось ему с неожиданной легкостью.

Злость продолжала копиться, колыхаясь мутной отстойной лужей на дне души.

Выбраться отсюда…

Эта мысль с каждой новой секундой становилась все настойчивее, именно она внезапно превратилась в стимул для сознания, не давая ему вновь окунуться в дурманящую дымку небытия.

Сначала зрение… Потом ремни…

Страстное желание увидеть хоть что-нибудь в окружающем мраке помогло сосредоточиться, ощутить свои зрительные нервы, словно те действительно были подвержены подобному контролю со стороны разума. Нет, конечно… вернее всего, это были фантомные ощущения, но они помогли… тьма медленно начала отступать, словно с его лица кто-то стаскивал черное непроницаемое покрывало.

Свет…

Далекая, ровная плоскость белого потолка с редкими квадратами встроенных плафонов.

Тень, проскользнувшая по некой поверхности в полуметре от лица…

Колпак… Его накрывал прозрачный пластиковый колпак. Вадиму внезапно и болезненно припомнилось пробуждение на борту «Альфы». Какая-то странная, роковая повторяемость событий…

Некоторое время он лежал, наблюдая из-под полуприкрытых век за игрой бликов на поверхности прозрачной преграды, потом начал поочередно напрягать руки и ноги в тех местах, где онемение говорило о ремнях, пристегивавших его к ложу.

Постепенно он начал чувствовать покалывание. Кровообращение восстанавливалось.

Вадим уже полностью пришел в сознание. Черная мгла отступила окончательно и бесповоротно.

В этот час лаборатории сектора спецопераций были достаточно многолюдны, но Вадим, осторожно скосив глаза, пришел к выводу, что он помещен в каком-то отдельном боксе. За матовой, полупрозрачной перегородкой несколько раз проплывали какие-то смутные тени, но в самом помещении он разглядел лишь одного, сидящего спиной к нему человека.

На нем была белая стерильная униформа, маска респиратора спущена, на шее смешным бантиком завязано ее разорвавшееся крепление.

За ним не наблюдали…

Не факт… Возможно, видеокамера в изголовье…

Экспериментировать он не стал. Поднимать тревогу раньше времени ему не нужно.

Во рту ощущался насильно втиснутый между зубами мундштук аппарата искусственной вентиляции легких.

Рискнув чуть шире приоткрыть глаза, он скосил взгляд и с облегчением убедился, что запястья охватывают обыкновенные ремешки.

Стараясь не шевелить головой, Вадим миллиметр за миллиметром начал выталкивать языком пластиковый мундштук.

Есть…

В изголовье тут же тревожно запищал зуммер. Человек в белой униформе резко обернулся, вскочил, едва не опрокинув стул, и кинулся к блоку аппаратуры.

На охранника не похож… Дежурный медбрат, наверное…

В изголовье раздалось невнятное ругательство.

Вадим лежал, как мумия, не шелохнувшись.

Прошло еще секунд десять, и тревожный сигнал стих. Колпак камеры начал открываться, характерно зашипев пневматикой. Рука с теплыми, влажными пальцами поправила какой-то датчик на его теле, затем медбрат сильным, точным и бесцеремонным движением заграбастал его лицо, надавив под челюстью так, чтобы открылся рот.

Вадим резко открыл глаза, одновременно напрягая запястья рук.

На лицо парня стоило посмотреть.

Он в долю секунды побледнел, пытаясь отшатнуться, но ремни на запястьях Полуэктова уже лопнули, не выдержав яростного напряжения мышц, и он не дал парню ни единого шанса выдавить хоть звук перекошенным ртом. Вадим ударил точно и безжалостно, вложив в движение обеих рук всю скопившуюся на дне души холодную ярость.

Медбрат смог только судорожно вздохнуть; его голова дернулась, а тело вдруг превратилось в дряблый куль оползающих на пол мышц.

Не теряя ни секунды, Вадим сел, обрывая со своей груди датчики контрольных систем.

Отстегивая ремни на лодыжках, он услышал за матовой перегородкой торопливые шаги.

Дверь открылась. В проеме возникла еще одна фигура в белом.

– Стивен, что тут у тебя происходит?!

Безжалостный удар в пах тут же заставил вошедшего согнуться, медленно оседая на колени. Перекошенный рот не мог больше выдавить ни звука – не хватало дыхания.

Вадим рывком втащил его внутрь, позволив двери мягко скользнуть на место.

Вырубать медика вторично не пришлось, его сознание не выдержало боли от первого удара и милостиво отключилось.

Голова Полуэктова работала четко, ясно. Злость не уходила. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы натянуть на себя белоснежную униформу и закрыть лицо антибактериальным фильтром. К сожалению, бритую наголо башку спрятать оказалось не подо что, но ничего, сойдет…

В нагрудном кармане униформы отыскался тонкий пластиковый прямоугольник пропуска, но беда Вадима заключалась в том, что он абсолютно не представлял, где находится, насколько велик окружающий его комплекс помещений и в каком направлении следует двигаться, чтобы попасть к выходу из него.

Ждать, пока очнутся эти двое или сюда припрется очередная делегация с проверкой, было бессмысленно.

Поправив смешную повязку на бритом затылке, Вадим открыл дверь и выскользнул из бокса.

Как выяснилось, двери отдельных помещений выходили в длинный, ярко освещенный коридор, в конце которого за легким, пластиковым столом-тумбой сидел дежурный в форме.

Ворота, запирающие коридор, не понравились Вадиму с первого взгляда. Даже издалека они выглядели чересчур массивными.

«Похоже на бункер…» – подумалось ему.

Сзади, в противоположном конце коридора, внезапно наметилось шумное движение, послышался топот ног, отрывистая, эмоциональная речь.

Сделав вид, что поправляет закрывавшую пол-лица повязку, Вадим оглянулся.

По коридору бежали солдаты, не меньше двух отделений. Перепуганный персонал жался к стенам, пропуская их.

Больше не оборачиваясь, Вадим пошел прямо на охранника, стараясь чтобы походка была непринужденной, спокойной. Куда, по чью душу бегут эти шумные, бравые парни, он уже понял.

Спокойно…

Охранник у многотонных ворот выглядел заинтересованным, но не очень встревоженным. Вадим кивнул ему, доставая из нагрудного кармана карточку доступа, одновременно боковым зрением фиксируя и его движения, и табельное оружие, засунутое в выдвинутый ящик стола, чтобы не давило на рано обозначившееся брюшко лейтенанта внутренней службы, уже успевшего обрюзгнуть на сидячей, непыльной работе…

– Эй, ты что, новенький? Или правила забыл?

– А что? – спокойно спросил Вадим, увидев, что считывающее устройство уже заглотило карточку.

– Маску сними. И удостоверение в развернутом виде…

Договорить он не успел. Вадим принял решение за долю секунды до этого, услышав, как за спиной в коридоре возобновились топот ног и крики.

Врезав ногой по столу, он перескочил через сомлевшего охранника и рванул из ящика его автоматический «Стайгер».