Полигон - Ирина Гостева

— Не надо оправдываться, — отмахнулся Шепелев. — Я хотел услышать правду, и вот — услышал.

— Я не сочинил все это, честное слово…

— Я знаю, — Шепелев очень весомым тоном перебил готовый извергнуться поток оправданий. — Я в состоянии отличить, когда человек врет, а когда — нет; если бы я этого не умел — то занимал бы сейчас какое-нибудь другое место в жизни, а не это… Хотя, признаться, в такое поверить сразу, хм… Требуется некоторое время, чтоб напомнить самому себе — «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»…

— У меня иногда такое бывает, — решил все-таки добавить подробностей Бен, как будто лишние подробности могли придать его рассказу больше достоверности.

— А вещи таким образом разыскивать ты не пробовал? Или людей пропавших?

— Нет, у меня так получается только с уже знакомыми людьми, с кем я раньше лично встречался, — отрицательно помотал головой Бен. — И еще личные отношения очень много значат. Если я хочу общаться с человеком, то я и буду с ним сталкиваться, судьба будет как бы случайные встречи подбрасывать. Или если он мне для чего-нибудь нужен… Ну, если он может мне помочь в чем-то, какую-то услугу оказать… Вот как с Ромкой в магазине, например.

— В магазине?!

Пока Бен в красках расписывал обстоятельства встречи в отделе бытовой техники, Шепелев мысленно поставил галочку напротив еще одной утаенной Романом информации…

— Я как раз за день до встречи вспоминал про Романа и его машину, хотел уговорить его свозить нас на природу…

— Погоди-ка, — опять перебил Шепелев, — Расскажи лучше, где и как вы с Романом впервые встретились.

Слово за слово — и разговорчивый мальчишка выложил все. Шепелев устало потер лоб. Ох ты, словно бревна на субботнике ворочал… Еще бы, ведь на него неожиданно вывалился громадный ком чрезвычайно важной информации. Что называется, приехали. Идя на эту встречу, он рассчитывал максимум выяснить, как могут быть связаны между собой его подчиненный и некий неизвестный юнец, а оказалось…

Судя по словам Вадима, он с друзьями-туристами болтался на окраине поселка как раз в то время, когда установка работала на полную мощность. («Кстати, это надо будет еще уточнить у Михалыча и Толика», — мысленно поставил еще одну галочку Шепелев.) На друзей-туристов излучаемая частота подействовала — возникло неосознанное раздражение и желание уйти отсюда подальше, а Вадиму хоть бы хны, полез дальше в лес… Конечно, этот факт еще требует проверки. И даже если первый результат окажется удачным — надо будет провести еще ряд тестов с разными параметрами; вдруг к одной частоте Беневицкий невосприимчив, а другая подействует на него так же, как и на любого человека… «Да — все, абсолютно все еще надо выяснять и проверять», — одернул свои слишком разогнавшиеся радужные мечты Шепелев.

Но радость от неожиданной, и, как подсказывала его неслабая интуиция, чрезвычайно важной находки застучала в висках, забилась в учащенном пульсе.

Вот это подарок судьбы…

Брать быка за рога. Сразу. Проверить как можно скорее.

Шепелев вытащил из внутреннего кармана пальто некрупную купюру, протянул Бену:

— Вадим, у вас тут есть что-нибудь вроде буфета? Или магазинчик поблизости? Не сочти за труд, сбегай, купи нам минералки, горло пересохло. Да, и пару стаканчиков не забудь. Володя! — это явно относилось к охраннику за дверью, — Вадим сейчас за водичкой сбегает, ты пропусти его.

Когда за Беном закрылась дверь, Шепелев вытащил телефон:

— Марина Николаевна, здравствуйте… Возникло очень важное дело. Вы могли бы прямо сегодня протестировать одного молодого человека? Нет, ехать никуда не надо, я возвращаюсь в офис и захвачу его с собой. Вы пока подумайте, какие вопросы ему лучше задать. Но меня больше интересуют не его ответы, а ваше впечатление. Мы примерно минут через сорок подъедем…

«Областное управление федеральной службы безопасности» — гордо и строго значилось золотистыми буквами на вишневом фоне.

Шепелев, с плохо скрываемым насмешливым взглядом слегка подтолкнул его под локоть.

В большом кабинете — хотя, скорее всего это была комната для совещаний, а не чей-то личный кабинет, — их поджидала грузная тетушка лет сорока пяти, увешанная броской бижутерией. Строгий жакет торчал жесткими углами на ее оплывшем теле, как коробка, надетая на мешок; тетушка встретила вошедшего Бена пристальным «рентгеновским» взглядом а-ля «я насквозь вас вижу». Потом уселась напротив него и начала задавать вопросы.

К концу разговора, который куда уместнее было бы назвать допросом, Бен вымотался не меньше, чем после десятикилометрового перехода с рюкзаком. К тому же, ему несколько раз чудом удалось увернуться от конкретных ответов на слишком щекотливые вопросы; он еле-еле успел остановить вторжение чужого любопытства за границы своей личной территории, куда он не сразу рискнул бы допустить даже очень близкого человека, а не то что эту стервозную мымру. Наконец его отпустили; Шепелев вручил ему свою визитку и пообещал в ближайшие дни позвонить Бену — да, ему собираются сделать предложение о сотрудничестве, но прежде надо кое-что прояснить.

Когда взмокший Бен уже плелся, подволакивая ноги, к выходу из здания, Шепелев вопросительно посмотрел на сотрудницу:

— Что скажете, Марина Николаевна?

— Потенциал у мальчика большой, — уверенно ответила тетушка. — Поле чуть больше среднего радиуса, но очень сильное, плотное, и очень отличается по своей структуре от, условно говоря, нормального.

— В лучшую или худшую сторону отличается?

— Оно просто другое. Рыба хуже мяса? Мясо хуже рыбы? И то, и другое — разные виды белка, только и всего.

— А тип вы можете определить?

— Мальчик однозначно «защитник». Какие-то атакующие воздействия, направленные вовне, ему не будут удаваться, сколько ни тренируй. Он скроен для защиты «своих». А «своими» он считает только тех, кто лично ему приятен. Выраженных целительских способностей я не заметила, однако эффект «защитника» вполне может сработать и для физического восстановления объекта защиты. Грубо говоря, если вы хотите, чтоб кто-либо побыстрее выздоровел, то пусть Вадим проводит рядом с ним больше времени.

— Ага… — услышав этот комментарий, Шепелев призадумался. Похоже, у него появились кое-какие планы на этот счет. — А по сравнению с Мальцевым как бы вы оценили Вадима?

— Сильнее, заметно сильнее! — оживилась Марина Николаевна.

— А их биополя по, так сказать, структуре похожи?

— К чему вы клоните, Игорь Владимирович? Вас интересует, способен ли новый мальчик сопротивляться излучению — как Мальцев, или даже лучше? Ну, так бы прямо и сказали!

— Мари-и-ина Николаевна!

— Я выдала секрет Полишинеля?! Да господь с вами, это давно уже не тайна! По крайней мере, для меня. Могли бы сразу прямо спросить…

Она снисходительно улыбнулась, ощущая явный испуг Шепелева.

— Да не переживайте вы так, я не болтала об этом направо и налево. Но для себя вывод сделала. А насчет Вадима… Да проверьте вы его, и вся недолга. Отвезите в лабораторию да посадите под излучатель.

Шепелев задумчиво постукивал по столу пальцем:

— Да… Да, вы правы, это самый простой способ… Правда, есть одна загвоздка… В случае с Мальцевым ее не было…

— Загвоздка в том, что Мальцев уже состоял у вас на службе, а с мальчиком еще неизвестно как получится — подойдет он или нет, а секрет раскрыть придется?

— Ну, тут уж придется рискнуть… Да и многим ли вы рискуете? Обставьте эту поездку так, чтоб он увидел по минимуму.

На вольный воздух Бен вывалился с таким чувством, словно чудом вырвался из тюремной камеры. Все время, проведенное им в кабинете управления, его невольно потряхивал страх. Наследственный, подсознательный страх. В их семье об «органах» старались лишний раз не упоминать, а если уж говорили — то намеками и полушепотом. Наверное, с таким же суеверным страхом могли бы говорить о колдовстве честные обыватели во времена средневековья… Слишком уж много натерпелись предки Бена от «органов». Его прадед угодил в лагеря еще в сороковые; деда с материнской стороны так и не выпустили за границу; бабку с отцовской — склоняли к стукачеству…

Как ни старался сообразительный парень Бен скрывать свой особый дар, а все равно погорел… Пришлось раскрыться, чтоб не пришили уголовку.

«Н-да, от родителей дела с Конторой теперь придется скрывать; не дай бог проболтаться… Сожрут же, заживо сожрут… Как всегда, обвинят в том, что сделал и не сделал, и будут жрать под соусом «заботы»… Разве что Светке рассказать можно. Вот она — поймет и не осудит.»

Светка, услышав последнюю новость, только тихо охнула. И замолчала. Вот так, молча, они брели по мокрой аллее, и с голых веток на них падали холодные капли. А что тут говорить… Даже сакраментальный вопрос: «Ну, и что же теперь делать?» не имел смысла, потому что сделать ничего невозможно…