Балтийский форпост - Владимир Владиславович Малыгин

Оглянулся, следом за мной потихонечку дружинники один за другим в воду соскальзывают. Да настолько тихо, что если бы не оглянулся, то и не услышал бы ничего. Понятно! Взбаламутили, растревожили водную гладь протоки, вот и пошла… Нет, не волна, а, скорее, рябь! Но мне и этого хватило, чтобы до ушей намокнуть. Хотя, я же и без этого до этих самых ушей мокрый. И чего попусту сокрушаюсь тогда?

* * *

Бурлил псковский рынок. Сновали туда-сюда вдоль рядов многочисленные покупатели, ходили с важным выражением на лицах праздные гуляки, косились с интересом на разложенный товар, отворачивались и лениво шли дальше. Эти не покупать пришли, а себя показать! Ну и на других посмотреть, само собой. Послушать песенников, поглазеть на кривлянье ряженых скоморохов в окружении плотной праздной толпы. Тут же рядышком весело и громко зазывали к своим прилавкам покупателей торговцы, выкрикивая свои весёлые прибаутки.

Вот у одной такой лавки с разложенными на прилавке пучками сухих трав и задержалась полная женщина с огромной корзиной из лыка в руках. Не интересуют её ни кривлянье скоморохов, ни пронзительные взвизги рожков и дуделок, ни завывания песенников.

Возьмёт в руки пучок, поднесёт к глазам, присмотрится, потом понюхает. Задумается, а руки между делом уже следующий пучок к носу тянут. И не замечает, как хозяйка товара тем временем рядышком объявилась, как за этими её действиями с любопытством наблюдает и вроде бы как что-то спросить хочет. А та о своём мыслит, ничего вокруг себя не замечает.

— Луша! — не выдержала и окликнула кухарку хозяйка лавки, когда так и не состоявшаяся покупательница вознамерилась прочь от прилавка уйти.

Покупательница при звуках знакомого голоса очнулась от своих дум, заулыбалась, остановилась и быстренько развернулась. От быстрого движения колоколом взметнулся широкий сарафан, закрутился юлой вокруг крепких и полных ног, и женщина тут же принялась поспешно поправлять облепившее крутые бёдра платье.

— Здоровья тебе, Луша! — улыбнулась хозяйка. — Да ты свою корзину вот сюда поставь, а то она тебе только мешает!

— И тебе здравствовать, Алёна! — улыбнулась Луша, когда удалось справиться с упрямым платьем. Примостила корзину на проходе прямо перед собой, выпрямилась. — Как торговля твоя? Идут покупатели?

— А куда они денутся? — хозяйка лавки переставила корзину чуть в сторону, чтобы под ногами не мешалась, и ещё раз улыбнулась. — А это правда, что ваш боярич вернулся в город?

Смутилась собственной смелости и тут же поспешила пояснить, откуда об этом узнала:

— Слухи про то с утра на рынке ходят.

— Правда, — не стала разочаровывать девушку долгим ожиданием Луша. — Вернулся! И дружину малую с собой привёл! Только уже не боярич, ему грамотку на боярское звание сам князь новгородский подтвердил! И здоров он, не ранен даже! А что дома сидит, так зачем ему в город выходить? Дома всё есть! А чего нет, так я для того на рынок и пришла. Сейчас прикуплю кое-чего, да домой поспешу. На такую ораву голодных ртов готовить долго придётся!

Довольная кухарка гордо выпрямилась, ведь к её словам столько людей прислушиваются! Оглядела любопытных, приосанилась, и только было раскрыла рот, чтобы продолжить хвастаться, как вспомнила, что боярин строго-настрого запретил что-либо о себе посторонним рассказывать!

Спохватилась и боком, боком втиснулась в лавку, ногой отпихнула свою корзину ещё дальше в сторону и уже оттуда ещё раз выглянула наружу — разбрелись ли любопытные? А там и нет уже никого. Успокоилась, ничего же страшного не произошло? А новости так и просились наружу, так и зудели на языке, так и хотели вырваться на свободу из плена пышной груди! В общем, не давали покоя.

Луша ещё раз оглянулась на распахнутую настежь дверь, наклонилась вперёд и поманила к себе Алёну. И громко прошептала, когда та приблизилась:

— Я думаю, что недолго он у нас задержится!

— Почему? — так же громко прошептала Алёна.

— Кузнецы все заказы исполнили и на двор к нам свезли! А ещё слышала, что нельзя ему в городе долго находиться. Не дадут ему тут спокойной жизни!

— Да как же это! — вскинулась травница и тут же смутилась и замолчала.

Потому что как раз в этот момент в этот момент в лавку просунулась чья-то заросшая физиономия! Оглядела враз притихших девушек, а взгляд такой злой, аж душа трепещет, и так же быстро исчезла, словно её и не было.

— Ладно, недосуг мне тут с тобой болтать! — испугалась Луша. Испугалась она этой волосатой морды и злого пристального взгляда! И снова припомнила наставления боярина — в городе внимательно смотреть по сторонам, запоминать всё увиденное, и ни в коем случае нигде и ни с кем не болтать языком! Припомнила и спохватилась, подхватила с пола свою корзинку и двинулась к выходу. Но и просто так уже уйти не смогла. Подумалось — она же не на улице, а в лавке! Про лавку боярин ничего не говорил! А сердечко птицей в груди бьётся, от страха норовит наружу выпрыгнуть! Зажмурилась, вдохнула-выдохнула…

И решилась! Проговорила быстро:

— А ты обязательно заходи! Ко мне заходи!

И пошла-пошла, поплыла к двери бочком. И уже у выхода обернулась, посмотрела на смутившуюся травницу хитрыми глазами и тихо добавила:

— Вот эти травки можешь принести. И эти. И ещё вот те. А то я забывчивая такая стала, мимо лавки прошла и не купила ничего!

Стрельнула глазками влево-вправо, страшной волосатой рожи нигде не увидела, и тут же успокоилась — не для себя же старается, для боярина молодого…

* * *

— Повезло, ветер на нас задувает, — прошептал Тор. Следом идёт десятник, не отстаёт. Всё время рядом старается держаться.

Кивнул в ответ, говорить ничего не стал. Молчание — золото!

Так что на берег выбирались со всеми предосторожностями. Пришлось постараться, чтобы тихо пройти. Не плюхнуть лишний раз водой, не шумнуть камышом. Но, справились, остановились на самой его кромке. Присели, замерли. И только тогда ушла вперёд разведка, скрылась в вечерних сумерках, словно никого и не было. И ни одна веточка в густом сосновом подлеске не шевельнулась, ни одна птаха в зелёных кронах не всполошилась.

Сидим, ждём. И недолго ждать пришлось, быстро обернулись разведчики. Присели на корточки, тут же на песке увиденное прутиком изобразили. И на словах пояснили.

— Прямо перед нами за деревьями невысокий холм. На нём тын из брёвен кольцом стоит, на самой вершинке. Вот