Меж двух орлов - Оксана Зиентек

завтраку. После ночи гуляний – самое то. Чуть зажмурив глаза, Борута мечтательно улыбнулся, вспоминая ночь. Кто бы мог подумать, что он, словно безусый юнец, будет всю ночь водить панну за ручку. Но, что поделать, если маленькая пущаночка смотрела на него с таким доверием, что вспугнуть его казалось кощунством.

Ничего, если она уже сейчас, как ее отец говорит, «травой за ветром стелется», то на свадьбе точно не будет думать о своих глупых страхах. А о чем будет? А уж он, Борута, постарается, чтобы подумать перед свадьбой ей было о чем. Жаль только, что приходится бросать ее сейчас, когда у них все так хорошо сладилось.

– О-о, Борутко! – Скирмунт возвращался из леса веселый и, кажется, чуть хмельной. – Ну что, проверил свою пущаночку? Не обманул сосед?

Борута сообразить не успел, как тело само взвилось, захватывая Скирмута тем особым хватом, вырваться из которого непросто даже сильному воину. Опомнился уже тогда, когда занесенный кулак полетел Скирмуту прямо в лицо. Опомнился и невероятным усилием сумел остановить руку. Ну, почти остановить. Вместо настоящего воинского удара старший брат получил шлепок раскрытой ладонью по лбу.

– Ты чего?! – Взревел Скирмут, стряхивая ослабевший захват и, в свою очередь, становясь в боевую стойку. – Из-за какой-то девки пущанской на старшего брата, будущего твоего вождя руку поднима-ать?!

– Дети! – Голос Сколоменда звучал спокойно. Больше он ничего не сказал, развернувшись и уйдя в дом. Дверь старейшина оставил открытой, как приглашение следовать за ним. Оба мужчины, повесив носы, словно виноватые подростки, поплелись за ним.

– Ну? – Устало просил Сколоменд, когда за сыновьями закрылась дверь, отделяя семью старейшины от любопытства возвращающихся из леса и с лугов односельчан. – Кто-нибудь расскажет мне, что это было?

Но Борута и Скирмут только сердито переглядывались, не желая первым начинать разговор. В самом же деле, не уподобляться же матерым воинам малышам-безштанькам: «Та-ату! А он первый на-а-ачал!!!» Но Сколоменд был неумолим. Впрочем, сколько его Борута помнил, отец всегда был неумолим, когда дело касалось склок между своими.

– Прости, отче! – Он покаянно склонил голову. – Приснул чуток на колоде, не сразу сообразил, что творю.

– Скирмут? – Старейшина Сколоменд вопросительно поднял бровь, приглашая старшего сына высказаться.

– Ну-у… – Скирмут помялся. То ли не хотел выглядеть перед отцом зачинщиком свары, то ли, наоборот, не хотел, чтобы всю вину на себя брал брат. – Шутнул неудачно.

– Шутнул? – Переспросил Сколоменд, поворачивая голову в сторону окна. Борута проследил за отцовским взглядом и заметил, что заслонка на окне притворена неплотно, впуская свежий утренний воздух.

Сильно прихрамывая на больную ногу Сколоменд несколько раз прошелся туда-сюда. Потом подошел к окну, задвинул-таки заслонку до конца и лишь после этого позволил себе сесть на лавку. Сыновей оставил стоять, в наказание за глупую выходку.

– Боруто, ты – воин. Ты знаешь, чем в бою может окончиться твое: «Сперва сделал, потом подумал»?

– Да, тату. – Снова покорно ответил Борута. Хотя мысленно добавил: «Тем, что я выживу? Потому что сначала отвечу на удар, а уже потом буду разбираться, кто бил?». Но спорить с отцом не стал. Не время и не место.

– Скирмут, – Сколоменд продолжал. Морщины на его лице сложились в горькие складки, показывая всю глубину горя.  – Скирмут, ты сам сказал, что ты – будущий вождь. Ты вырос с этой мыслью, как старший сын. Я сам учил тебя всему. Неужели я не научил тебя, что вождь, именно вождь, не может позволить себе ни пустого слова, ни, тем более, глупой шутки?!

– Тату,  – теперь Скирмут выглядел по-настоящему смущенным, – я ведь не с кем попало пошутил, а с родным братом. Откуда ж мне было знать, что он так за этой пущанкой упадает?

– А должен был знать, – сокрушенно покачал головой старейшина. – Как ты будешь знать, чем дышит каждый из твоих воинов, если не знаешь, что на сердце у родного брата?

– Да ну-у, Борута тоже хорош! – Скирмут не выдержал упреков. Маска мнимой покорности слетела с него и мужчина начал защищаться. – Мог бы и просто сказать, а не сразу в драку бросаться! Он, значит, из-за какой-то чужачки на родню руку поднимает, а я  – виноват.

– Виноват. – Согласно кивнул старейшина Сколоменд. – Вождь всегда виноват, если что-то вкривь и вкось пошло. Запомни это сейчас, сынок, если к своим почти тридцати зимам выучить не удосужился.

А еще запомни, что родные люди тебе простят многое. Их не оттолкнешь одной глупой шуткой. Но если уж получится так, что ты, Скирмут, дошутишься… Скажи-ка, сынек, кто лучше других знает все твои слабости? Твои секретные удары, твои потаенные страхи, твои старые раны?

– Родные люди. – Скирмут вздохнул, похоже, начиная трезветь.  – Только, тату, неужели Борута повернет все это против меня из-за одного неумного слова? Не верю.

– И не верь, – согласно кивнул Сколоменд. – Из-за одного – не повернет, или я плохо знаю твоего брата. А если таких слов наберется дюжина? Две? Ты не ждешь, что твой брат повернет твою слабинку против тебя. Но почему-то сам бьешь по его слабому месту. Мудро ли это, Скирмут?

Старейшина помолчал, давая сыновьям время обдумать его слова. Потом встал, снова отодвинул заслонку на окне, давая понять, что разговор окончен.

– Идите-как вы оба… в баню.  – Скомандовал он сыновьям. – Смывайте с себя ночные чары. Просите у предков прощения за глупость, а у богов – ума. Может, что путевое из вас еще и вырастет.

По всему селению уже и правда топились бани. Народ постепенно возвращался. Борута отметил, что Небр вошел в село рука об руку с Вигрой. «Значит, вот куда она побежала, вернув мне Миросю» – усмехнулся Борута. Небр и Вигра шли открыто, не стесняясь и не боясь. Верный признак скорой свадьбы.

Родители девушки, как и большинство старших, вернулось домой заранее. И теперь мать только руками всплеснула, видя, как ее дочь в зеленом венке ведет во двор жениха. Женщина метнулась в дом, только юбки мелькнули. Борута немного притишил шаг, как и большинство сельчан, ожидая развязки.

Но, видно, могучий воин и известных храбрец Небр был родителям невесты по сердцу. Потому что появившийся в дверном проеме отец не спешил хвататься ни за оружие, ни за плеть. Он лишь дождался, когда молодые подойдут