Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Артем Рыбаков

— Внимание! Арт в канале. Контакт «на час». Дистанция — полсотни. Наблюдатель в кустах.

Ситуация складывалась аховая: рвануть вперед мы не могли, мешал разрушенный мост, возвращаться назад через засаду — тоже вряд ли. Да и на насыпи мы для засевшего в лесу пулеметчика — как на ладони.

— Арт, здесь Тотен. Дай наводку! — раздалось после паузы.

— Да хоть на коньяк, — буркнул я себе под нос, а в рацию ответил: — Группа из трех кустов, правее нее большая коряга. Сразу за ней песчаная проплешина.

— Вижу. Взял! — ответил Алик.

Медленно повернувшись к своей машине, я негромко спросил:

— Чернов, пулемет готов?

— Так точно, — сквозь зубы ответил сержант и аккуратно довернул ствол на кусты, где прятался противник.

— Только повыше бери, там скорее всего наши, советские…

Чернов понятливо кивает. Ну не будут же полицаи в немецком тылу от колонны прятаться!

По спине заскользила холодная капля пота. «Все наши хоть как-то прикрыты машинами — один я торчу тут, как те тополя на Плющихе», — мелькнула мысль.

— Всем внимание! — раздался в ухе голос командира. — Приготовить дымы! Водителям — движение вперед по команде! Пулеметчикам приготовиться!

— Зельц, дымгранаты готовь! — повторил я ребятам приказ Фермера.

Леша кивнул и вытащил из сумки две немецкие «дымовухи», ребята в грузовиках скорее всего будут кидать «картонки» — армейские дымовые гранаты, которыми нас щедро снабдили в свое время организаторы игры. «Вот и привет из будущего! — совершенно не к месту всплыло в голове, и вслед за этим сразу: — Хорошо, что я движок не заглушил!»

Медленно-медленно, словно в нехорошем сне, я открываю водительскую дверь. «Господи, как хочется упасть плашмя на землю! Ой, как хочется!» Со спокойным видом опускаюсь на сиденье. «Ну что ты, Саня? Давай, командуй!»

— Работаем! — бьет в ухо команда Фермера.

Я вздрагиваю и ору:

— Давай!

Вадим дает длинную, патронов на двадцать, очередь по кустам, а Леша, дернув за шнуры, одну за другой кидает «дымовухи». Я втыкаю передачу.

Из-под тента впереди стоящего грузовика вырывается дульное пламя пулемета, и тоже летят дымовые шашки.

Машины медленно ползли вперед, выбрасывая из-под колес песок. Мне показалось, что я понял замысел Саши: продвинуться вперед, уйдя с насыпи, а затем, пользуясь берегом как прикрытием, отогнать противника плотным огнем. Подтверждая мою догадку, в наушнике раздался голос Люка:

— Командир, есть брод!

Я увидел, что головная машина, а ею была командирская «эмка», съехала с дороги направо и двинулась под берег. Поворот головы — сзади все уже скрылось в клубах дыма и пыли, лишь кое-где на опушке вспыхивают огоньки выстрелов.

— Зельц, работай по лесу! Длинными!

Вдруг Чернов вздрогнул и, посмотрев на меня, сказал:

— Антон… в меня попали! — и завалился на свой пулемет.

«Твою мать! Что делать?» — ни остановить машину, ни приказать Дымову прекратить стрелять я не мог!

Закусив губу, я вывернул руль, и «крупп» сполз с насыпи, уходя из зоны обстрела.

— Леха, бери Вадимов пулемет и на откос! Да магазины не забудь!

Зельц оторвался от пулемета и с удивлением посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на Чернова. Лицо его как-то по-детски скривилось. Кадык дернулся, но милиционер пересилил себя и, обойдя машину, взял пулемет друга.

Вадиму мы помочь ничем не могли. Причем с того самого момента, как в него попали. Я ясно видел аккуратное входное отверстие чуть ниже его левой лопатки. «Не стать тебе больше чемпионом Союза!» — эта идиотская мысль, казалось, вышибла какой-то клин, удерживавший мою психику. Мимо бежали люди, за спиной снова загрохотал пулемет, я же сидел, вцепившись в руль руками, а в голове вертелось: «Не стать чемпионом Союза! Не стать…»

«Начальнику оперативной группы YYY оберштурмфюрер СС Бойке

2 экземпляра.

Экземпляр 1.

Срочно. Секретно

Согласно вашему запросу нашим отделом проводилось отслеживание радиостанции с позывными PTW.

За прошедшую неделю зафиксированы 4 выхода этой радиостанции в эфир: 19, 21 и 2 раза 24 июля.

Первая передача началась 19.07 в 6 часов 12 минут и продолжалась 4 часа 37 минут и 42 секунды. Пеленгацией определено место выхода — лес юго-западнее д. Гойжево.

Вторая передача состоялась 21.07 в 23 часа 08 минут и продолжалась 6 минут 12 секунд. Место выхода в эфир — район юго-восточнее Ракува (из-за кратковременности передачи точнее место определить не удалось).

Третья передача началась в 18.00 24 июля и продолжалась 15 минут и 7 секунд. Место выхода — район населенного пункта Слобода (SEE от города Воложин).

Четвертая передача осуществлялась из того же места, что и предыдущая, началась в 21.00 и продолжалась 12 минут 12 секунд.

Анализ записей передач показал, что на этой рации работают как минимум два радиста. Характерные особенности почерка ясно указывают на то, что 1-я и 2-я передачи были проведены одним, а 3-я и 4-я — другим радистами.

Копии записей передач переданы в криптографическую службу для анализа и дешифровки.

Начальник поста контроля радиоэфира унтер-штурмфюрер СС Мильс» * * *

«Резидент „Вяз“ сообщает, что, по информации его связника, местным партизанским отрядом „Народная Воля“ 25 июля сего года при переправе через реку Неману поселка Николаевщина Столбцовского р-на совершено нападение на немецкую автоколонну. В составе колонны были 1 легковая, 3 грузовых автомашины и 1 мотоциклет с коляской. Умелыми действиями партизан колонна была рассеяна, но из-за вражеских подкреплений захватить трофеи не удалось. Потери противника: 15 предположительно убитых и более 30 гитлеровцев ранено».

Из докладной записки Управления НКГБ БССР. * * *

— …И это — самое тяжелое. — Александр палкой поворошил угли в костре и продолжил: — Все можно прикинуть, просчитать, приготовиться… а тут бац! И шальная пуля. Случайность, как и глупость, предусмотреть невозможно. Я ж тебе рассказывал про того парня, который меня тогда чуть не завалил… На него пять стволов смотрели. Любой бы на его месте руки в гору потянул, а этот палить начал… Хорошо, я в бронике был.

Вот уже четверть часа командир и Люк вели со мной «душеспасительные» беседы. Рассказывали байки, шутили… Я кивал в ответ, даже улыбался… Но какое-то оцепенение, нет, это слово не подходит, скорее — пофигизм не покидал меня.

Нет, на моих действиях это никак не сказалось — я стрелял, затем вел машину, помогал разбивать лагерь, ел… Однако фраза про чемпиона Союза так и вертелась у меня в голове, казалось, наматывая на себя все остальные мысли. Больше всего это было похоже на депрессивный психоз, как его описывают в учебниках по психиатрии.

Опытные старшие товарищи довольно быстро просекли фишку, и теперь каждый на свой лад пытались меня вывести из этого состояния.

— Саш, ты мужик опытный, всякое в жизни повидал… Ну что за непруха такая, а?

— Ты про невезение не заводи, не надо, — ответил командир.

— Ну вас же, спецуру, учили, как с такой кашей в голове бороться, правда?

— Хрена! Сами учились. Ты что же, думаешь, мы все там суперменами из матерей вылезали? Помню, парня нам прислали, снайпера. Он «за речкой» уже покувыркаться до «звездочки»[72] успел. В общем — уважаемый человек. А на посиделках выяснилось, что он — девственник! Прикинь, у человека двенадцать подтвержденных, а он еще с бабой ни разу не был. Он астрономией увлекался до армии, зрение — «сто на сто», вот его снайпером и сделали. А ты говоришь — психология!

Занятные истории из армейской жизни меня сейчас занимали мало, и я задал очередной животрепещущий вопрос:

— Саш, а ты как, уверен, что то, что мы сейчас делаем, — нужно?

Фермер цыкнул зубом, а Люк поперхнулся чаем.

— Ну ты, блин, и скажешь! — только и сказал наш разведчик, откашлявшись.

Командир же задумался на пару секунд, очевидно, решая, послать меня куда подальше или так оставить, но потом совершенно другим, серьезным тоном ответил:

— Знаешь, я, когда уже командиром группы стал, поехал как-то на «курсы повышения квалификации». И там один шустрик лектору похожий вопрос задал. Типа твоего. А тот, пожилой уже мужик, посмотрел на него и говорит: «Знаете, товарищ капитан, в сорок первом мы такими вопросами не задавались. Делали, что могли. И что не могли — тоже. Чтобы ваш отец мог когда-нибудь подкатить к вашей матери с предложением вас замастырить». Шустрик аж пожух весь. А докладчик тот, кстати, потом интересную вещь сказал, что, дескать, из-за просчетов летом и осенью сорок первого пришлось разменивать людей на время. Так и сказал: «дивизию на день, корпус на три, а армию — на неделю». И, что наши, спецназа, грамотные действия должны коэффициент изменить. И, что группа на день — это куда как лучше, чем дивизия. А уж если диверсанты неделю в тылу у врага продержались, куролеся, то они окупили не только свою подготовку, но и жизнь своих праправнуков. А мы тут месяц почти воюем. Вот и прикинь, сколько и чего…