Белый кот - Светлана Полякова

Она слегка дотронулась до его щеки прохладными губами.

— Спасибо, — прошептала она.

Как будто только что пообещала ему все царства мира. Он попытался скрыть от ее глаз внезапно возникшую дрожь. Но не удалось…

Она всегда ухватывала мельчайшие детали.

— Это рушит твой образ, — сказал он. — Знаешь ли ты об этом?

Она прекрасно все поняла, но сделала вид, что это не так. Растерянное личико куклы, подумал он. Господи, как это она ухитряется при своей кукольной внешности быть такой хищницей…

— О чем ты? — спросила она.

Глаза, полные детской наивности. Слегка обиженные, вытянутые вперед губки. Ребенок, которого только что несправедливо обидели.

И ведь не он один такой дурак-то, между прочим… От Ирочки все сходят с ума.

Если она этого, конечно, хочет.

— Так, о своем, — отмахнулся он, трогая с места.

Она сидела на переднем сиденье. Она всегда там садилась в отличие от Женьки, которая наотрез отказывалась. Потому что ее там укачивало. Женьку вообще всегда укачивало от предлагаемых обстоятельств. «Непонятно, как она собирается выживать», — подумал он.

Ирина сидела, откинувшись, наблюдая за дорогой сквозь полуприкрытые веки, и курила.

— Кстати, об образе, — нарушила она тишину. — Между прочим, я тебе и не навязывалась в тот вечер…

«Навязывалась, — хотелось возразить ему. — Более того, подминала под себя. Поскольку твои желания всегда были главными…»

Но он промолчал.

— Так что давай не будем перекладывать на мои плечи твои проблемы… Мне ведь вполне хватает своих, понял? Я в отличие от твоей жены всего добиваюсь сама. И как я это делаю, никого не касается… Не я так устроила этот мир, что тут надо уметь и когтями, и соплями, и враньем…

Она прервалась, как обычно, когда внезапно понимала, что перегибает палку, начинает говорить слишком откровенно.

Дотронувшись до его руки, мягко сказала:

— Поверь, я не хотела этого.

Он кивнул.

— Нет, правда… Я не хотела. И твоя Женя мне очень симпатична…

Он кивнул.

— Сережа, ты меня вообще-то слышишь?

«Какая тебе разница?» — хотелось спросить ему, но он снова ограничился кивком, стараясь сфокусировать внимание на дороге и не слышать ее.

— Хочешь, я поговорю с ней, Сереженька? Я ей все объясню…

Он так резко крутанул руль, что чуть не вылетел на обочину. «Как она тут оказалась?» Эта мысль вдруг ударила в мозг. Ну конечно… Украдкой посмотрев на нее, он усмехнулся. Хищница, акула… И она опасна… Кто знает, что она может сделать с его Женькой?

Остановив машину, он повернулся к ней и тихо сказал:

— Никогда. Ты слышишь? Ни-ког-да не подходи к Женьке близко. Даже на метр… Увижу — убью…

Где-то играла громко музыка. Женя вылезла из машины и задержалась на несколько мгновений, вдыхая с наслаждением этот сладкий запах чужой беспечности. Там, откуда доносились радостные голоса, все жили спокойно. Их адреса не находили в карманах трупов, а бывшие мужья и новые знакомые не тусовались возле дома убиенного. Она бы так и стояла целую вечность, не торопясь вернуться к суровой реальности.

— Я поднимусь с тобой, — предложила Ольга, напоминая, что от реальности не сбежать.

— Я не маленькая…

— И все-таки. Тащить твоего котяру уже тяжело, такой громадный кот.

Они поднялись по ступенькам, чуть не поскользнувшись. Ступени обледенели.

— Интересно, где прячутся от людей эти чертовы дворники?

— Там же, где и все скромные удобства…

Они с трудом открыли обледенелую дверь и поднялись на Женин этаж.

— Ну вот и добрались, — сказала Женя, открывая дверь.

Кот бросился прочь из дверей — Женя едва успела схватить его за шкирку.

— Что это с ним? — спросила Ольга. — Он всегда так тебя дрессирует?

— Нет, — покачала головой Женя. — Обычно он скромник. Умница. Просто сегодня он решил принять участие в общественном празднике… Кот, бедный, не смотри на меня с таким ужасом. Это всего лишь я, твоя новая хозяйка…

Кот продолжал таращиться с ужасом, и стоило Жене сделать шаг внутрь квартиры, он прижался к ней, слегка выпустив когти, и мяукнул, словно заплакал…

— Похоже, он совсем измучился от одиночества, — вздохнула Женя. — Кому понравится торчать все время с самим собой?

Она толкнула дверь, вошла внутрь и зажгла свет. Сначала она не поняла, что за груда тряпья вдруг появилась на полу. Она даже укоризненно посмотрела на кота, заподозрив, что он от скуки распотрошил ее шкаф. Но кот жался возле ее ног и был тут совершенно ни при чем.

— Боже! — выдохнула Женя, подходя ближе. — Нет, это уже слишком…

Она зажала рот рукой и выскочила в ванную. Ее тошнило.

Она умылась холодной водой и теперь стояла, прислонившись лбом к холодному кафелю.

— Это только сон, — сказала она себе строго. — Это пройдет…

— Женя, это…

Ольга стучала ей в дверь.

Женя открыла, втайне надеясь, что сейчас Ольга спросит ее, что с ней. Почему она так испугалась старых тряпок.

— Жень, что это за… — Ольга не договорила. Она была бледна.

— Это Костик, — сказала Женя, беспомощно разводя руками. — И если ты спросишь меня, почему он нарядился бомжом и решил поспать в моей квартире, я тебе честно признаюсь, что понятия не имею…

— Женя, он не спит, — тихо сказала Ольга. — Он мертв. Надо вызывать милицию…

Глава седьмая

«И разверзлись хляби небесные…»

Это кара за все Женины грехи.

Иногда человек живет, не задумываясь над собственными поступками, и думает, что это никогда не кончится.

А потом внезапно что-то ломается. Вся жизнь…

Это счет из небесной канцелярии. Вы сделали в своей жизни то-то, то-то, и это было нарушением Божьих заповедей — уж извините…

Вот оно — несчастье, пришло к вам в дом. И нечего теперь плакать и кричать: «За что ты меня караешь, Господи?»

Иначе все объяснить было просто невозможно. Все «небесные хляби» обрушились на Женину голову, и теперь голова просто отказывалась принимать реальность. Все последующие два дня Женя напоминала самой себе мумию, которую заставили ходить, отвечать на вопросы, пытаться соображать, — но Женя не могла. Она ходила, отвечала на вопросы, пыталась соображать и каждый раз ловила себя на одном-единственном желании — заснуть. Лечь, заснуть и долго не просыпаться. Пока этот кошмар не кончится.

Мимо протекало время, и, как назло, оно теперь текло медленно, напоминая раскаленный свинец.

Женя жила у Ольги вместе с Котом. Вернуться домой она не могла. Мысль о возвращении причиняла ей почти физическое страдание и страх. Она не могла забыть mom день и Костика тоже. Ей все время начинало казаться, что сейчас дверь откроется, и на пороге возникнет Костик, собственной персоной, в какой-то ужасной одежде, пахнущий туберкулезом и педикулезом вместе — пахнущий несчастьем, бездомностью и неминуемой бедой… Почему-то особенно ей запало в душу то, что несчастный квартирант превратился в бомжа, и она даже испытывала чувство вины, словно в этом его превращении была виновата именно она, Женя. «И в самом деле, — заметила Ольга в одном из разговоров, — именно ты виновата… Не могла затариться техникой подороже… И тарелки твои оказались фуфлыжные. Не смог парень разбогатеть на твоем барахле».