Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании - Кэрри Гринберг

Они не проснутся, пока она не придумает, что делать дальше. Вот ведь идиотская ситуация! Создания – это такая обуза. Кому охота, чтобы кто-то цеплялся тебе за юбку? Да-с, а эти еще и неказистые такие, с ними в обществе показаться стыдно. Торгаш– прощелыга, ненормальный мальчишка и очень странная девочка. Кому такие сдались? Уж точно не ей!

Заметив, что у Берты соскользнул с коленей плед, Лючия подобрала его и рассеяно укутала девушку.

Ну, ничего, не нужно с ними возиться. Очень скоро их заберут – и дело с концом.

Щека Леонарда была забрызгана кровью. Вздохнув, Лючия смочила платок водой из графина и осторожно, чтобы не потревожить мальчика, вытерла ему лицо. Еще испугается, когда проснется. Поди, не сразу поймет, что это его собственная. А ведь он такой чувствительный, ему нельзя лишний раз нервничать.

Так, о чем это она? Ах да, поскорее бы их сбыть. Как только Мастер Парижа освободится, он, небось, сразу за ними явится. И никто ему слова поперек не скажет, раз фольклор на его стороне. Горе-коммерсант сам заслужил такую участь. А нечего было дураку занимать деньги у нежити. Наворотил дел, а детям расхлебывать…

Когда она схватила с дивана подушку и подложила ее под голову Штайнбергу, все еще лежавшему на полу, вампирша наконец спохватилась. Нет, невозможно! С ней такого точно не могло случиться! И… и почему именно они?! Но родню не выбирают, а кто они ей, если не родня? В их жилах течет ее кровь. И сейчас они такие беззащитные, все трое! Что делать-то? А?!

Берта пошевелилась во сне, и вампирша вновь поправила ей плед, случайно задев кресло. Оно качнулось, заскрипев, и в этом звуке почудился ей скрип неведомой колыбели…

Лючия сжала кулаки. Нет, она не сможет их спасти. Зато она научит их обороняться.

– … А потом Виктор сообщил, опять же письмом, что назначает дату свадьбы на середину следующего лета. Тогда Берта поняла, что уже никогда не будет свободной. Вот такая сказочка.

Она пытливо посмотрела на пациентку.

– Мавануи, – вдруг сказала та.

– Что, простите?

– Меня так зовут – Мавануи Эммелина Грин. Я племянница английского посланника в Вене. А вас, фройляйн Лайд?

– Берта Штайнберг, – сказала сиделка.

– Это хорошее имя.

И сиделка заплакала.

Глава 8

Еще долго никто не отваживался заговорить. Молчание распухло, будто мокрая вата, расползлось по углам и заполнило всю гостиную, тяжело наваливаясь на друзей. Да и что тут скажешь? Но глядя на герра Штайнберга, который с понурым видом рассматривал ковер, англичанин испытал приступ жалости. Фабрикант отнюдь не казался самодовольным. Видно было, что мучается. Ну а разглядывание ковра, бордового с аляповатыми зелеными цветочками, и вовсе казалось актом умерщвления плоти.

– Что ж, давайте думать, как нам обороняться от жениха, – сказала Гизела. – Уолтер здесь главный специалист по вампирам. Вот увидите, он что-нибудь предложит.

Штайнберг скептически обозрел англичанина.

– Конечно, конечно! – сказал Уолтер, чтобы потянуть время, потому что ничего толкового ему на ум пока что не приходило. – Но для начала хочу уточнить кое-какие моменты. Скажите, как вампиры реагируют на просыпанную крупу? – задал он давно беспокоивший его вопрос. Уж больно странной казалась эта версия. Он запустил руку в карман и швырнул на пол пригоршню проса, которое, даже после неудачного эксперимента, продолжал носить с собой.

Взглянув на просо, вампир побагровел от негодования.

– Ну и манеры у вас, юноша! Прийти в гости и сразу напакостить! Да я вам от дома откажу! Немедленно соберите эту гадость! Все 119 зерен.

Эвике, стоявшая в сторонке, проворно начала собирать зернышки, время от времени задирая голову и вслушиваясь в разговор.

– А чеснок?

– Не выношу, – отрезал Штайнберг. – Но приходится добавлять его в ту колбасу, которую мы продаем смертным. Крестьяне любят, чтоб чесночку было побольше. Говорят, он перебивает ее естественный вкус.

– Но зачем вы посадили его в саду?

– Уже и по саду моему успели потоптаться? Экой прыткий! А посадил я чеснок на случай, если кто-нибудь из его приспешников проникнет к нам через забор. Мало ли что ему взбредет в голову.

– Значит, боярышник и шиповник тоже отпугивают вампиров. Но к чему надписи?

Фабрикант раздраженно пожал плечами.

– Потому что эти растения действуют на нас в фольклоре. Но для того, чтобы испугаться боярышника, нужно знать, как он выглядит. Представьте себе вампира, который родился в большом городе, а с ботаникой знаком только по горшку с геранью на бабушкином окне. Думаете, такой поймет, что перед ним боярышник? Держите карман шире! Зато как прочитает надпись, сразу же испугается – все чин чинарем. Есть еще вопросы?

– Нет, кажется.

– А предложения? Тоже, небось, нет? Я так и думал. Видите ли, господин англичанин, все ваши штучки не годятся в нашей ситуации. Нам ведь не обороняться от него нужно – он так силен, что при желании одним пальцем всех раздавит – а перехитрить его. Это тоже невозможно. Мы застряли в сказке, где только он знает все правила.

– Ничего, Уолтер ведь этнограф, – сказала виконтесса. – Он должен разбираться и в сказках. Ты ведь поможешь, Уолтер?

Мистер Стивенс понял, что настал его звездный час. Иными словами, все астероиды сейчас посыплются на его многострадальную голову. Но перед его глазами откуда ни возьмись появилась следующая картина.

…Поджав губы, крестьянка стоит у очага, сосредоточенно помешивая в котелке.

– Что ты делаешь, матушка? – доносится голос из колыбели. Там лежит маленький уродец, сморщенный и тонконогий.

– Варю пиво из яичной скорлупы.

– Вот это да! – восклицает подменыш. – Уже двести лет живу я на свете, а никогда не видывал, чтобы пиво варили из скорлупы!

Женщина медленно поворачивается и показывает фее раскаленную докрасна кочергу…

– Мы могли бы ее подменить, – задумчиво проговорил Уолтер. – Насколько я понимаю, вампиры в здешних сказках и феи в наших выполняют похожую функцию. Ну, так вот, иногда феи воруют детей, оставляя на их месте других фей, чтобы люди кормили их задарма. Их еще подменышами называют. Вот я и подумал, что если мы воспользуемся этим мотивом, но с точностью до наоборот? Когда исчезла Берта, освободилось ее место. Кто-то же должен его заполнить. Что если мы положим своего подменыша в колыбель к феям?

– И правда, почему бы нет? Идея недурственная, – задумчиво проговорил Штайнберг. – Но, надо полагать, не все так просто?

– В том-то и загвоздка. В сказках подменыша всегда обнаруживают. Например, мать варит яичную скорлупу в котелке, а любопытный подменыш спрашивает, что она делает – но ведь младенец еще не умеет толком разговаривать! Так он выдает свой истинный возраст. А уж потом ему приходится несладко. Его могут прижечь раскаленной кочергой, или отхлестать крапивой, или бросить на навозную кучу. Вот феи и приходят за ним и возвращают матери ее настоящее дитя.