Коллекционер душ. Книга 4 - Михаил Липарк

связаться с ней. В общем, тяжело ей. У них появился покупатель на квартиру и завтра утром они уже подписывают документы…

— Стоп. Стоп. Стоп, — нахмурился я. — Ты сказал, что твоя мама видит в уличных надписях послания от Глобуса. Что ты имеешь в виду?

— Ты же знаешь, что она работает водителем трамвая? С тех пор как пропал Димон, она все чаще стала замечать на трамвайных остановках разные надписи. Типа, я жив. Или, помогите.

— Твою мать! — не выдержал и выругался я.

Тут же за спиной кто-то цокнул. Я обернулся. Там стояла мама Серого. Она уже собирала книги с подоконника, чтобы уложить их в одну из коробок.

— Есения Павловна, простите, пожалуйста, — поспешил извиниться я и перешел к делу. — Сережа сказал, что вы получаете послания от Гло…то есть от Димы.

— Ой да, бросьте! — махнула рукой она. — Вандалы какие-то балуются. Все остановки попортили уже у трамвайного кольца. И милиции на них не хватает. А я все на личный счет принимаю. Вот переедем и все встанет на свои места.

— Значит все надписи только в одном районе появляются? — поднял я глаза на престарелую женщину.

— Ну да… — задумчиво произнесла она.

— Есения Павловна, — я взял женщину за руки и усадил на стул перед собой. — Приостановите сделку.

— Что? — нахмурилась мама Серого.

— Что? — повторил мой друг и подошел ближе.

— Я знаю… — я почесал затылок посиневшим пальцем. — Может я дую на холодную воду, но… Вы не считаете подозрительным, что надписи на остановках начали появляться после того, как Глобус пропал? То есть Дима.

Женщина поерзала на стуле, начиная нервничать. Она явно не придавала важности этим событиям. До сегодняшнего дня. Но я уверен, что все это связано. Глобус всегда был башковитый. Если он каким-то образом выжил и по какой-то причине не может вернуться, но выходит в наш мир — он понял, что, оставляя послание на трамвайных остановках, он рано или поздно, достучится до матери.

— Я не знаю… — ответила женщина с седыми волосами и посмотрела сперва на своего сына, затем на меня.

— Есения Павловна. Я не хочу давать вам ложную надежду. Но если вы останетесь еще на пару дней, то через людей клана, в котором я состою, я попробую выяснить кто пишет эти надписи.

Конечно, я лгал. Никаких людей из клана я не собирался привлекать. Но не мог же сказать, что нацеплю на себя маску клоуна и поеду на конечную смотреть кто там выходит из порталов на трамвайном кольце.

— Ну…я не знаю… — мама Серого снова принялась ерзать на стуле.

— Решайте. Если Дима жив и ему можно помочь, то этим шансом нужно воспользоваться. Да что я вам объясняю? Вы, итак, это прекрасно понимаете.

— Мам, — подключился Серый. — Пожалуйста. Костян знает, что делает.

Мы пробыли в комнате одного из моих лучших друзей еще некоторое время и Есения Павловна все-таки согласилась отложить сделку на пару дней. А я, чтобы не терять время, тут же помчался домой.

Пока я ждал брата Фроси, я полностью подготовился к вечерней вылазке на трамвайное кольцо. В новых условиях, с больными руками, я не мог даже сесть на мопед. Поэтому заранее надел одежду поудобнее и вызвал такси к восьми вечера. Машина должна будет увезти меня в тот район, где появляются надписи и уже там я дождусь комендантского часа и посмотрю, что за художник стоит за всеми этими посланиями.

Брат Фроси не заставил себя долго ждать. Он приехал около семи. Когда я открыл дверь и Федор впервые увидел перед собой одиннадцатилетнего пацана, только его незавидное положение помешало ему усмехнуться, развернуться и уйти. Но пообщавшись несколько минут мы нашли общий язык, и я все-таки вручил ему сорок семь тысяч рублей. Взамен же получил обещание, что на следующий день он придет в офис на собеседование и устроится курьером в одну из моих компаний. Что примечательно, амбициозный и гордый качок первым предложил взять деньги не просто так, пообещав отработать все до последней копейки.

— Спасибо тебе, Кость! — Федор сильно сжимал мне пальцы и не планировал отпускать.

— Отвези деньги прямо сейчас, — ответил я и освободил руку. — И не играй больше. Уверен, что ты хочешь защитить свою сестру. Это мне знакомо. Просто поверь, что лучшая защита — это в первую очередь не доставлять ей проблем.

Качок приложил палец к виску, оценивая мысль, затем покивал и указал на меня.

— Все верно говоришь, Костя, — он вышел в подъезд и эхо подхватило мое имя. — Завтра в обед буду в офисе.

— Давай! — махнул я рукой напоследок и закрыл дверь.

А неплохой парень. Вынужден уже в девятнадцать воспитывать младшую сестру. Но держится достойно. Если бы только не проигрывал аристократам. Ну ничего. Сейчас вольется в команду и все наладится.

Восемь вечера уже доходило. Поэтому я сделал несколько физических упражнений, в которых не нужно было задействовать руки и в скором времени спустился вниз, где меня уже ожидала серебристая девятка с грязной желто-черной шашкой на крыше автомобиля.

Таксист высадил меня на дороге возле трамвайного кольца. Там, где вагоны разворачиваются и начинают ехать в обратную сторону. Прямо внутри этого самого кольца расположен небольшой рынок. Как сейчас помню, в детстве мы приходили сюда с бабушкой и торговали яблоками с ее огорода. По десять рублей за бидон. Но мы-то располагались прямо на бордюре. У продавцов посерьезнее есть свои лавки. Но сейчас они все пустуют. Да и вообще на улице никого нет. Все давно попрятались по домам и ждут, когда зазвенят будильники.

Я перешел дорогу и встал под крышу старой советской остановки.

Облупившаяся краска и толстый слой объявлений, налепленных друг на друга. «Сниму квартиру», «Продается сруб», «Потерялась собака», «Мед высокого качества» и другие. Прямо поверх этих объявлений краской и огромными буквами нарисовано слово «ПОМОГИТЕ».

— Если это Глобус, то…где он взял краску и малярную кисть? — пробурчал я себе под нос, вглядываясь в надпись.

Ладно. Главное, чтобы это действительно был он. Потому что… Даже не представляю каково будет сообщать матери братьев в очередной раз о смерти ее старшего сына.

Я простоял на остановке еще минут десять, прежде чем ставни на окнах домов вокруг начали захлопываться, приглушая предупреждающий звон будильников. Я знал, что в безопасности, но по спине все равно пробежали мурашки. Пожалуй, будет лучше, если я не буду привлекать к себе внимание, а спрячусь за одной из лавок на рынке.

Я так и поступил. Прежде чем открылся первый разрыв, я уже сидел за ржавым укрытием и вглядывался