Цикл: Рохля - Наталия Ипатова

- Садись, - сказал хозяин. - Есть дело.

Еще одна претензия правильных эльфов к Гракху Шиповнику - то, что он все решает быстро, словно сам из короткоживущих. Чисто человеческое свойство, которое делает его тем, что он есть. Силой.

- Мне, - была его следующая реплика, - нужен Дом Мяты.

Какое совпадение.

- Дома Мяты не существует, - монотонно произнес Альбин. - Дом не существует, если нет побегов. Для того, чтобы объявить Дом, надобно минимум два поколения в наличии. Таков закон.

- Я знаю закон. В отличие от старых пердунов, войдя в Палату Лордов, я собираюсь работать. Мне нужно, чтобы под «Дом Шиповник» на моих документах стояло «Дом Мяты». И было бы вовсе неплохо, если бы Мята при этом звалась Великим Домом.

- Просто чудесно, - согласился Альбин. - Шиповник уже решил, которую из своих дочерей он отдаст мне в жены?

- Шиповник не будет препятствовать, если ты договоришься с девой, но, как ты справедливо заметил, одно поколение - еще не Дом, а два поколения - не Великий Дом. У нас на руках сложная ситуация, и если мы позволим Хоресу Папоротнику утопить ее в сомнениях и словесах, то все самое плохое, что может произойти, будет нами только заслужено.

- Это так, - согласился Альбин, становясь очень осторожным.

- Есть некая дама эльфийской крови, которая хотела бы найти родственный Дом. Я предлагаю тебе признать ее Мятой.

- Марджори Пек?

- Да.

Альбин помолчал, размышляя.

- Марджори Пек ждет ребенка.

- Ребенок тоже эльфийской крови, пусть у него этой крови не больше одной тридцать второй. Когда он родится, у Мяты будет два поколения. Кроме того, если ребенок родится и у тебя, Мята совершенно очевидно будет признана быстро развивающимся Домом. Величие же Дома по традиции определяется возрастом старшего ствола и обилием молодой поросли. Ты очень долго добивался этого у Кассиаса, я знаю. Я предлагаю тебе это все разом. Идет?

Альбин усмехнулся.

- В городе полно ничьих эльфов и их метисов. Предлагаешь всех ронинов скопом записать в Мяту? Зуб даю, каждый из них был бы вовсе не против найти родственный дом!

- Не юродствуй. Кому нужен такой Сорный Дом? Какой вес у его слова?

- Ты не боишься? - спросил его Альбин.

Это место - оно располагало к искренности и к слову чести. Хотя, может, это только его оно располагало, потому что это было сердце Дома, а он более всего ценил Дом.

Гракх встретил его вопрос спокойно:

- Страшнее стоять на месте, чем двигаться навстречу врагу, кто бы ни был враг.

- Я говорю не о врагах. Ты дал ей слово.

- Я как раз пытаюсь его сдержать, - Шиповнику, видимо, стало смешно.

- Очень своеобразно пытаешься, не так ли?

- Ей нужен дом, который ее примет. Если это будет Мята, выиграют все. Заставить другой Дом признать ее - практически невозможно. Нет средств давления. Напоминаю: даже когда ты возьмешь жену, вы можете десятилетиями ждать потомства.

- А Мята, значит, может взять на себя позорное пятно происхождения этой метиски?

- А Мяте, - спросил Гракх, - уже не все равно?

- Ты не можешь признать Марджори Пек Мятой без согласия главы Дома Мяты, то есть меня. А мне нужны доказательства. Документы. Ложь навлечет на тебя проклятие. Ты можешь позволить себе проклятие?

Гракх поднял на него глаза, и оказалось вдруг, что они обведены темным.

- Хочешь спросить, могу ли я позволить себе еще одно?

Хороший удар. Гракх отвечает одним словом на сто, но одно оно сильнее ста. Запомним это. Первая жена его умерла, рожая, и ребенка тоже не спасли, а он попер против рока и женился снова на Чине из Акации, и ее сроки вот-вот придут. Немыслимая дерзость для эльфа, чей фатум зависим от слова и намерения: запускать судьбу на второй заход. Что ему еще одна грозовая туча? Он к ним привык. Но я бы не хотел быть Шиповником под его рукой.

- Это не то, чтобы ложь, - сказал хозяин, левой рукой вынимая из ящика стола большую стеклянную колбу и выставляя ее на стол. - В конце концов, из множества возможных правд ты сам выбираешь, чему верить.

Альбин нагнулся вперед почти против воли. В колбе, упрятав в пузо чуткий нежный нос, свернулся гибкий зверек, в совершенстве заполнивший собой пространство. Шкурка стального цвета под стеклом переливалась мазутными пятнами. Журналист постучал по стеклу ногтем, но никакой реакции со стороны существа не последовало.

- Что это? Гугль архивный? Хочешь сказать, ты прошерстил архивы эльфийских Домов?

- Он прошерстил.

Вялый какой-то. Может, больной? С другой стороны Альбин ничего не знал о повадках и метаболизме гугля. Может, просто обожрался и спит?

- Нигде ничего нет о Марджори Пек. Нигде и никогда ни один эльф не писал на бумаге ничего, что могло бы ее касаться. Первая запись о ней сделана в тот момент, когда сверток с пищащим младенцем был подброшен к двери работного дома. Как будто у нее вообще не было матери.

- Все архивы?

- Все, кроме Мяты. Но архива Мяты не существует. И тут мы можем верить… или не верить. Как захотим. Ты сам сможешь выбрать троюродного дядюшку, на которого это повесишь. Наверняка был тот, кто нравился тебе меньше других.

- Отсутствие доказательств «против» не есть доказательство «за». Мне необходимы неопровержимые доказательства того, что Марджори Пек - Мята.

Гракх помолчал в раздумье.

- Я не вижу ни одной рациональной причины твоему упрямству, Мята, - сказал он наконец. - Ты глава Дома, ты вправе сказать «да» или «нет», но объясни. Я не поверю в то, что ты боишься проклятия лжи. Что может с тобой случиться хуже того, что уже случилось?

Альбин откинулся на спинку кресла. Он бы чего-нибудь выпил, но хозяин, этот маньяк, забрал себе в голову, что разговор серьезный.

- Не смеши меня, - сказал он. - Я журналист, я знаю, когда смолчать, и умею при необходимости сделать из двух смыслов пятьдесят пять. Ложь - грех, но бывает и так, что она меньший грех.

- Тогда, я думаю, ты в состоянии проследить тенденцию и сделать правильный вывод. Магия слабеет. Ничто не работает так, как должно бы. По крайней мере, ни на что нынче не дашь гарантию, и мы должны предусмотреть ситуацию, если тенденцию не удастся обратить. Что-то новое грядет, и мы будем глупцы, если не обернем это к своему возвышению, а этого никогда не случится, если мы не будем готовы. Нет никакого проклятия, - Гракх положил ладонь на стол, аккуратно, контролируя себя, будто печать поставил, но Альбин вздрогнул, словно тот кулаком саданул со всей дури. - Может, есть, а может - нет. Понимаешь? Мы свободны, как в начале времен. Ничто не сделано и ничто не предопределено, но тот, кто не меняется, погибнет.

- В начале времен, - возразил Мята, - цивилизация не висела на нас тяжким грузом. Мы за нее не отвечали ни перед своими детьми, ни перед собственной совестью. То, что было - было, и мы такие, какие есть, потому, что что-то было. Хотя я согласен: перед лицом переменам эльфы уязвимей всех.