Вскачь, задом наперед - Арнольд Минделл

Во мне есть эта особая картина спокойной воды, и я в конфликте с ней. Я не хочу, чтобы она у меня была. Я хочу нормально общаться с вами. Сейчас эта картина пруда просто остается со мной, и я обнаруживаю, что приближаюсь к ней. Ох, это напоминает мне мое сновидение прошлой ночью, мудрая голова на теле куклы. Мое тело сейчас становится неподвижным по мере того, как я успокаиваюсь, а моя голова прочищается.

[Через некоторое время. ] Не имея фасилитатора, я вынужден быть собственным советником по взаимоотношениям. Я использую собственное осознавание проприоцепции и визуализации для работы над двойными сигналами.

Грег: Как вы будете взаимодействовать с кем-нибудь с улицы, с человеком, который ничего не знает о процессуальной работе или совершенно не знаком с психологией и который, возможно, просто примет вас за чокнутого?

Арни: Если другой человек испугался, когда я ушел в себя, я бы уважительно отнесся к этому и не стал бы раскрывать свой внутренний мир. Я бы внутренне следовал за своим осознаванием и лишь выдавал бы результаты. Вполне достаточно быть ответственным за свое осознавание и реагировать. Пробуждать других замечательно, но не забывайте, что все же существует демократия. Пусть и другой понимает свою ответственность по-своему.

Пэт: Это звучит так, как будто вы не критикуете людей за их вторичные процессы.

Арни: Как можно? В конце концов, мы все сновидим.

11. Проблемы клиента и групповая работа

Последний сеанс семинара проходит воскресным утром. Все рассаживаются немного плотнее, чем обычно, в воздухе зависло настроение ожидания. Некоторым участникам не терпится задать как можно больше вопросов по поводу работы с клиентами.

Майк: Арни, я был восхищен, наблюдая за тем, как вы, проявляя похвальную ответственность, поддерживаете сознание как личности, с которой вы работаете, так и свое собственное. Не могли бы вы немного рассказать о своей работе с клиентами, которые весьма легко входят в переживания, но не в силах их выдержать? Не случалось ли порой, что кто-то залезает в свои дела, а потом впадает в неистовство?

Арни: Никто из тех, с кем я работал, до сих пор не входил в психотическое состояние. Почему? Я ограничиваю себя и не прошу людей обрабатывать те их части, которые они не смогут использовать или в отношении которых у них присутствуют мощные края. Тем не менее я отступаю от этого правила, если они пребывают в безнадежной физической ситуации или находятся рядом со смертью. Тогда я могу попросить их преодолеть их края, потому что порой оставаться радостным и уверенным, спокойным и сдержанным бывает более болезненно и опасно.

Осознавание — вот единственный сдерживающий инструмент, который нам необходим. Разрешите привести вам пример. Представьте себе человека в маниакальном, отчаянном состоянии. Я думаю о ком-нибудь, кто бы мог быть действительно буйным, кто бы мог и выглядеть таким. Кстати, в Портланде и Цюрихе мы сейчас создаем клиники для людей в экстремальных состояниях. Человек, о котором я думаю, выглядит примерно так. Я представлю для вас драму, которую нелегко выдержать. [Арни встает и идет на другую сторону комнаты. ] Представьте, что я и есть этот человек, которому за тридцать, который долгое время скитался по разным психическим заведениям, который годами сидел на медикаментах, завязывал, потом снова садился на “колеса”.

[Он расхаживает по кругу, размахивая руками и бормоча громко и быстро. ] Знаете, так, когда я сюда пришел, они мне сказали, знаете, они это сделали, хорошо, какого черта. Я имею в виду, я вам рассказывал, вы знаете, что случилось, когда я попал сюда. Поезд встал, и люди, ля-ля-ля… [Арни продолжает жестикулировать и издавать звуки, изображая непрерывный поток идей. Он продолжает все это, наращивая скорость и усиливая звук, размахивая руками все более стремительно и агрессивно. Наконец он заканчивает и, уже в своей собственной роли, возвращается на свое место. Он обращается к группе.]

Где располагается край в том, что он делает?

Никто из участников не решается ответить на этот вопрос. Арни снова поднимается и опять начинает изображать маньяка, на этот раз обращаясь непосредственно к группе и комментируя свое состояние.

Я — сумасшедший. Мне нужна куча пилюль. Слава Богу, у меня есть эти тормоза! Если бы у меня их не было, я бы сейчас двигался в тридцать пять раз быстрее! Господи, я бы бегал действительно быстро. Но я на самом деле больной человек, и я хочу, чтобы вы исцелили меня, доктор, и, ради Бога, сделайте это быстро!

[Опять от своего лица. ] Что там происходит? Что здесь первично?

Один из участников отмечает, что этот человек идентифицирует себя как сумасшедшего.

Верно. Он сказал: “Я — больной человек”. Это означает, что он идентифицирует себя с больным. Это первичный процесс. Он сказал: “Доктор, я болен. Исцелите меня сейчас!” Итак, он обладает идентичностью психиатрического пациента. Он обращается с собой, как бы зеркально отображая поведение психиатра, говоря себе, что он болен и нуждается в медикаментах. Ну, и как бы вы с ним работали?

[Арни опять встает и снова играет роль этого человека. Он размахивает руками и начинает свою скоропалительную речь.]

Да-а, и вы знаете…

Стив: Замедлить?

Арни [смеясь]: Да, замедлить — это то, что хотелось бы вам, но я ничего не знаю о клиенте! И как?

Кэтрин: А почему бы не посоветовать ему ускориться?

Арни: Это было бы интересно. А как насчет того, чтобы уловить его вторичный процесс, его незавершенные движения руками? [Арни показывает участникам, в каком смысле движения рук не завершены. Он непостижимым образом машет руками в воздухе, бормочет и хлопает себя по ляжкам.]

Незавершенные движения бессмысленны, они повторяют сами себя. Один из лучших способов завершить движение — сдержать его. Это повышает осознавание импульса движения. Когда я работал с ним на самом деле, я поймал его за руку, когда та шла вниз. [Арни выходит вперед и играет маниакального клиента. Эми демонстрирует, как была остановлена его рука при движении вниз.]

Я сказал ему: “Что здесь происходит?” А человек поглядел на меня и закричал: “Я действительно… взбешен!”

Я лишь помог ему выразить свою ярость, но сам он не знал, отчего он в ярости. Потом я сказал: “Хватит разговоров, просто вдарь как следует”. Он несколько раз ударил боксерскую грушу, что висела в моем кабинете. “Что тебя так злит?” — спросил я его. И он сказал: “Что меня действительно злит, это…” — и заплакал. “Что меня действительно злит, это то… что ребенком они отдали меня в приют. Я скитался из приюта в приют и никому никогда не был нужен”.

Потом я спросил: “Так ты сумасшедший или ты злой?” Он сказал: “Я еще не понял это, но я взбешен, абсолютно взбешен тем, что со мной произошло. Меня всегда сдавали в приют”. И потом он расплакался.

Где теперь тот приют, в который его сдали? Каким образом он сейчас находится в приюте? Он пребывает в приюте, называя себя больным. Этого не хочет ребенок. Другими словами, ребенок, вторичный процесс злобы и ярости, тоже взбешен первичным процессом, медицинским подходом, который записывает его в больные.

Обнаружение его ярости через движение мгновенно замедлило, успокоило его. Теперь я наконец могу ответить на ваш вопрос о сдерживании. Вам не надо сдерживать людей. Вам не требуется ни удерживать, ни отталкивать их. Программы на самом деле не могут сдерживать людей, однако их собственные переживания и ваше осознавание — это лучшее сдерживающее средство.

Иногда процесс даже бывает опасно сдерживать. Опасно следовать лишь за одной своей частью. Что касается этого человека, было бы опасно следовать только за первичной стороной, которая желает охладить его пыл, или только за вторичной, катартической стороной, его взрывоопасностью. Его хладнокровие имеет провокационный характер; оно провоцирует ярость. Спрашивая его о ярости на ее пике, я помогаю ему свести процессы вместе. Полный процесс уравновешивает сам себя, и только тогда он становится истинно мудрым и сдержанным.

Все молчат, потом начинает говорить Мелисса.

Мелисса: Один из моих клиентов… О, это очень болезненно и эмоционально…

Вступает Арни и просит Мелиссу показать этого клиента.

Арни: Самое лучшее, что можно сделать, рассказывая о клиенте, с которым работаешь, это дать сенсорную информацию о ситуации. Фактически для решения проблем на практике в половине случаев требуется сенсорная информации. Если она отсутствует, рассказываемая история будет лишь рассказом о своей собственной психологии. Это прекрасно, но не столь же полезно для вас или вашего клиента как реального человека. Итак, вы можете показать ее нам?