Проблема с Джейн - Катрин Кюссе

— Браво, Франческо, говорят, ты блестяще выступил с речью в Стэнфорде. Пообедаем как-нибудь вместе? Опаздываю на поезд. Счастливого Нового года! Привет от меня Терезе.

Он улыбнулся и кивнул густо покрасневшей Джейн. Быстрым шагом Ксавье направился к выходу. Джейн сердито глянула на Франческо.

— И ты ничего мне не сказал!

Он засмеялся.

— Извини. Но ты не дала мне вставить и слова.

— Это подло с твоей стороны. Ты давно его знаешь?

— Для тебя это важно?

— Франческо!

— О'кей. Мы познакомились два года назад в Миддлбери, еще до того как я приехал в Девэйн. Мы оба преподавали на летних курсах в университете.

— Вы дружите?

— Дружим. Клянусь тебе, что он не такой уж страшный, каким ты его считаешь. Типичный француз, это верно, не слишком любит Америку, женоненавистник, от политики держится подальше. То, что ты принимаешь за высокомерие, — это ненависть, которую он испытывает к Девэйну: но разве от этого он несимпатичен? Как-нибудь в январе я приглашу тебя на ужин в Нью-Йорке с ним и его подружкой, и ты сама все увидишь.

— Она актриса?

— Ты ее знаешь?

— Слышала о ней. Они до сих пор вместе? А я полагала, что он из разряда донжуанов.

— Ну что ты, они прекрасно подходят друг другу. Кстати, очерк Ксавье о Саде — просто замечательный. Решительный и категоричный ответ всем тем, кто заявляет, что Сад — посредственный писатель.

— Думаю, мне стоит прочесть. От Сада меня воротит. Никогда не могла понять, что нашел в нем Флобер.

Франческо посмотрел на часы.

— В котором часу у тебя автобус?

Оставалось двадцать минут. Съев наконец свой сандвич, она сказала:

— Я боюсь.

— Чего?

— Эрик рассердится. Он еще не знает. На этой неделе он отправил мне десять писем по электронной почте и оставил три сообщения на автоответчике. А я их даже не слушаю, так как все надоело. Почему жизнь такая сложная штука?

— Я уверен, что у вас все наладится, как только ты окажешься там и сможешь поговорить с ним не десять минут, а гораздо больше. Эти разговоры по телефону просто невыносимы.

Джейн взяла руку Франческо.

— Целый месяц! Мне будет тебя не хватать.

— Я тоже буду скучать.

Его карие глаза, светившиеся радостью и нежностью, смотрели на нее через овальные стекла очков. Больше не было никого, кому Джейн могла бы настолько довериться.

Она прошептала:

— Я сделала большую глупость.

Он наклонился к ней:

— Какую?

— Я втрескалась.

Франческо продолжил тем же таинственным тоном:

— В кого?

Он, казалось, не понимал, о чем она говорит. Джейн улыбнулась, словно девочка, которая пришла в восторг от собственной смелости.

— Помнишь датчанина, с которым мы долго болтали на вечеринке в пятницу?

У Франческо изменилось выражение лица.

— Писателя?

Джейн кивнула. Краска проступила на ее лице, а глаза заблестели.

— Во вторник я встретилась с ним в Нью-Йорке.

— Ты ездила в Нью-Йорк, пока я был в Пало-Альто?

— Тебе не следовало оставлять меня одну. Я дала ему свой номер телефона, и он позвонил мне в Олд-Ньюпорт. Мы хотели посмотреть новую картинную галерею в Челси. — Она покраснела. — Но там не было ничего особенного. И мы целый день целовались.

— Целовались?

У Франческо пересохло в горле, и Джейн заметила, как на шее у него заходил кадык. Что-то странное появилось в его голосе и во взгляде. Он перестал улыбаться и смотрел на Джейн невидящим взором. Ей показалось, что он отступает, прикрываясь щитом, чтобы защититься от ее ударов. Слишком поздно исправлять то, что она час назад поклялась не делать: не рассказывать ему ни о чем.

— Я понимаю, что это нехорошо. Но на ночь я не осталась, хотя он предлагал. Я уехала последним поездом. Ты все же считаешь, что это плохо?

Франческо не ответил. В его взгляде чувствовалась какая-то нерешительность. Он сидел напряженно, выпрямив спину.

— Не знаю, почему я это сделала, — снова заговорила Джейн. — Это не любовь, нет. Но мне было действительно хорошо. Я давно уже себя так не чувствовала: молодой, красивой, привлекательной, желанной. Теперь все время думаю о нем. Он намного младше: двадцать семь лет. Но у меня нет ощущения, что мне тридцать пять. Я чувствую себя двадцати летней. — Она вздохнула. — В любом случае, когда я вернусь, он уже будет в Дании. Я не сумасшедшая и приняла его приглашение, так как знала, что он уедет.

Франческо, не переставая, вертел в руках счет, пока не скрутил его в тонкую трубочку. На его лице застыла непроницаемая маска. Он подцепил вилкой кусочек огурца и принялся жевать, стараясь не смотреть на Джейн. Лицо у нее полыхало.

— Что ты об этом думаешь, Франческо?

— Джейн? — окликнул ее чей-то женский голос.

Джейн вздрогнула и подняла глаза.

— А, привет!

Рядом с их столиком стояла Кэтрин Джонс. Неужели она все слышала? Джейн совсем с ума сошла, чтобы говорить на такие темы там, где даже у стен были уши.

— Кто-то забрал биографию Колет. Я сделала запрос. Вы получите ее в январе.

— Спасибо.

Франческо смотрел на Кэтрин, и в глазах его читалось облегчение.

— Кэтрин Джонс, моя ассистентка. Франческо Гонсалес, преподаватель испанского факультета. Кэтрин работает над интересной темой «Положительный образ героя-негра в литературе и живописи XIX века».

Кэтрин кивнула ей в знак благодарности. Из-под ее распахнутого черного пальто с шалевым воротником виднелась черная мини-юбка.

— Вы работаете вместе с Джейн? — спросил Франческо.

Джейн ответила вместо Кэтрин:

— Нет, с Алексом Смитом. Это он у нас на факультете специалист по колониальной политике.

— Мы все здесь в той или иной степени жертвы колониальной политики, не так ли? — сказал Франческо, улыбнувшись Кэтрин.

— В той или иной, — спокойно ответила она.

Джейн посмотрела на часы.

— Мне не хотелось бы прерывать нашу беседу, но уже половина второго. Нужно идти, а не то я опоздаю на автобус.

— Простите, что задержала вас. Счастливого пути, Джейн. — Кэтрин кивнула Франческо: — Была рада с вами познакомиться.

Она ушла. Они встали из-за стола, и не успела Джейн достать кошелек, как Франческо уже положил деньги на стол. Она запротестовала:

— Ты платил в прошлый раз, теперь моя очередь.

— Заплатишь в следующий.

Выйдя из кафе, они сели в машину Франческо, которую он припарковал напротив.

— Красивая девушка, — заметил Франческо.

— Кэтрин? Очень красивая.

— Сколько она уже работает в университете?