Властелин мира - Жюль Верн

Размышляя о своей участи, я говорил себе: «Властелин мира» хочет остаться неизвестным, это несомненно. Что касается аппарата, то, если вспомнить угрозы, высказанные в письме его изобретателем, от него, пожалуй, следует ждать скорее зла, чем добра. Робур сумел сохранить свое инкогнито в прошлом и, конечно, захочет сохранить его в будущем. Но ведь только один человек способен установить тождество между «Властелином мира» и Робуром-Завоевателем, и этот человек — я, его пленник. Только я один имею право и даже обязан положить руку ему на плечо и арестовать его именем закона.

Могу ли я ждать помощи извне? Об этом нечего и думать. Начальству, конечно, уже известно все, что произошло в бухте Блек-Рок. Джон Харт и Нэб Уокер вернулись, очевидно, вместе с Уэлсом в Вашингтон, обо всем рассказали мистеру Уорду, и тот не может теперь создавать себе иллюзий относительно моей участи. Либо он думает, что я утонул в тот момент, когда «Грозный», выходя из бухты Блек-Рок, потащил меня за собой на конце каната, либо считает, что меня взяли на борт «Грозного» и что я нахожусь во власти его командира.

В первом случае ему остается лишь оплакивать покойного Джона Строка, главного инспектора вашингтонской полиции.

Во втором случае… и во втором случае он тоже вряд ли может надеяться когда-либо увидеть своего помощника.

Как известно, остаток ночи 31 июля и весь следующий день «Грозный» плыл по поверхности озера Эри. Около четырех часов, вблизи Буффало, за ним погнались два миноносца, но все-таки, то уносясь вперед, то погружаясь в воду, «Грозный» сумел уйти от них. Они продолжали преследовать его и на Ниагаре, но затем вынуждены были остановиться, так как течение грозило унести их к водопаду. Уже смеркалось, и на борту миноносцев решили, вероятно, что «Грозный» погиб в пучине Ниагары. А потом стало еще темнее, и вряд ли кто-нибудь заметил аппарат в тот момент, когда он взлетел над водопадом Подковой или позднее, во время его воздушного путешествия до Грейт-Эйри.

Но вернемся ко мне. Решусь ли я заговорить с Робуром? И соблаговолит ли он выслушать меня? Он назвал мне свое имя, — разве этого не довольно? Ведь, наверное, он считает, что это имя уже само по себе является ответом на все вопросы.

День проходил, не принося никаких перемен. Робур и его помощники все время хлопотали около аппарата, механизм которого требовал различных исправлений. Из этого я заключил, что он собирается вскоре возобновить свое путешествие и, видимо, возьмет меня с собой. Впрочем, он может оставить меня в этой котловине, — ведь уйти отсюда я не смогу, а продовольствия мне хватит надолго…

Я внимательно наблюдал за Робуром, — казалось, он был во власти какой-то непрерывной экзальтации. Что замышлял его воспаленный мозг? Какие планы на будущее строил этот безумец? В какие края думал лететь? Собирался ли привести в исполнение высказанные в письме угрозы?

Первую ночь на Грейт-Эйри я проспал на куче высохшей травы в одной из пещер, куда мне принесли и пищу. 2 и 3 августа Робур и его помощники были всецело заняты своей работой и почти не разговаривали. Рассчитывая, очевидно, на длительное воздушное путешествие, они перенесли на «Грозный» свежий запас провизии. Уж не намеревался ли Робур снова посетить этот остров Икс, затерянный посреди бескрайних просторов Тихого океана?.. В задумчивости он бродил по площадке, потом вдруг останавливался и поднимал руку к небу, словно угрожая богу, тому богу, с которым он стремился разделить власть над миром… Что, если непомерная гордыня приведет его к безумию? Его спутники, не менее сумасбродные, чем он сам, не в силах будут его остановить. Какие невероятные приключения ждут их впереди! Ведь даже в те времена, когда в распоряжении Робура был только аэронеф, — уже и тогда он мнил себя сильнее стихий, с которыми так дерзко боролся. Теперь же к его услугам и земля, и вода, и воздух — бесконечные пространства, где никто не может его настигнуть…

Итак, будущее грозило мне самыми ужасными катастрофами. Бежать из Грейт-Эйри до того, как меня увлекут в новое путешествие, было невозможно. Едва ли удастся скрыться и тогда, когда «Грозный» окажется в воздухе или на воде. Вот разве только — на суше, да и то, если автомобиль почему-либо замедлит ход. Слабая надежда, не так ли?..

Как известно, в день прибытия в котловину Грейт-Эйри я уже пробовал задать Робуру вопрос относительно моей дальнейшей участи, но тщетно. Сегодня я решился на новую попытку.

В полдень я ходил взад и вперед перед центральным гротом. Робур, стоя у входа, пристально следил за мной взглядом. Мне показалось, что он хочет заговорить со мной.

Я подошел.

— Капитан, — сказал я, — я уже предлагал вам этот вопрос, но вы не пожелали мне ответить… Повторяю: что вы намерены со мной сделать?

Мы стояли лицом к лицу, на расстоянии двух шагов. Он посмотрел на меня, скрестив руки, и его взгляд ужаснул меня. Ужаснул? Да, именно так. Это был взгляд человека, не владеющего рассудком, взгляд, в котором уже не было ничего человеческого.

Я повторил еще более решительно:

— Что вы намерены со мной сделать? Отпустите ли вы меня на свободу?

На секунду мне показалось, что Робур готов нарушить свое молчание… Но нет, видимо, он был всецело во власти своей навязчивой идеи. Он опять протянул руку к небу — жест, который я подметил у него еще утром, когда он прохаживался по площадке. Казалось, что какая-то непреодолимая сила влечет его туда, в верхние слои атмосферы, что он уже не принадлежит земле, что ему предназначено жить в воздушном пространстве, стать вечным гостем воздушного океана…

Не ответив мне, вероятно даже не расслышав моих слов, Робур вошел в грот. Тэрнер последовал за ним.

Сколько времени собирался Робур оставаться в Грейт-Эйри, сколько времени должна была продлиться эта передышка, — этого я не знал, но 3 августа, после обеда, я заметил, что работы по ремонту механизма были закончены, а складочные помещения аппарата заполнены провизией. Тэрнер и его спутник принесли к центру площадки пустые ящики, доски и балки, по-видимому остатки корпуса первого «Альбатроса», пожертвованного ради создания новой машины. Всю эту груду обложили сухой травой. Должно быть, Робур покидал это убежище, чтобы больше сюда не возвращаться.

И действительно, ведь он знал, что вершина Грейт-Эйри уже один раз привлекла к себе общественное внимание, что одна попытка проникнуть туда уже была сделана… Стало быть, он имел основания опасаться второй попытки, которая могла оказаться более успешной, и хотел уничтожить всякие следы своего пребывания.

Солнце скрылось за вершинами Голубых гор. Только вершина Блек-Доум на северо-западе еще пламенела. Для того чтобы возобновить свой полет, «Грозный», видимо, ждал наступления темноты. Никто не знал, что из автомобиля и лодки он мог превращаться в летательную машину. Ведь до сих пор его никогда не видели в воздухе. Быть может, это четвертое превращение аппарата «Властелин мира» покажет лишь тогда, когда захочет осуществить свои безрассудные угрозы?