Схватка с оборотнем - Яков Наумов

— А что она писала вам о муже?

— О муже она только сначала писала. Что крупный работник, экономист, что очень его любит… А вот фамилию его она не написала… Вдруг он приходит: «Здравствуйте, Быков» — и протягивает мне письмо от Сони.

— Оно у вас есть?

— Да, кажется, есть.

Озерова ушла в спальню. Вернулась она без письма.

— Не нашла, — сообщила она, смущенно разведя руками.

— Скажите, Марианна Сергеевна, а здесь Быков письма от жены получал?

— Нет. Но мы думали, что он получает на почтовом отделении. Он, знаете, какой-то был очень разный. Умел быть внимательным и любезным, а потом уйдет в себя, и его оттуда не докличешься… Ах, кто бы мог подумать! Алексей, Алексей!..

— Большое спасибо вам, Марианна Сергеевна, — поблагодарили сотрудники и, простившись, ушли, взяв обещание с Озеровой и ее родственницы, что в случае встречи с Быковым они немедленно сообщат.

На следующий день в Крайске полковник вызвал Миронова и Луганова.

— Операция в Калуге не удалась, — сообщил Скворец-кий. — Сотрудники проглядели Оборотня. Они сейчас разбираются в подробностях. А наше дело — установить все, что можно, о Тане.

Сразу же после этого сообщения Миронов позвонил лейтенанту Мехошину и попросил его срочно привезти инженера Семичева.

Вскоре Мехошин ввел в кабинет Миронова Семичева.

Семичев был очень встревожен.

— В чем дело, товарищ? — спросил он. — Почему меня срывают с работы и везут сюда?

— Вы не волнуйтесь, — успокоил его Миронов, — садитесь. Надо кое-что уточнить… Помните, вы говорили о той женщине, что приезжала к Дорохову?

— О Тане?

— Да.

— Но я же все вам сказал!

— Постарайтесь получше припомнить. Во-первых, что бы вы сказали о ее внешности. Только поподробнее.

— Так, — потер лоб Семичев, — попробую. Выше среднего роста, почти с него. Белокурая… высокая прическа. Красивая. Черты лица правильные. Лоб невысокий, нос маленький… Хотя нет, нос с небольшой горбинкой. Глаза… не помню.

— Как вы думаете, она врач или медсестра?

— Врач. Кажется, врач. Интеллигентная женщина. А характер?

— Ну, я, конечно, не мог о ней составить представление. Сдержанная, чрезвычайно сдержанная, говорила мало.

— Сколько ей лет, по-вашему?

— Около тридцати.

— Больше или меньше?

— Скорее тридцать.

Миронов позвонил к дежурному.

— Пришел ли Савостин?

— Ждет, товарищ майор.

— Пришлите ко мне.

Вошел Савостин:

— Здравствуйте! Опять я понадобился?

— Мы тут пытаемся выяснить кое-что о той знакомой Дорохова, которую, помните, он возил на вашей машине?

— Да я ж вам тогда говорил…

— Помню, но маловато. Скажите, как ее звали?

Семичев с любопытством уставился на парня.

— Вот и не припомню, — наморщил лоб Савостин, — но вроде Тамара.

— А не Таня? — спросил, быстро поворачиваясь к нему, Семичев.

— Точно! Таня. Он ее так называл. Правильно.

— Как вы думаете, кто она по профессии?

— По профессии? Может, учительница. Больно про Крайск много знала.

— А не медик? Савостин подумал.

— Может, и так. Раз мы с ней заговорили о катастрофах. Товарища моего, таксиста, самосвал помял. Досталось парню… У него сотрясение мозга было. Ну и она тут мне объяснила и про двенадцать пар черепных нервов, и про разные там вегетативные системы…

— Опишите еще раз ее внешность.

— Отличная внешность у нее. Светлая она и довольно полная.

— Лицо помните?

— Лицо приятное. Курносая…

Миронов посмотрел на Семичева.

— Я тоже превосходно помню, — с оттенком обиды сказал тот, — нос довольно крупный, с горбинкой, с большими ноздрями…

— Нет, курносый, это я точно говорю! — перебил Савостин.

Миронов улыбнулся.

— Может, он и курносый и с горбинкой?

— В самом деле, — засмеялся Семичев, — он с горбинкой, а на самом конце привздернут.

— Вот, — произнес Савостин, — теперь точно. Я тоже помню: и с горбинкой.

Миронов поблагодарил Савостина и Семичева и отпустил их. Теперь у него было некоторое представление о внешности этой женщины, ее имя, приблизительные данные о возрасте и профессии. Сведений маловато для поиска. Но иного выхода не было. Выяснением личности Тани следовало безотлагательно заняться.

Вскоре оба майора были вызваны в кабинет полковника.

— Товарищи, — обратился к ним полковник, — генерал Васильев согласился со мной и решил создать в Центре группу по поимке Оборотня. Вы оба включены в эту группу. Поэтому немедленно готовьтесь в дорогу. Завтра в девять ноль-ноль генерал Васильев ждет вас у себя. Довольны, товарищи?

— Правильное решение, Кирилл Петрович, — одобрил Миронов, — необходимо действовать из Москвы. Теперь район наших поисков может стать огромным.

— Ну что ж, товарищи, — сказал Скворецкий, — завтра вы улетаете…

— Сегодня ночью, товарищ полковник, — поправил Луганов.

— Сегодня ночью вы улетаете, — повторил полковник, — тогда вечером жду вас у себя. Ненадолго. Выпьем чашку кофе, обсудим новости. Согласны? Итак, до вечера!

В девять утра Миронов и Луганов вошли в кабинет генерала Васильева. Генерал поздоровался и предложил садиться.

— Сюда, товарищи, поближе, — пригласил генерал, и улыбка осветила его смуглое лицо. — Поговорим о вашем деле. Калужане сейчас выяснили, что у Озеровой кроме драгоценностей пропала верхняя одежда покойного мужа: плащ и шляпа. Возможно, эта одежда и помогла Оборотню так замаскировать себя, что он сумел уйти незамеченным. Но это пока предположение. Не знаем мы пока и где он и чем он теперь занимается. По решению Центра мы оставляем вас в Москве. Задача ваша будет заключаться в следующем: вы должны выявить, систематизировать и обобщить все материалы по деятельности Оборотня. Но это второстепенное. А главное, вы будете неотступно преследовать Оборотня повсюду, где только появится его след. Сейчас, пока наши владимирские товарищи бьются над тем, кто такая эта Таня, вы должны заняться выяснением: остались ли в живых еще люди из спецлагеря. Кроме львовских материалов мы тут располагаем рядом архивов гестапо и абвера. Все это придется исследовать. Приступайте, товарищи!

Миронов и Луганов покинули кабинет генерала.

Работа была напряженной. Миронов, Луганов и еще три сотрудника должны были просмотреть и систематизировать горы документов. Отобрать из них те, что проливали хоть какой-то свет на Львовский спецлагерь, и делать это приходилось спешно. Спугнутый Оборотень где-то прячется, может быть, в той же Москве, и надо найти пути, по которым он попробует скрыться, отрезать их.

Во Владимире тоже шла нелегкая работа. Местные товарищи среди множества Тань искали медичку, которая могла быть в Крайске и познакомиться с Дороховым. Тань было немало. И из тех, кто оказался среди врачей, многие ездили в отпуск на юг, и несколько женщин соответствовали приметам, которые когда-то сообщил в Центр Миронов. Эти Тани были тщательно проверены, но оказались вне подозрений. А между тем Миронов предполагал, что Оборотень после бегства от Озеровой вынужден будет просить приюта у своей близкой знакомой. Других возможностей у него не было. Своих людей, если они и имелись, он побоится поставить под удар. Оборотень, конечно, знал, что чекисты сейчас проверяют его связи и знакомых. Но Таня не была известна как знакомая Дорохова. И Оборотень мог считать, что она для сотрудников КГБ вне подозрений.

Миронов и Луганов были достаточно опытными работниками и понимали, что предположение ничего не стоит, пока факты не подтвердят его правильность. Поэтому, ежедневно запрашивая Владимир о том, как идут розыски Тани, они, не покладая рук трудились над документами, переданными им из Центра.

Был поздний вечер. Миронов с осунувшимся лицом и ввалившимися глазами поднял голову от бумаг.

— Знаешь, Василий, над чем я думаю? Документацию по спецлагерю проверяли и львовские товарищи. Там, кроме Спиридонова и Рогачева, уцелевших нет. По документам гестапо за сорок четвертый год известен только побег Спиридонова, инсценированный Соколовым. Из донесения командира танковой части, освободившей лагерь, известно, что живых среди заключенных не обнаружено. Необходимо, видно, поднять документы из других лагерей. Могли же гитлеровцы в последний момент пересадить своих агентов в другие, обычные лагеря, расположенные поблизости.

— Могли, — согласился Луганов. — Надо также проверить списки попавших в госпитали при освобождении Львова и документы на них.

— Правильно. Распорядись, чтобы завтра сотрудники занялись этим.

На следующий день Луганов дал указание сотрудникам проверить архивы медицинских подразделений в частях, участвовавших в штурме Львова, а Миронов настоятельно советовал одному из сотрудников проверить все данные по другим лагерям военнопленных на территории Львовщины, обращая главное внимание на пленных, прибывших весной сорок четвертого года. К вечеру обоих вызвали к генералу Васильеву.