Марго - Лина Люче

вслух вещи не исправляются неделями и месяцами. А признать их позже будет гораздо сложнее и больнее, чем сейчас.

Артем положил на тарелку недоеденный бутерброд и отодвинул чашку какао так, словно ему вдруг понадобилось разложить на столе нечто большое. Но он ничего не положил перед собой, кроме сцепленных рук.

- Мой отец избивал мою мать, — неожиданно сказал он, глядя на собственные пальцы. — И иногда меня, когда я был маленьким. Мама не защищала меня, и тогда я решил, что это я должен защитить ее. Я начал заниматься в зале, чтобы стать сильнее. И однажды, когда он снова ударил маму, я ударил его, очень сильно.

Он сделал длинную паузу, и Тома сидела, не шевелясь, ожидая, когда он продолжит. Она смотрела на него во все глаза, пока Артем, наконец, не поднял взгляд:

- Тогда моя мама решила защитить. Но не меня, а его. Она взяла скалку и ударила меня сзади по голове. Потом они вместе избили меня.

- О боже, — прошептала она.

Тома поняла, что слезы наворачиваются на глаза, и это плохо, но она ничего не могла поделать с этим. Ник не любил, когда его жалели и не видел никакой разницы между снисходительной жалостью и сочувствием. Многие мужчины такого не принимали. Поспешно опустив глаза, она открыла рот, пытаясь отдышаться, чтобы не вытирать слезы.

- Сколько тебе было лет? И что было потом? — спросила она, стараясь дышать как можно ровнее.

- Четырнадцать. Я был в больнице, потом переехал к бабушке и старался больше с ними не пересекаться. Не плачь, это было очень давно, — сказал Артем. Он протянул руку и сам вытер ее слезы. — Я хотел сказать, что мне очень понравилось с тобой. Но мне тяжело, потому что это означает, что мне тоже нравится причинять боль женщинам.

- Господи, Артем, это далеко не одно и то же, — тихо, но очень уверенно проговорила Тома, протянув обе руки, чтобы крепко сжать его пальцы. — Твой отец был домашним тираном. А твоя мать, возможно, сошла с ума из-за всего этого кошмара. Но ты не делал ничего плохого. То, что было между нами этой ночью, большинство тематиков вообще не посчитали бы темой и не назвали бы болью. Это был обычный игровой секс, понимаешь?

- Понимаю. И это то, зачем я пришел в клуб. Макс сказал, что тема может быть разной, что Марго мне понравится. Но я не смог. Я не знаю, почему я вдруг решил сделать это с тобой. Думаю, ты хитро сманипулировала, — сказал он, снова погладив ее по щеке.

- Я? Сманипулировала? — возмутилась Тома. — Это ведь ты предложил поехать с тобой назло Марго и Нику.

- Я не говорил, что ты сделала это нарочно, — усмехнулся он. — Но ты поразила мое воображение тем, что вломилась в клуб, подглядывала и шпионила за бывшим. Ты авантюристка.

- Я не шпионила! — возмутилась Тома, но ее щеки покраснели, потому что это было неправдой.

Артем рассмеялся:

- Мне нравится, как ты кипятишься и оправдываешься. Сразу хочется немножко наказать тебя. Это ведь так работает, да?

- Да, — тихо ответила она, мгновенно понижая тон от возбуждения. — Примерно так.

Артем снова схватился за свой бутерброд, но вместо того, чтобы есть, уставился на него так, словно впервые увидел.

- Ладно, — сказал он, снова положив его на тарелку. — Я хочу узнать, что еще тебе нравится.

Тома откусила от своего бутерброда и широко улыбнулась, продолжая жевать. Она снова была уверена в себе и не спешила с ответом.

Глава 14. Два разговора по душам.

Ник.

После полной рабочей ночи в пятницу он не планировал надолго зависать в клубе. Обычно в этот день дежурил Макс, а Ник вообще не появлялся. Но с учетом того, что он теперь жил в клубе, Нику было несложно спуститься к гостям на пару часов, тем более, что ему позвонила Ирина и захотела срочно поговорить о чем-то.

- Рад видеть тебя, красотка, — сказал Ник, обмениваясь с ней приветственными поцелуями у стойки. — Ты нас не балуешь своими визитами, а?

Скользнув по ней взглядом, он почувствовал, как брови ползут наверх: впервые за долгие месяцы Ирина пришла в наряде верхней. Черное кожаное платье облегало ее точеную фигуру так, как будто было не одеждой, а индивидуальной вакуумной упаковкой тела.

Минимальная длина позволяла всем желающим наслаждаться видом точеных бедер в сетчатых чулках. В то же время замшевые сапоги на шпильке подавали ясный сигнал, что дотронуться до этих ног смогут только нижние. Если конечно, они будут хорошо себя вести — потому что в противном случае их ждет удар стеком, который Ирина держала в руках.

- Если честно, я бы предпочла заходить почаще, но Тимофей этому не рад, — ответила она с натянутой улыбкой.

- Догадывался об этом, — кивнул Ник и протянул руку за антисептиком. — В качестве утешения могу сказать, что нас со дня на день могут закрыть на карантин.

- Так себе утешение, — вздохнула Ирина, но не показала признаков удивления. — Надеюсь, вы, ребята, продержитесь. Мою клинику, как ни странно, тоже могут прикрыть на месяцок.

- Ого. Про медицинские клиники не слышал. Что будешь делать? — спросил Ник, обводя глазами зал. Людей было еще совсем мало и, хотя вечер только начинался, у него под сердцем заныло. Уже сейчас он видел, что этой ночью им вряд ли удастся собрать рекордное количество гостей. А на следующей неделе людей, возможно, станет еще меньше, и даже если клуб не закроют, их прибыль сойдет на нет.

- Месяц мы продержимся, дальше придется сокращать персонал, — сухо сказала Ирина, сжав хромированную ручку стека так сильно, что едва не согнула. — Если честно, все плохо, именно поэтому я и пришла сегодня. Мне нужно много позитивных эмоций, чтобы отвлечься. И у меня к тебе просьба.

- Если ты хочешь выпороть меня этим стеком, то сразу нет, — весело ответил Ник, жестом подзывая бармена. — В остальном сделаю что могу.

Ирина громко рассмеялась, повернулась на стуле к бару и положила стек на стойку, ожидая, пока Ник сделает свой заказ и получит коктейль.

- Знаешь, мне кажется, ты единственный, кто принимает меня такой, какая я есть, — задумчиво сказала она, когда Ник повернулся к ней и дал понять, что готов слушать. — Тимофей… он вроде как испытывает отвращение ко мне, когда я хочу быть