Моя фамилия Павлов (СИ) - Берг Александр Анатольевич

Поскольку основные силы наших войск попали в Николаевский котёл, то немцы без особых усилий форсировав Днепр в районе Херсона, двинулись дальше, заново захватывая эти земли. Одновременно с этим, они форсировали Днепр у Канева и стали быстро расширять плацдарм. Не имея достаточно сил, так как все резервы были направлены в ударную армию Власова, наши части медленно пятились. Не имея сил их сдержать, ставка осознав угрозу того, что в скором времени Киев может оказаться в мешке, скрепя сердце было вынуждено отдать приказ Кирпоносу на отход. Таким образом, к началу июня мы потеряли значительную часть страны, и новая линия фронта теперь шла от Чернигова на Сумы, Харьков, Краматорск, Донецк и Мариуполь. Хорошо ещё, что линия фронта не дошла до Сталинграда, но его место занял Харьков. Мы едва успели эвакуировать Харьковский тракторный завод, который до этого исправно производил танки Т-34. Это хорошо ударило по планам производства танков, так как теперь придётся ждать минимум полгода, пока эвакуированный завод не отстроят на Урале и он снова не начнёт работать. Вместе с оборудованием эвакуировали и рабочих, так как на заводе кто-то должен работать и лучше, если это будут не ничего не умеющие новички, а старые и опытные рабочие. А в самом Харькове завязались ожесточённые уличные бои. Немцы с фанатичным упорством старались захватить город, а мы его отстоять. Харьков с пугающей быстротой превращался в руины, так как ни немцы, ни мы, ни снарядов, ни бомб не жалели.

22 июня 1942 года, Кремль, Москва.

Новости с фронта были неутешительными, начавшееся довольно успешно наступление на Херсон и Николаев в итоге обернулось настоящей катастрофой. Войска, выделенные для этой операции, были потеряны, а кроме этого в итоге пришлось отдать противнику Киев, который до этого достаточно успешно защищали, да и другие территории пришлось отдать. Сталин стоял у окна и смотрел на небо, в руке была погасшая трубка. Сейчас он вдруг вспомнил слова генерала Павлова, которые он произнёс примерно полгода тому назад в этом самом кабинете, куда его вызвали после награждения. Генерал ещё тогда предостерёг от любых попыток наступления, сказав, что мы ещё пока не готовы наступать. Он тогда очень долго думал над этими словами, но желание поскорее вышвырнуть захватчиков со своей земли и советы его окружения всё же подвигло его на эту операцию. И вот теперь приходится расхлёбывать последствия этого решения, а кроме того, как только что стало известно, командовавший ударной армией генерал Власов, попавший в немецкий плен, пошёл на сотрудничество с противником. Как так, кому верить? Почему одни стрелялись, что бы не попасть в плен, а другие мало того, что сдаются, так еще и идут на сотрудничество с противником. Большая часть собранных за зиму резервов погибла, теперь уже точно ни о каких наступлениях где либо не может быть и речи, тут бы нынешние позиции удержать. Хорошо ещё, что Крым удалось отстоять и опять не в малой степени благодаря Павлову, который своевременно поднял вопрос о его правильной обороне. Перебросить на Харьковское направление Павлова, а как тогда его участок фронта, там ведь тоже ответственный участок. Павлов сдерживает немцев готовых ударить на Смоленск с последующим разделением на Москву и Ленинград. Нет, трогать Павлова нельзя, а ведь есть Жуков, он тоже очень хорошо зарекомендовал себя, решено, он отправит на оборону Харькова Жукова, правда нужно отправить туда и войска, а вот с этим проблемы, снимать всё с Дальнего Востока и Сибири нельзя, пока ещё Япония опасается нападать на нас после Хасана и Халхин-Гола, но если снять оттуда слишком много войск, то может не выдержать, и решится снова попытаться захватить наши земли. Нет, больше нескольких дивизий снимать нельзя, надо срочно формировать новые дивизии и вооружать их.

Настроение было премерзким, только что, мало того, что у меня забрали все резервы, но также вместе с ними и два мехкорпуса из трёх, шестой Псковский и первый Витебский. Пятый Лужский мехкорпус так и оставался под Ленинградом, на Карельском перешейке, где сдерживал финнов и немцев. От линии обороны до города было примерно 60 километров, вроде совсем близко, однако с учётом того, что немцев сдерживали под Нарвой и Псковом, по крайней мере в Ленинграде так и не появились таблички с надписью — «Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Конечно от авианалётов это не защищало город, но довольно сильная ПВО фронта и достаточное количество истребителей сводило авианалёты к минимуму. В основном немцы бомбили город ночью, так как темнота мешала и зенитчикам и лётчикам, но всё равно защитники города достаточно эффективно отбивали вражеские налёты.

Скрыть переброску значительных сил на Украину под Харьков нам не удалось. Успокоившийся было противник, снова стал пытаться прорвать нашу оборону в разных местах, и тут нам очень помогли реактивные установки залпового огня. Их выпуск продолжался, более того, его наращивали, да и сами ракеты к ним тоже улучшили. На старой ракете был слишком маленький взрывной заряд, меньше килограмма, да что там, меньше полукилограмма, всего каких-то 360 грамм. Новый реактивный снаряд значительно потяжелел, правда удалось оставить его дальность в 6 километров, но теперь он имел рубашку из чугунной трубы с насечками, что бы при подрыве давать много осколков и полтора килограмма взрывчатки. Новые ракеты имели большую поражающую и разрушающую силу, и дивизионы Смерчей достаточно легко срывали все попытки противника прорвать нашу оборону. Вдоль всей линии нашей обороны были проложены три нитки полевых дорог, расположенных в километре — двух друг от друга и это позволяло очень быстро перебрасывать резервы к опасным местам, а в данном случае дивизионы Смерчей. Каждый такой дивизион сопровождала рота мотострелков на бронетранспортёрах и зенитный дивизион, так как немцы осознав их эффективность и опасность, устроили на них настоящую охоту и как мы ни старались их обезопасить, Смерчи несли потери. В основном от авиации, но бывало немецкие авиаразведчики наводили на них артиллерию, и тогда случились потери от артиллерийской стрельбы. Обычно при немецком наступлении хватало одного полного залпа дивизиона Смерчей, что бы сорвать его, ибо когда поле, по которому ты наступаешь в течении меньше минуты покрывается полностью разрывами от достаточно мощных ракет сопоставимых с трёхдюймовыми снарядами, то по крайней мере от пехоты мало что остаётся, так как накрытие получается почти одновременным и ракеты падают достаточно близко друг от друга.

Все попытки немцев прорвать нашу оборону окончились ничем, и не только с помощью Смерчей, мы ведь в этот раз почти не понесли потерь в тяжёлой артиллерии, так как заранее оттянули её от границы и теперь она уверенно громила противника. Снарядов тоже хватало, конечно уже не сколько хочешь, но и не по снаряду в день. Также оставался мой второй Могилёвский мехкорпус, мой единственный резерв, правда таким Макаром скоро большинство техники встанет на прикол, так как мотаться ребятам приходится много, а техника пока не очень надёжна и моторессурс достаточно ограничен. Вот так и приходилось выкручиваться, благо, что за это время мы успели достаточно хорошо зарыться в землю и по возможности укрепить свои позиции. Самое простое, это ночью, как только стемнеет, залить бронекапонир цементом и сразу его замаскировать, таким образом все они успели обзавестись метровым слоем цемента, который значительно их усилил. Всё это и позволило мне, даже лишившись резервов, достаточно успешно отражать все попытки немцев прорвать мою оборону.

Под Харьковом Жуков, получив войска, смог остановить немцев, тут немалую роль сыграли мои два мехкорпуса. Хотя в свою время я слышал, что Жукова называли «Мясником», что он не жалел свои войска и не пытался снизить потери, но поскольку я не терял связи со своими мехкорпусами, то знал, что Жуков использовал их с умом и не посылал их на самоубийственные задания. К этому времени сам Харьков превратился в груду развалин, но немцы с каким-то маниакальным упорством продолжали его штурмовать. На остальных участках фронта тоже установилось шаткое равновесие, хорошо хоть, что основная масса наших заводов продолжала работать, насыщая армию новой техникой. Много поступало противотанковых самоходок СУ-85, которые просто отлично проявили себя в борьбе с немецкими танками. Кошкин сдержал своё слово, и когда у нас появилась 85-ти миллиметровая зенитка, он переделал Т-34 и СУ-76 под новое танковое орудие на основе этой зенитки и все ранее выпущенные машины постепенно стали перевооружать на новое орудие, оставив лишь их небольшую часть в учебных частях, так как для обучения курсантов они годились лучше. Не было проблем с 76-ти миллиметровыми снарядами, так что снятые с ранних машин орудия шли на склад и время от времени ставились вместо расстрелянных вдрызг на учебных машинах. Кстати танкисты сразу оценили мощь новых орудий, они позволяли с более дальних дистанций подбивать немецкие четвёрки, которые к этому времени обзавелись 80-ти миллиметровой лобовой бронёй. Хотя немецкие танки существенно модернизировали, но наклонная 75-ти миллиметровая броня Т-34 и новая 85-ти миллиметровая пушка давали ему преимущество перед немецким Т-4. Но не смотря на это, модернизированные немецкие танки оставались грозным противником. Даже не смотря на то, что наша нынешняя Т-34 хоть и не добирала до Т-44, но явно превосходила Т-43, новые немецкие орудия представляли для них большую угрозу.