Космический вальс - Николай Бондаренко

Мы осторожно присели. Юрий внимательно посмотрел на меня, ничего не сказал. Да и зачем? Все уже сказано, нового не придумать.

Я давно знаю – Герман погиб не зря. Жизнь есть жизнь. Ради нее мы трудимся, совершаем подвиги. И умираем, чтобы уступить место новым поколениям.

Жизнь хороша, слов нет. Особенно теперь, когда человечество избавилось от тяжких пороков прошлого. Только будь человеком! Только трудись! Только гори сам и зажигай других! И мы трудимся, и стараемся, и прекрасно горим, воздавая дань всем борцам прошлого за сегодняшний день.

Жизнь каждого из нас – подвиг. Юрий и его товарищи осваивают космос. Матти Рану открывает новое в науке. Я воспитываю ребят. Каждый рабочий, каждый деятель науки и культуры ежечасно совершает подвиг. Потому что всего себя, без остатка, отдает любимой работе, ищет новые пути совершенства, трудится для всех. Этот подвиг – огромное счастье!

И ни один из ныне живущих не усомнится в нем, не откажется от такой прекрасной судьбы…

И я говорю: да здравствует наше прекрасное время! Спасибо жизни, что не обошла ничем, и я узнала все, что должно узнать каждому человеку. Тысячекратно я произнесу «спасибо» и не покривлю душой.

И если защемило в душе – то от иных потерь, и если захлестнуло безволие – от иных причин. Мы ведь живые люди. Думаем и чувствуем по-человечески…

Нет, не может человек оставаться один!

– Юра, – сказала я. – Если ты хоть чуточку меня любишь – возьми и меня с собой!

– Я думал об этом. – Он ласково обнял меня.

– Срок настолько большой, что…

– Да, мы можем не увидеться.

– И ты легко говоришь! – У меня выступили слезы, все затуманилось, задрожало.

– Разве легко, – вздохнул Юрий. – Я завтра же пойду и откажусь от полета.

– Ты с ума сошел!

– Иного выхода не вижу.

– Но я же предлагаю: возьми меня!

Юра покачал головой.

– Перегрузки настолько большие – не выдержишь… Матти это понимает.

– Ну и пусть. Одной не легче.

Мы поднялись и пошли к реке. Ощутимо пахнуло прохладой.

– Я поговорю с Матти, – сказала я. – И вместе с ним – к тебе… Превращусь во что угодно, лишь бы к тебе, лишь бы всегда с тобой!

– А вдруг что-нибудь не сработает? – с тревогой произнес Юра. – Опасно…

– Лучше честно признайся: не хочешь, чтобы я оказалась на Ионе… Ведь там Ина… – Последние слова вырвались неожиданно. Я старалась не думать об этом, тем более совсем не хотела хоть в чем-то упрекнуть Юрия.

Он резко остановился, пристально посмотрел мне в глаза и с досадой сказал:

– Ну зачем же путать большую симпатию с любовью. Я же объяснял!.. По-настоящему я люблю только тебя. Слышишь – только тебя! Вот такую земную-преземную! Ведь то, что моим первым другом на Ионе стала женщина, – всего-навсего случай. В своем ближайшем окружении, в той микросреде, в которой я находился, она заметно выделялась – и умом, и воспитанностью, и душевными качествами.

Однако я не переставал себя чувствовать земляни­ном. Ведь мы намного совершеннее. Этот контраст неотступно следовал за мною, я постоянно был дома, на Земле… Рядом с тобой.

Я уткнулась Юрию в плечо и не смогла сдержать слезы. Он обнял меня и, словно в каком-то возвышенном оцепенении, замер…

Потом мы спустились к самой воде. Закат густо отражался в небыстром течении, и алые струи неспешно кружились и шлепались пенистой волной о глинистый берег.

Донеслись голоса и музыка.

– Космический вальс, – улыбнулся Юра, и мы прислушались.

Волнующая мелодия стала приближаться, и я как будто впервые различила столько оттенков и удивилась. Нежные звуки, как многоцветная мозаика, рисовали в воображении невиданную картину, в которой был не только безграничный простор, но и обозначенный тенью объем – все имело свою неповторимую форму, светилось, проступало блестками, пряталось в темноте. Едва уловимые границы и зыбкие переходы усиливали необычное впечатление, хотелось лишь удержать в сознании этот сложный красочный мир, побольше побыть в нем, подышать воздухом неведомых полей, побродить по далеким душистым лугам с незнакомыми цветами… И еще одному я вдруг удивилась: ведь это сама жизнь – звуки, трепетные, пронзительные, собираются воедино и организуются в живое единство едва ощутимым сердцебиением – да-да, я слышу: бьется сердце! – и все дышит, все движется, все пронизано смыслом и глубокой радостью…

Мелодия постепенно удалялась, она словно пряталась где-то в зарослях тальника, когда же исчезла совсем и у наших ног опять зашлепала речная вода, Юра печально вздохнул.

А мне стало хорошо и удивительно спокойно.

Примечания

1

Good morning – доброе утро.

2

Goodbye – спокойной ночи.