Золото Каралона - Александр Цуканов

– Санки сооружу из обшивки. Они по льду и снегу лихо пойдут.

Виктор ушел с утра за грибами в ближний распадок, но вскоре приковылял с испуганным лицом. Стал объяснять, что нарвался на медведей. «Хруст стоит громкий…»

Аркадий прихватил самодельную пику – сосновую жердь с прикрученным в расщеп напильником на конце. Пошли осторожно, стараясь не шуметь. Вскоре в одном из прогалов Цукан разглядел ветвистые рога и самого лося, а сзади самку с теленком. Семейка кормилась грибами, закусывая их ветками низкорослого березового подроста. Северо-восточный ветер относил в сторону запахи, звуки, что позволило подойти близко. Но стоило Виктору запнуться протезом о валежину, лось тут же вскинул голову, издал храп похожий на ржание. Самка с лосенком ломанулась сквозь кусты по распадку, а лось, выдержав короткую паузу, потрусил следом легко и стремительно

Цукан подумал, что если добыть теленка, то хватило бы на всю зиму.

– Увидишь рогатых медведей или мохнатых, кричи громче, Витек. Они по осени сытые, не нападают.

Виктор в ответ пробурчал: «Ох, надоели мне эти грибы». Но спорить не стал, заковылял по распадку, припадая на правую ногу. «А все же я сумел», – не удержался, похвалил себя Цукан, вспомнив ту жуткую операцию.

Нашел в старом бараке котел, в нем артельщики, судя по всему, варили мясо, он вполне годился для бани. «Без бани нам нельзя», – решил он окончательно и бесповоротно. Взялся разбирать обвалившийся потолок, крышу. Подручного материала хватало. Заставил Витьку старые жерди рубить на дрова и тут же пожалел об этом.

– Вторую ногу оттяпаешь, студент хренов! Топором бей вкось, врубайся с двух сторон, – Цукан, негодуя, показывал снова и снова, а Витька все одно тюкал поперек. –Таскай лучше сухостой и складывай вдоль стены, зимой всё сгодится.

Врезал лаги в верхний приподнятый венец, перекрыл жердями. Гвоздей не было, поэтому с односкатной крышей пришлось повозиться, сажая каждую лагу на деревянные шпунты. Ремнями прикрутил прожилины и сосновый лапник, чтобы держался снег. Подновил каменную печь, вмазал котел для воды, соорудил полку, из тех бревен, что валялись в бараке. Грубовато, но если застелить хвойными ветками, а сверху кинуть кусок резинового плотика, то вполне комфортно. Вторую часть плотика, которая не прохудилась об камни, приспособил, как резервуар для воды. И чем больше думал о первой помывке, тем сильнее чесалось тело и голова.

С утра пораньше взялся топить баню, завесив низенький вход холстинкой, которую нашел в доме. Дважды согнал паром угарный газ, затем позвал парня, усадил на полку.

– Ложись, грейся. Мочалка вон травяная.

– Как же без мыла-то? – запротестовал Виктор.

– В котелке я замочил золу. Щелоком можно мыть голову.

– Этой грязной водой мыть голову? – Виктор скривил губы.

Цукан стал объяснять: «В войну мыло исчезло, так в деревнях щелочной водой спасались и никаких вшей. А что мутная, то не беда. Чистой водой сполоснешь, волосенки, как шелк станут».

Отмытого, краснощекого парня отвел в дом, а сам вновь вернулся в баньку и парился, парился долго, пока шипела на камнях вода, выбрасывая клубы пара. С удовольствием окатил себя ледяной водой и снова прилег на полог, приоткрыв холстинку, чтоб не задохнуться.

Потом неторопливо пил чай с травами и смородиновым листом, щипал надоевшую вяленую рыбу и мечтал о сухарях, и даже представил их хруст, вкус. Чтобы прогнать видение – мазнул ладонями по лицу. Виктор растелешенный, в одних трусах спал, положив голову на сенную подушку, иногда дергал во сне обнаженной культей с багрово-синими шрамами. Вдоль матицы под потолком висели охапки зверобоя, душицы, тысячелистника, пижмы. Из этой же травы соорудил две подушки, связав охапки между собой тальниковым прутом – жестко, зато духовито. Сидел на настоящем стуле, удивляясь тому, что геолог был, видать, барин, если заставил навьючивать на лошадей стулья, посуду, инструмент. Возможно, завозили все это на санях по льду и снегу.

Разом похолодало. Стали подтапливать печь. Открыв дверцу, Цукан пытался читать записи в полевой книжке геолога, сделанные карандашом неразборчивой скорописью. Внимательно изучил самодельный план местности, где помечена поисковая шурфовочная сетка на Шайтан горе. Его интересовали результаты проб по шурфам. Судя по записям, содержание золота доходило до четырех грамм на шесть пудов пробуторенного песка. Такое и на Теньке редко встречалось. Вели разработку месторождения ручным способом. Что же произошло с геологом Алониным? Оставил здесь дневник, образец рудного золота… Болезнь? Да, могло быть. Но рабочие непременно забрали бы документы. Бандиты? Он слышал историю про китайских контрабандистов, таскавших золото с Бодайбо в обмен на спирт. Но это кончилось в начале тридцатых годов.

Парню не стал рассказывать про рудное золото с привычным: мало ли что может случиться… Трепанет, не подумавши и сгинет, как это случалось не раз.

На плане местности с привязкой к азимуту обозначена река Дялтула, плавной дугой прорезавшая горный массив, правее река Саликаха. Она тоже стремится на юго-восток, возможно, впадает в Гилюй, что хотелось проверить. Прошелся по ручью Удачливый с лотком, взял пробы на золото. Мыл мало-помалу, пока река не оделась в ледяной панцирь. Примерно в середине октября по его подсчетам выпал снег, приглушив бурчанье воды, крик надоедливых соек, шум ветвей.

Взялся снова листать блокнот геолога Алонина. Фамилия прочно увязла в голове, казалось, вот-вот и насупит прозрение. А вспомнить никак не получалось, от чего тревожное беспокойство. Вышел из домика за дровами. Горы и лес укрывал белёсый туман. И это возникло сразу, и неожиданно вместе со словом Сан-Франциско – город туманов....

Шел мелкий осенний дождь. Сан-Франциско, порт и окрестности прятались в серой пелене. Боцман вытащил палубного юнгу из теплого кубрика, сунул в руки брезентовые верхонки.

– Отправляйся на пирс, подменишь Ветлугина на такелаже. Смотри, если иностранцы полезут со своим «прэзент» – сразу в сторону. Понял?

– Так точно, товарищ боцман.

Боцман опустил тяжелую ладонь на худосочное плечо юнги.

– Кормишь вас, кормишь, одни кости торчат…

Он рассмеялся, чем удивил Аркашу, привыкшего постоянно видеть хмурое лицо Дракона.

Рядом американцы загружали лесом крупнотоннажное судно. Аркаша помог матросу накинуть плети тросов на очередной поддон с деревянными ящиками машино-комплектов и отошел в сторону. Загляделся на длинные шеи огромных кранов. Они сноровисто перебрасывали штабеля досок, пиленого бруса, от складов к пирсу, где их подхватывали портальные краны и везли по рельсам к судам. Он хотел крикнуть такелажнику: «Смотри, настоящий джип!» Не успел. Услышал за спиной треск, грохот, следом удар по спине, ногам. Крики на английском.

– Черти, куда тащите юнгу! – матрос Ветлугин громко ругался. Хватал за одежду портовых рабочих. – У нас свой лазарет на судне!..

Его не понимали,