Речи бунтовщика - Петр Кропоткин

То же самое въ Россіи. Врядъ ли найдется въ исторіи тайная организація, которая, располагая столь незначительными средствами, достигла бы такихъ громадныхъ результатовъ, какъ Исполнительный Комитетъ, проявившій столько энергіи и силы. И все же, было бы наивно думать, что Исполнительный Комитетъ станетъ когда-нибудь во главѣ правленія.

Люди осторожные, создававшіе себѣ имя въ то время, какъ революціонеры изнемогали въ рудникахъ и погибали въ Сибири, — интриганы, краснобаи, адвокаты и литераторы, которые проливали слезы надъ свѣжей могилой героевъ и объявляли себя друзьями народа, — вотъ кто займетъ вакантное мѣсто правительства и грубо крикнетъ: Назад! тѣмъ „незнакомцамъ”, которые подготовили революцію.

Это неизбѣжно, это не можетъ быть иначе. Не тайныя общества и даже не революціонныя организаціи наносятъ правительствамъ рѣшительный ударъ. Ихъ функція, ихъ историческая миссія состоятъ въ томъ, чтобъ подготовить умы къ революціи. Когда же ихъ идеи достаточно распространены, — внѣшнія обстоятельства помогаютъ, — послѣдній натискъ производится не группой иниціаторовъ, а массами, находящимися внѣ всякой организаціи. 31 августа Парижъ былъ глухъ ко всѣмъ призывамъ Бланки. Четыре дня спустя, онъ провозгласилъ паденіе правительства; но уже не Бланкисты были иниціаторами этого движенія, а самъ народъ. Правительство пало, и толпа привѣтствовала крикуновъ, имена которыхъ непрерывно жужжали въ ея ушахъ въ теченіе двухъ послѣднихъ лѣтъ. Когда революція готова разразиться и въ воздухѣ чувствуется напряженіе, когда успѣхъ почти обезпеченъ, тысячи новыхъ людей, на которыхъ тайныя организаціи не имѣли непосредственнаго вліянія, присоединяются къ движенію, присасываются къ нему подобно воронамъ, слетѣвшимся на поле брани дѣлить добычу. Они наносятъ послѣдній ударъ и сейчасъ же начинаютъ искать себѣ новыхъ правителей не среди конспираторовъ, честныхъ и непримиримыхъ, а среди людей безъ убѣжденій, среди флюгеровъ. О томъ, что можно обойтись безъ правителей, они и не думаютъ.

Конспираторы, поддерживая предразсудки о диктатурѣ, бессознательно работаютъ надъ тѣмъ, чтобъ власть перешла въ руки ихъ противниковъ.

Но, если все что мы говорили, справедливо по отношенію къ революціямъ, или вѣрнѣе возстаніямъ политическим, — то это тѣмъ болѣе справедливо для революціи, о которой мы мечтаемъ, — Революціи Соціальной. Позволить утвердиться какому бы то ни было правительству, власти сильной и способной заставить подчиняться себѣ, — это преградить путь революціи съ самыхъ ея первыхъ шаговъ. Польза, приносимая этимъ правительствомъ, сводится къ нулю, вредъ же его — неизмѣримъ.

Въ самомъ дѣлѣ, что понимаемъ мы подъ этой Революціей? Это уже не перемѣна правителей. Это захватъ народомъ всѣхъ общественныхъ богатствъ. Это уничтоженіе всякой власти, — власти, которая непрерывно препятствовала развитію человѣчества. Но можетъ ли эта грандіозная экономическая революція быть совершена декретами, исходящими отъ правительства? Мы знаемъ, что польскій революціонный диктаторъ, Костюшко, еще въ прошломъ вѣкѣ декретировалъ уничтоженіе личнаго рабства, — рабство существовало послѣ того еще восемьдесятъ лѣтъ. Мы знаемъ, что Конвентъ, всемогущій Конвентъ, грозный Конвентъ, какъ говорили его поклонники, — декретировалъ поголовный раздѣлъ всѣхъ общественныхъ земель, отобранныхъ у сеньоровъ. Этотъ декретъ, подобно многимъ другимъ, остался мертвой буквой, такъ какъ для приведенія его въ исполненіе деревенскій пролетаріатъ долженъ былъ бы произвести новую революцію, а революціи не производятся декретами. Чтобъ народъ завладѣлъ всѣми общественными богатствами, онъ долженъ себя чувствовать вполнѣ свободнымъ, долженъ свергнуть рабство, къ которому онъ ужъ слишкомъ привыкъ, долженъ дѣйствовать по своей собственной иниціативѣ и смѣло идти впередъ, не дожидаясь никакихъ приказаній. Всему этому будетъ препятствовать диктатура, какъ бы честны ни были ея намѣренія; сама же она не способна двинуть ни на шагъ дѣло революціи.

Но если правительство, — будь оно даже идеаломъ революціоннаго правительства, — не способно создать новой силы, не способно содѣйствовать работѣ разрушенія, то тѣмъ болѣе мы не должны разсчитывать на него при работѣ созиданія. Экономическій переворотъ — этотъ результатъ Соціальной Революціи будетъ такъ великъ и глубокъ, и такъ измѣнитъ всѣ взаимоотношенія, основанныя теперь на собственности и обмѣнѣ, — что одному или нѣсколькимъ индивидуумамъ будетъ невозможно выработать тѣ соціальныя формы, которыя должны народиться въ обществѣ будущаго. Только коллективный трудъ всего народа можетъ выработать эти новыя соціальныя формы, только гибкость коллективной мысли цѣлой страны можетъ удовлетворить безконечному разнообразію условій и потребностей, которыя народятся въ день паденія частной собственности. Всякая внѣшняя власть будетъ лишь препятствіемъ, помѣхой органической работѣ; она явится источникомъ вражды и раздора.

Но давно пора распроститься съ мыслью о революціонномъ правительствѣ, пора покинуть эту мечту, неоднократно обманувшую насъ. Пора понять политическую аксіому, что правительство не можетъ быть революціоннымъ. Намъ говорятъ о Консептѣ; но не надо забывать, что тѣ мѣры, принятыя Конвентомъ, которыя носили хоть сколько-нибудь революціонный характеръ, были только санкціей фактовъ, уже совершенныхъ народомъ, но считавшимся въ то время ни съ какимъ правительствомъ. Конвентъ, подобно всѣмъ предшествующимъ и послѣдующимъ правительствамъ, былъ исключительно препятствіемъ для созидательной работы народа.

Факты, которые даетъ намъ исторія, такъ убѣдительны; безмысленность революціоннаго правительства, безполезность всего того, что называютъ этимъ именемъ, такъ очевидны, что, казалось бы, невозможно объяснить, почему извѣстная школа, именующая себя соціалистической, съ такой яростью защищаетъ идею революціоннаго правительства. Но, въ сущности говоря, это вполнѣ понятно. Дѣло въ томъ, что послѣдователи этой школы, сколько бы они ни называли себя соціалистами, совершенно иначе смотрятъ на будущую революцію. Для нихъ, — какъ для всѣхъ радикаловъ буржуа, — Соціальная Революція дѣло далекаго будущаго, и объ ея осуществленіи сейчасъ не можетъ быть и рѣчи. Они мечтаютъ, не смѣя впрочемъ признаться въ этомъ, объ установленіи правительства, подобнаго правительствамъ Швейцаріи или Соединенныхъ Штатовъ, которыя стремятся присвоить Государству все то, что они называютъ „services publics”. Это нѣчто среднее между идеаломъ Бисмарка и идеаломъ портного, который мечтаетъ получить мѣсто президента въ Соединенныхъ Штатахъ. Это компромиссъ между соціалистическими стремленіями массъ и аппетитами буржуазіи. Эти „соціалисты”, хотѣли бы, конечно, полной экспропріаціи, но они не смѣютъ приступить къ ней, откладываютъ ее на будущій вѣкъ и задолго до начала битвы вступаютъ въ переговоры съ врагами.

Для насъ же ясно, что моментъ нанести смертельный ударъ буржуазіи насталъ, что недалеко то время, когда народъ завладѣетъ всѣми общественными богатствами и доведетъ до полнаго безсилія классъ эксплоататоровъ. И потому, мы безъ всякихъ колебаній ринемся въ Соціальную Революцію и, такъ какъ всякое правительство, какимъ бы именемъ оно себя ни называло, будетъ служить намъ помѣхой, мы сметемъ съ нашего пути всѣхъ честолюбцевъ, которые вздумаютъ распоряжаться судьбой народа.

Всѣ соціалисты!

Съ тѣхъ поръ, какъ идеи соціализма стали проникать въ рабочія массы, замѣчается слѣдующее интересное явленіе. Враги соціализма поняли, что лучшій способъ подавить это теченіе состоитъ въ томъ, чтобъ прослыть его сторонниками и спѣшатъ объявить себя соціалистами. Поговорите съ однимъ изъ тѣхъ толстыхъ буржуа, которые немилосердно эксплоатируютъ рабочаго, работницу и ребенка. Поговорите съ нимъ о возмутительномъ неравенствѣ распредѣленія богатствъ, о кризисахъ и нищетѣ, которую они порождають; поговорите съ нимъ о необходимости измѣненія режима собственности для улучшенія положенія рабочихъ; и если вашъ буржуа уменъ, если онъ добивается успѣха въ политикѣ, а главное, если вы его избиратель, онъ поспѣшитъ вамъ сказать:

— Помилуйте, я тоже соціалистъ! — Соціальный вопросъ, сберегательныя кассы, нормировка труда; — я вполнѣ раздѣляю ваши мысли относительно всего этого. Только, знаете что? Нельзя все перевернуть въ одинъ день, будемъ дѣйствовать осторожно! — И, покинувъ васъ, онъ идетъ „осторожно” обирать „своихъ рабочихъ”, предвидя тѣ убытки, которые соціалистическая агитація причинитъ ему въ скоромъ будущемъ.

Прежде, онъ повернулъ бы вамъ спину. Теперь, онъ стремится васъ заставить повѣрить, что вполнѣ раздѣляетъ ваши мысли; такимъ путемъ онъ надѣется легче справиться съ вами, когда представится возможность.