Разбуженная тигрица - Фела Смит

— Да… правда.

Дейдра почувствовала самодовольство. Если Дилан и был по-настоящему заинтересован в Ариэль, то это ни к чему не привело. И это делало Дейдру необыкновенно счастливой. Что он нашел в этой невоспитанной малютке, было выше ее понимания. Она быстро взвесила свои шансы заставить Дилана пострадать за то, что он был таким дураком и пренебрегал ею.

Франклин нарушил ход ее мыслей.

— Свадьба будет по-семейному или мы тоже приглашены?

— Ну, если честно, то я не посвящена в подробности. Я еду повидаться с братом. Вообще-то я надеялась застать его здесь.

На лицо Дилана набежала тень, но он продолжал молчать. Дейдра не могла противиться искушению задать вопрос.

— Брюс забрал домой свою заблудшую невесту?

— Нет.

Внезапный страх вторгся в ее восторженное настроение.

— Он не забрал ее? — чуть не поперхнулась она. Дилан больше ничего не сказал, и Дейдра почувствовала, как в душе ее зашевелился гнев.

— О, так Ариэль с тобой?

— Да.

— Она еще здесь?

— Да.

Дейдре хотелось завопить, ударить по этому спокойному лицу. Ей хотелось добиться от Дилана хоть какой-то реакции.

— Почему Брюс не забрал ее? Я не думала, что он потерпит подобное.

— У него не было выбора.

Она с трудом проглотила слюну.

— Почему же?

Усталая улыбка изогнула жесткую линию его губ.

— Ты задаешь слишком много вопросов, вопросов о том, что тебя совершенно не касается.

Серые глаза Дейдры сузились в пронзительные щелочки.

— А что именно не касается меня? Раскрой мне эту тайну, Дилан.

— Ариэль — моя жена.

— Твоя жена? — Голос Дейдры сорвался на визг.

— Да, — повторил он. — Моя жена. — Дейдра охнула. Кровь прилила к голове. Она испугалась, что упадет в обморок, оставшись на ногах только силой воли. Она не желала ставить себя в смешное положение.

— Тебе все ясно? — тихо спросил Дилан. Дейдра видела, что он получает удовольствие от этого разговора. Это раздражало ее, и она вздернула подбородок.

— Да, думаю, что совершенно ясно.

— Хорошо, — заключил Дилан со счастливой улыбкой. — Я бы не хотел, чтобы между нами возникло непонимание. Ведь мы друзья такое долгое время.

Она понимала, что Дилан смеется над ней, но странное упрямство не позволяло ей расплакаться.

— Ты дурак, Дилан Кристиансон. Еще больший дурак, чем мой братец.

Ярость, бушевавшая внутри ее, залечила раны, нанесенные ее достоинству. Дейдра повернулась и зашагала назад. Каблучки ее громко цокали по полированному полу. Дураки! Они все дураки.

Дилан вздрогнул от громкого стука, с которым захлопнулась дверь. Он почувствовал облегчение оттого, что Дейдра ушла — и надо надеяться, навсегда — из его жизни. Трудно вообразить, что он когда-то так сильно переживал из-за ее отказа. Но потом он подумал, что мудрость и молодость редко идут рука об руку.

Обращая свое внимание к оставшемуся гостю, Дилан настроил свои мысли на визит поверенного.

— Пойдем в кабинет, Франклин?

Франклин шагнул вперед и протянул руку Дилану. На его лице отражалось испытанное им только что потрясение.

— Я счастлив за тебя, Дилан. — Дилан пожал протянутую руку и тепло улыбнулся.

— Это произошло неожиданно, но у меня нет сожалений.

Франклин улыбнулся в ответ, но его обычно веселые глаза не улыбались.

— Что происходит, Дилан?

— Я не знаю всего, но нам многое надо обсудить.

Ариэль видела, как мужчины вошли в библиотеку и закрыли дверь.

— Миссис Кристиансон.

Молодой голос привлек ее взгляд к молоденькой служанке, держащей конверт.

— Да.

Ариэль не могла вспомнить ее имя.

— Это доставили несколько минут назад. Я не хотела беспокоить вас, но так как вы уже встали, я подумала, что лучше отдам его вам.

Принимая конверт, Ариэль слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Она так и не могла вспомнить имя девушки. Служанка ушла, и Ариэль открыла конверт. «Ты думаешь, что победила, но помни, дражайшая Ариэль, я всегда получаю то, что хочу. У меня твое ожерелье — то, которое ты всегда носишь. Оно было найдено в руке убитого человека. Это неопровержимая улика, тебе не кажется, Ариэль? Особенно если вспомнить о свидетеле, видевшем, как ты выбегала из парка той ночью. Этот же человек видел, как ты напала на другого человека однажды ночью. И потом, есть ведь и тот, которого ты пыталась убить. Еще один свидетель того, что у тебя склонность к насилию».

Ариэль схватилась за перила, не в силах стоять на ногах. Ее взгляд не отрывался от письма, рука поднялась к горлу проверить, на месте ли ожерелье. В воспаленное сознание закрался ужас, подавляя все попытки разумно мыслить.

Она продолжила чтение.

«Правила игры изменились, моя дорогая. Если ты не оставишь Дилана и не придешь ко мне, я добьюсь того, чтобы тебя повесили за убийство. Твой дядя окажется в тюрьме, а тетя останется без средств к существованию. Все это будет очень легко сделать. Не испытывай моего терпения. Если ты не будешь моей, то не будешь ничьей».

Ариэль покачнулась. Ужас охватил ее, лишая возможности дышать. Трясущиеся ноги отказывались держать ее. Она опустилась на пол и съежилась.

Хотелось плакать, но слез уже не осталось.

— Думай, — попыталась приказать она себе, но выполнить подобный приказ было слишком трудно. Боль и жар заполняли ее голову, а не мысли. Она не хотела верить тому, что понял ее разум. Это было слишком невыносимо для нее. Она была больна, а времени болеть у нее не было. С трудом, поднимаясь на ноги, Ариэль прислонилась к темной деревянной панели и стояла так, пока комната не перестала кружиться вокруг нее. Она облизала сухие губы.

Ей нужно уйти. Далеко. Она должна убежать от Брюса.

Ариэль с трудом добралась до своей комнаты и помедлила, поворачивая медную ручку. На этот раз слезы хлынули из ее глаз. Она чувствовала, как разрывается ее сердце. Она любила Дилана, но не могла остаться. Даже он не сможет защитить ее теперь.

Инстинкт самосохранения возобладал, и Ариэль решительно вошла в комнату. Она должна уехать домой.

Дилан уставился на часы, прислушиваясь к тому, как те отсчитывают секунды. Франклин был прав. Им с Ариэль надо поговорить. Прямо и просто. Сегодня, когда она проснется. Сейчас он позволит ей поспать. Доктор сказал, что ей нужно отдыхать. С разговором можно и подождать.

Глубоко внутри Дилана жило опасение, что Ариэль отвергнет его. «Нет, — возражал он сам себе, — время, и только время». Он был уверен, что она все-таки испытывает по отношению к нему какие-то чувства. Между ними существует сильное влечение и страсть. Это очевидно. Ее ласки так нежны… Может, это и есть любовь?

Уже одна только мысль о том, что Ариэль любит его, заставила сердце Дилана учащенно забиться, а кровь бурлить. Но вскоре уверенность сменилась сомнениями.