Дворец вожделений - Лора Роулэнд

Они обменялись счастливыми улыбками, шутливо пихая друг друга, и даже плясали, встав в кружок, — очень тихо, чтобы их не услышали похитители. Душа Хираты ликовала, оттого что Мидори так близко.

— Необходимо доложить сёсакану-саме, что мы обнаружили логово похитителей, — сказал Марумэ. — Едем помой?

Эта идея совсем не понравилась Хирате. Он отвернулся от детективов и сквозь ветви деревьев посмотрел в сторону острова. Хирата чувствовал, что душа Мидори взывает к нему из этого таинственного замка. Этот требовательный призыв и неодолимое желание быть рядом с женой приковали его к месту.

— Мы никуда не едем, — обернулся он к Марумэ и Фукиде.

— Но ведь сёсакан-сама приказал докладывать ему обо всех находках, — удивился Марумэ.

Лицо Фукиды заострилось от тревоги, когда он, посмотрев на замок, перевел взгляд на Хирату.

— Вы же не собираетесь туда проникнуть?

Хирата потирал желваками. Раздираемый противоречивыми чувствами, он переминался с ноги на ногу.

— В наши задачи не входит контакт с похитителями, — напомнил Фукида.

— Я знаю… — Долг перед господином превышал все остальные соображения.

— Вы ведь не нарушите его приказа? — спросил Марумэ, не допуская даже мысли о чем-то подобном.

Жгучий стыд пронзил Хирату. Неподчинение по бусидо является самым страшным грехом. И ослушание приказа Сано будет не только бесчестием для Хираты, но предательством по отношению к человеку, который является его лучшим другом и господином.

— Мы не можем просто так уехать, — наконец сказал он. — Пока мы доберемся до Эдо, похитители могут перевести женшин куда-нибудь еще. И мы можем их больше никогда не найти.

Марумэ и Фукида кивнули, принимая его довод, но при этом обменялись озабоченными взглядами.

— Если бы сёсакан-сама знал обстановку, он изменил бы приказ, — убеждал сам себя Хирата. — Он бы велел нам пробраться в замок и освободить женщин.

— Этого мы не знаем. Кроме того, похитители написали в письме сёгуну, что если кто-нибудь станет их преследовать, они убьют женщин, — не сдавался Марумэ, хотя ему было нелегко спорить с Хиратой, который являлся его начальником.

— Они ничего не заметят, — настаивал Хирата. — Нас ведь всего трое, а не целая армия, которая, конечно, привлекла бы их внимание.

— Нас слишком мало, — возразил Фукида. Он теребил ногти — такая была у него привычка, когда он нервничал, — но произнес это уверенным тоном самурая, который считает своим долгом говорить начальнику правду в глаза. — Нам неизвестно, сколько там похитителей. Они выдержали бой с солдатами Токугавы из свиты госпожи Кэйсо-ин, значит, это хорошие бойцы. Если нас поймают на острове и убьют, мы не только не спасем женщин, но и не сможем сообщить сёсакану-саме, где они находятся.

— Он прав, — поддержал товарища Марумэ.

— Мы не попадемся, — упрямо возразил Хирата, все больше злясь, что нарушает кодекс бусидо и не находит поддержки у своих детективов. — Вы что, считаете меня не способным провести успешную операцию? — Собственные сомнения на этот счет еще больше бесили его. — Оспариваете мое решение?

— Нет, не в этом дело, — торопливо проговорил Фукида, хотя выражение его лица говорило именно об этом.

— Разве вы не хотите спасти женщин? — наступал Хирата.

— Конечно, хотим, — горячо сказал Марумэ. — Нам тоже стыдно возвращаться с пустыми руками в Эдо. Но мы не можем ослушаться сёсакана-саму.

— На кону наша честь, — добавил Фукида.

Хирате нелегко далось решение подвергнуть своих помощников позору, заставив их отказаться от самурайской преданности Сано. Но в одиночку он бессилен противостоять похитителям. Даже если за преступлением стоял правитель Ниу и его единственной целью было разлучить их с Мидори, то и это не означало ее безопасности. Жестокий, непредсказуемый даймё никогда не убивал членов своей семьи, но где гарантия, что он не сделает этого на сей раз? К тому же похитители во время засады уже показали, на что способны. Хирата не мог медлить, подвергая опасности жизни Мидори и их ребенка. И не верил, что Сано хотел бы оставить Рэйко и других женщин в руках похитителей.

— Сёсакан-сама поручил мне руководить этой операцией, — сказал Хирата. — Поскольку он сейчас далеко, вы должны подчиняться мне. Приказываю вам вместе со мной переправиться на остров и спасти женщин. Ответственность беру на себя.

Марумэ и Фукида обменялись взглядами и кивнули Хирате. Они чувствовали облегчение оттого, что все за них решено, и горели желанием действовать, хотя и испытывали еще некоторые сомнения. Хирата шумно выдохнул, преисполненный благодарности.

— Как мы переправимся через озеро? — спросил Марумэ.

— Можно вплавь, — отозвался Фукида, прикидывая на глаз расстояние. — Но нам придется доставить женщин в безопасное место.

— Как насчет тех лодок? — указал Марумэ на далекий причал.

— Мне кажется, не стоит с ними связываться, — сказал Хирата. — Если похитители узнают, что мы на острове, они надежно защитят лодки, прежде чем мы успеем переправить женщин. Нам всем придется плыть, а Мидори плавать не может, особенно в ее положении.

— Я бы не стал рассчитывать на то, что другие женщины умеют плавать, — заметил Фукида. — А это очень осложнит наши действия и позволит похитителям нас обнаружить.

Они представили, как из последних сил вплавь тянут женщин через озеро, а похитители гонятся за ними на лодках, осыпая стрелами, и приуныли. А ведь, кроме этого, предстояло найти женщин и доставить на берег.

— Нам нужна собственная лодка, которую мы сможем спрятать на острове и использовать для перевозки женщин, — подытожил Хирата. Это самое главное, об остальном он позаботится позднее. И не станет думать, что скажет Сано, узнав об ослушании своего старшего вассала.

— Может, стоит вернуться в ближайшую деревню и попробовать достать там лодку? — предложил Марумэ.

— Нельзя надолго оставлять остров без наблюдения, — покачал головой Хирата и внимательно осмотрелся. — Мы срубим несколько деревьев и свяжем стволы в плот. А когда станет темно, переплывем озеро и проберемся на остров.

ГЛАВА 19

Служанка Суйрэн — неподвижная и хрупкая — лежала под одеялом в комнате для больных замка Эдо. Ее глаза запали, бледная кожа обтягивала лицо. Сано и доктор Китано стояли на коленях по обе стороны постели, глядя, как слабое дыхание слетает с ее сухих бесцветных губ. Струился дым благовоний, колдунья била в бубен, священник распевал исцеляющие заклинания. От кипящих травяных отваров поднимался пар.

— Ее состояние хоть немного улучшилось? — спросил Сано.

Он пришел навестить Суйрэн. Эта важная свидетельница преступления затерялась в потоке событий, начало которым положило письмо с условиями выкупа. Сано хотел вслед за начальником полиции Хосиной допросить единственного выжившего во время резни человека, но одного взгляда на Суйрэн было достаточно, чтобы понять бесплодность этой попытки.

— Ей не лучше, но и не хуже, — сказал доктор Китано. — Суйрэн физически крепкая женщина и обладает сильной волей к жизни, но опасность пока еще велика.

— Она приходила в сознание?

— С тех пор как Хосина-сан заставил меня привести ее в чувство, нет. — Суровое лицо доктора Китано помрачнело. — Он принуждал ее рассказать о засаде, хотя она была очень слаба и подавлена. Он мог погубить ее, если бы я его не остановил.

Сано пришел в ярость, узнав, что Хосина, рискуя жизнью Суйрэн, поставил под угрозу расследование. Он был, конечно, способным детективом, но слишком полагался на грубую силу. Лучше бы он вообще не приезжал в Эдо. Этот человек обидел слишком многих. Кровавая бойня и похищение берут свое начало в неблаговидных делах Хосины. Если погибнут Рэйко, Мидори, Кэйсо-ин, госпожа Янагисава, их смерть остается на его совести. Хорошо, что Хосина арестован и не может больше причинить никакого вреда.

— Суйрэн в бреду ничего не говорила? — спросил Сано.

Доктор Китано отрицательно покачал головой.

— Неотлучно будьте при ней и записывайте каждое слово. Как только она очнется, пошлите весточку в мое имение.

— Да, сёсакан-сама, — ответил врач.

В последний раз взглянув на Суйрэн и про себя помолившись о ее выздоровлении, Сано покинул комнату для больных. Какие еще ошибки Хосины предстоит ему исправить?

Женская половина в замке Эдо находилась в отдельной части дворца, известной как Большие Внутренние Покои. Здесь обитали мать сёгуна, его жена, две сотни наложниц, их дуэньи, а также дворцовые служанки и чиновницы — несколько тысяч женщин. Сано остановился у двери, сделанной из обитого железом дуба и украшенной резными цветами, которую охраняли два солдата. Большие Внутренние Покои были закрыты для всех мужчин, кроме нескольких доверенных стражников, лекарей, чиновников и посыльных. Даже высокий ранг Сано не давал ему свободного доступа на женскую половину.