Попаданка (не)легкого поведения - Марина Весенняя

кончиками пальцев по шее, скользнул по подбородку. И меня словно разрядом тока ударило. Я была наэлектризована, кровь кипела, мне хотелось…

Это ненормально. Ладно, рассказывают, что от любимых голову может сносить напрочь. Но я не люблю Энлиля. Или люблю? Он так смотрит, так касается меня!.. А я так реагирую!.. Словно… словно он моя половинка. Словно я влюбилась. Оюшки-божечки! Я не должна потерять такого человека.

– Снежинка… – промурлыкал палач, и, кажется, от этого звука у меня подогнулись коленки.

– Я не отсюда…

Язык отказывался слушаться. Я не говорю, я сопровождаю каждое слово вымученными стонами. Низ живота тянет… Хочется… хочется… Безумия.

– Катя, сосредоточься, – велел Энлиль, усаживая мое непокорное тело на стол. Его сильные руки, обжигающие прикосновения прохладных ладоней к бедрам. Пусть через юбку, но мне этого хватило, чтобы снова застонать.

– Меня затащило в этот мир случайно. Ты когда-нибудь был с иномирянкой?

Хотелось выть от желания. Хотелось, чтобы Энлиль обнял меня, прижал к себе. И целовал.

Но мужчина оставался так далеко…

– И как ты оказалась на отборе? Кто тебе помог?

– Дар! – засмеялась я вновь, вспоминая, как нагло и нежно меня целовал Даррион.

Сердце забилось чаще, хотелось лечь, закрыть глаза и вновь пережить эти ласки.

– Император Даррион? – уточнил Энлиль. Он положил ладонь на вырез моего платья, словно пытался контролировать мое сердце. И ему удавалось. Наверное, он единственный в этом мире, кто не позволял глупому органу выпрыгнуть из груди.

И все-таки я лягу. Так я будто приглашаю Энлиля присоединиться. Черт, я… никогда такой не была.

– Да… – протянула я, жалея, что платье мешает Энлилю дотронуться до более сокровенных участков моего тела. – Пожалуйста, – простонала я беспомощно, стараясь притянуть Энлиля к себе.

Но тщетно. Мужчина напоминал мраморную статую, которую невозможно сдвинуть с места.

– Зачем?

– Я не понимаю, Энлиль… Прошу тебя…

Я попыталась приподняться, но палач не позволил. Почему он так жесток со мной? Зачем все эти дурацкие разговоры?.. Честное слово, это единственный мужчина, который предпочитает трепаться, вместо того, чтобы заняться делом.

– Лежи. Слушай мой голос. Ты сделаешь все, что я тебе скажу?

– Да! – выкрикнула я с готовностью.

– Ты будешь хорошей девочкой?

Палач указательным пальцем очертил на моей коже круг, а меня вновь пронзило нестерпимым томлением.

– Прошу, – уже заскулила, понимая, что и связки, и челюсть сводит от нереализованного желания.

– Еще раз. Отвечай быстро!..

Предупредил Энлиль, его взгляд на секунду стал взволнованным. Но плевать…

Я металась по столу, не в силах сбросить это нечеловеческое наваждение. Кожа горит. Ее хотелось сбросить вместе с платьем и бельем. Как тут жарко!

– Зачем Дарриону приглашать тебя на отбор?

– Он…

– Катя!..

Энлиль убрал от меня руку, и я потянулась за ним. Он только выругался и поднял со стола перчатки.

– Не хочет… свадьбы… обмануть…

Язык заплетался. И было слишком жарко. Я ощущала, как капельки пота стекают по коже. Такое чувство, что я пьяна. Или меня отравили, и все совсем плохо. Но мне почему-то плевать.

– Подставная невеста?

– Да! – захныкала, понимая, что мне нехорошо.

Голова кружится, вся комната плывет перед глазами. Жесткая столешница, на которой я лежу, кажется мягкой периной. Словно я плыву на розовом облаке.

– Ты убила императора?

– Нет, – выдохнула я, с силой зажмуриваясь.

Мне нехорошо. Совсем!.. Нет. Мне плохо! Я свела ноги сильнее, извивалась на столешнице, не в состоянии побороть нестерпимый зуд.

– А кто убил?

«Браил!» – попыталась выкрикнуть я, но горло сковало спазмом.

– Кто убил императора Даллариона?

«Браил!» – вновь попыталась выдавить.

Бесполезно.

– Я не знаю, – простонала, выворачиваясь набок.

Энлиль больше не держал, просто оставался рядом, не давая свалиться на пол.

– Не знаешь. Или не можешь сказать?

Боже, спасибо, что он не дурак!..

– Ска… – на этот раз голос сорвался совершенно не из-за магии зелья.

Тело пронзил сильнейший спазм. Кажется, я перестала чувствовать левую руку. Зато ощущаю боль в сердце.

Возбуждение сменилось животным ужасом.

– Это кто-то из невест?

Я откинулась на спину, стараясь перевести дыхание.

– Катя, это кто-то из невест?

Да не знаю я!.. Хотелось закричать, но сил хватило лишь на то, чтобы заплакать.

Боже, как больно. Все тело покалывает, тяжело дышать.

– Это кто-то из свиты?

«Браил!» – в очередной раз беспомощно разомкнула губы.

Кажется, я сейчас потеряю сознание.

– Тебе дали таинство?

В ответ смогла лишь распахнуть глаза и посмотреть на мужчину, мысленно умоляя, чтобы он все понял.

«Помоги мне…» – чувствуя, что уплываю, подумала я и начала падать.

* * *

– Мою мать! – Энлиль едва успел подхватить девушку, до того как она ударилась о столешницу затылком. – Катя?

Мужчина аккуратно похлопал девушку по щекам, затем немного прибавил силы.

– Снежинка… что же ты такая хрупкая-то?! – ругаясь на самом деле на самого себя, Энлиль приложил одну ладонь ко лбу девушки, вторую – к ее груди. Сердцебиение Кати оказалось очень слабым, едва ощутимым.

«Стареешь…»

Энлиль сосредоточился, снимая с леди Снежинки свое воздействие и не понимая, как не почувствовал подвох сразу? Катя с самого начала реагировала на воздействие инкуба слишком сильно, слишком ярко. Энлиль давно не тренировался со своими способностями, но четко знал, что и трети положенного вливания не произвел.

Схема допроса всегда оставалась неизменной. Мрачная обстановка, чтобы пробить первый моральный щит, заставить подозреваемого занервничать. Запах гниющей плоти, свиная кровь, зловещий антураж. С девушками особенно действенно. Вторая атака – прикосновение. Слабое воздействие на эмоции, чтобы проверить, насколько податлив испытуемый. Совсем немного энергии хаоса, лишь бы сильнее раскачать собеседника.

Третий этап – допрос, с поддержкой контакта. Инкуб питался эмоциями, вбирал в себя все, что отдавал человек на допросе, – возбуждение, страх, вину, даже ложь. Пускай остальные в замке думают, что он с любовью и особым пристрастием истязает своих жертв, но Энлиль всегда действовал тоньше.

Вкусное лакомство и выполненные обязанности? Идеальное сочетание.

Но со Снежинкой он каким-то образом умудрился перегнуть палку.

– Давай, девочка, – убирая лишнее возбуждение и окутывая девушку коконом спокойствия, Энлиль говорил с Катей, чтобы она не уходила в беспамятство.

Давно, совсем давно, он слышал, что инкубы способны насылать истинное безумие, но сам Энлиль ни разу ни с кем не переходил эту черту. И не горел желанием это сделать сейчас. Особенно с невиновной.

В том, что Снежинка может быть убийцей, Энлиль не верил. Конечно, притворяться всякий умеет, но инкуб отчетливо улавливал вкус эмоций девушки. Она не убийца.

Она настолько открыта и несдержанна в своих чувствах, которые окружали ее плотным и вкусным туманом, что не смогла бы что-то утаить.

И Энлиль совершенно не собирался причинить ей вреда. Просто…

«Перестарался?»

Он