Святополк Окаянный. Проклятый князь - Василий Седугин

– Поляки и король зарвались, – придушенно говорил Святополк, хотя знал, что их никто не подслушивает. – В народе нарастает недовольство, я это чувствую по потоку жалобщиков и челобитчиков. Думаю, взрыв неизбежен, и он может случиться в скором времени. Нам надо быть к этому готовыми, чтобы встать во главе восставших.

– Я бываю на рынке, слышу разговоры в других местах, – говорил Шельма. – Люди в любой момент готовы взяться за оружие.

– Да, да, – подтверждал Бобока. – Народ, он того… Издевательства сверх меры… И ждать надо… Разное может случиться.

– Говорите повсюду, что князь Святополк с ними, что он никогда не изменял и всегда был вместе с народом. Вам поверят, потому что людям всегда нужен вожак, который повел бы их на неприятеля. Таким вожаком буду я.

– Кроме тебя нет никого, князь. Ты – наша единственная надежда, – уверял Путша.

Как это часто бывает, большое дело началось с пустяка. Пьяненький поляк как-то забрел на рынок, расположенный на Подоле, и там ему понравилась безделушка, выточенная из дерева. Ее продавал хиленький мужичишка. Поляк взял это издельице и отказался платить. Мужичишка поднял крик. На него сбежались и русские, и поляки. Началась потасовка, которая переросла во всеобщее побоище. Весь рынок поднялся на дыбы, избивая незваных пришельцев. Пролилась кровь.

Известие о большой драке дошло до города, расположенного на горе. Там ударили в вечевой набат. На площадь сбежались люди, почти все вооруженные. Когда площадь была заполнена до отказа, на помост вышел Путша, произнес, вскинув вверх руки:

– Доколе терпеть издевательства поляков?

Толпа ответила угрожающим ревом.

– Поднимемся дружно, как один! С нами наш князь Святополк!

Рев толпы был уже восторженным.

– Пригласим князя на народное вече и послушаем его советов!

Князь оказался рядом, легко взбежал на возвышение, крикнул так, что слышно было в каждом краю площади:

– Захватим княжеский дворец, крепостные башни и ворота! Сейчас это главное!

Затем обвел взглядом пожирающую его взглядами толпу, рубанул перед собой рукой:

– И послать во все города, чтобы избивали поляков! Сколько есть поляков, убивайте их!

Святополк повел людей на дворец. Ему хотелось взять в плен Болеслава и унизить его, поиздеваться над ним. Что делать дальше, он не знал, пока ему было достаточно того, чтобы увидеть короля поверженным у своих ног.

И вдруг он услышал голос внутри себя: «Он втаптывал тебя в грязь. Он вытирал о тебя ноги. Убей его! Убей его!»

Святополк остановился на короткое время, потом решил:

– Только бы удалось пленить короля. Живым он не уйдет!

Однако Болеслав уже был предупрежден. Он построил своих воинов квадратом, они с боков и сверху закрылись щитами и двинулись к крепостным воротам. Киевляне осыпали их стрелами, нападали, пытаясь прорвать строй, но обученные и дисциплинированные воины не дрогнули, вытекли через ворота и двинулись по дороге, ведущей в Польшу.

Тогда в Киеве началось веселье. Оно усиливалось по мере поступления известий об изгнании неприятеля из других городов. Страна была очищена от неприятеля, Святополк вновь стал полноправным хозяином киевского престола.

XX

Светлые дни переживал Святополк после бегства поляков. Народ повсюду встречал его с ликованием, восторженная толпа носила на руках, им восхищались, его боготворили. Не верилось, что это те же люди, которые некоторое время назад готовы были убить и растерзать своего князя, были рады его поражению под Любечем и так же восторженно приветствовали Ярослава. Изменчиво настроение толпы!

Одно угнетало Святополка: с ним не было Марины. Он любил ее, непрестанно думал о ней, она часто виделась во сне. Наконец прискакал из Кракова нарочный и сообщил: Марину король обменял на Предславу, она жива и здорова и собирается вернуться в Киев, к мужу. Наверно это был самый счастливый день в его жизни!

Миновали осень и зима, наступила весна 1019 года. И вдруг примчался с северных застав гонец с известием: на Киев идет Ярослав! Святополк был в недоумении. Ярослав только что был разбит на Буге и бежал с четырьмя дружинниками. Откуда у него взялось войско? Много ли у него полков? Разведчики доносят, что большие силы идут, и с новгородцами движутся варяги. Надо срочно поднимать народ!

На вече люди собирались долго и неохотно. Послухи уже сообщали князю, что среди киевлян ходят нехорошие разговоры, что не желают они класть головы в войне двух братьев, пусть они сами с собой разбираются. Поминают имена Бориса и Глеба, будто вовсе не печенеги и не язычники убили, а зарезали их по приказу Святополка…

– Кто говорит? Почему позволяют? Хватать и пороть таких смутьянов! – кипятился Святополк. Послухи отмалчивались, потому что их дело было донести до князя речи горожан, а уж виновных наказывать должны другие люди. Понимал это и Святополк, знал, что невозможно запретить делиться мнениями, никакой власти это не по силам, а шумел просто для того, чтобы что-то делать или создавать видимость своей деятельности.

Когда вышел на помост и оглядел собравшуюся толпу, сердце его упало. Безликая была толпа, какая-то одна сплошная масса, серая и безучастная. Ни одного доверчивого или даже любопытного взгляда. Будто никого не было на площади. Пустота.

– Киевляне! – возвысил он голос и испугался его; звучал он хрипло, неуверенно, словно его кто-то душил. – Киевляне! – повторил он. – Издревле Новгород был соперником Киева, не хотел подчиняться великокняжеской власти, хотел жить отдельно. Сколько раз князьям приходилось усмирять его! И вот теперь вновь новгородские войска идут на нас войной. Дадим отпор наглым притязаниям! Покажем, что Киев был и остается столицей Руси!

– Да куда он денется, – раздался смешливый голос. – Стоял и стоять будет…

– Нет, вы не понимаете, – загорячился Святополк. – Сегодня решается судьба не только нашего города, но, возможно, всей Руси!

– Все мы понимаем, – прозвучал угрюмый голос. – Только не наши это заботы. Пошли по домам, братцы, нечего тут нам делать…

И толпа стала расходиться.

Святополк был в замешательстве. Куда идти, кого просить о помощи? Болеслав далеко, не успеет. Да и не придет он больше спасать своего зятя. И Марину Святополк напрасно ждет, не отпустит король свою дочь, не увидит он своей верной супруги, надежного и преданного друга. Один он остался, совершенно один…

А печенеги? Как он мог про них забыть? Забрать казну и махнуть в степи! Эти разбойники за любую подачку примчатся на Русь, потому что знают: кроме платы за помощь, они получат право грабить и разорять русских людей, уводить их в полон и продавать в рабство в Крыму, Византии и на других невольничьих рынках. Вот кто его сможет поддержать!

Сборы были недолги. На телеги были брошены кипы драгоценной пушнины, сундуки с тканями и одеждой, скрыни с золотом, серебром и драгоценностями. И длинный обоз в сопровождении личной дружины Святополка отправился на юг.

Печенеги кочевали несколькими ордами во главе со своими ханами. Ханы были самостоятельными властителями, иногда враждовали и даже воевали между собой. Святополк сначала поехал на Правобережье Днепра, где кочевали ханы Джулибек и Гулюк. У них глаза разбежались при виде богатства, которое Святополк разложил перед ними, и обещали оказать всяческую помощь. От них князь проехал вдаль берега Черного моря к донским печенегам, где властвовал хан Турксанф. Тот тоже не устоял перед преподнесенными ему ценностями. Последним оказался Кара-Чурин, обитавший со своими сородичами между Днепром и Северным Донцом. Ласково встретил он Святополка, провел в шатер, стал угощать изысканной едой и заморским вином.

– Рад, князь, твоему приезду. С чем пожаловал к нам в степи?

– Помощь нужна, хан. Вышло из моего подчинения Новгородское княжество, пошел на меня войной брат мой Ярослав, убить меня грозится. Был я у всех соседей твоих, ханов Джулибека, Гулюка и Турксанфа. Обещали они прийти с войском на помощь мне. Прошу и тебя не отказать в моей просьбе, поддержать своими лихими всадниками, а я постараюсь щедро отблагодарить тебя за это.

И дружинники княжеские разложили перед ханом привезенные сокровища, как это делали и перед другими властителями. Загорелись глаза у Кара-Чурина, но их блеск не совсем понравился Святополку, было в них что-то насторожившее его, какой-то злой и хитрый огонек проскочил. Правда, тотчас они стали такими же приветливыми, как и были, но тревога поселилась в груди князя, стал он чего-то опасаться. «Неужели ко мне возвращается боязнь преследования, что одолевала после битвы у Любеча? – начал размышлять он. – Как видно, старая колдунья не совсем излечила меня».

Между тем хан немного помедлил, затем проговорил, разглаживая длинную тощую бороденку:

– Так и быть, приду я со своей конницей на помощь тебе, князь. Лихие у меня воины, одолеем мы твоего брата.