Искры. Подпольные историки Китая и их битва за будущее - Ian Johnson
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часть
II
.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Победить бандитов в горах легко; победить бандитов в сердце - сложно.
Ван Янмин, 1518.
7.
Пределы амнезии
В начале 1990 года самый известный китайский диссидент вместе с женой и сыном сидел в посольстве США в Пекине и наблюдал за тем, как их родная страна сотрясается от насилия и возмездия. В июне предыдущего года власти подавили протесты студентов на площади Тяньаньмэнь, убив сотни человек и отправив многих в изгнание. Фан Личжи сбежал в посольство и ждал сделки, которая позволила бы ему уехать. В конце концов он переедет в Аризону, но только после того, как он и его семья проведут тринадцать месяцев в посольстве, живя в комнате без окон, которая когда-то служила клиникой.
В глубине своего отчаяния Фанг написал "Китайскую амнезию", эссе, в котором объяснил, почему трагедии продолжают происходить в его стране. Коммунистическая партия, писал Фанг, контролировала историю настолько тщательно, что подавляющее большинство людей не знало о бесконечных циклах насилия. В результате люди знали только то, что пережили сами. Если бы они пережили Культурную революцию, они бы знали об этом событии, но не о Великом голоде десятилетием ранее. Он вспоминал, что молодые люди, только что участвовавшие в Тяньаньмэнь, не знали о движении "Стена демократии" в 1970-х годах, не говоря уже о Культурной революции или Великом голоде. Каждое новое поколение было невежественным в отношении прошлого, писал Фанг, что делало людей восприимчивыми к кампаниям партийной индоктринации.
Таким образом, примерно раз в десятилетие истинное лицо истории тщательно стирается из памяти китайского общества. Такова цель китайской коммунистической политики "Забвения истории". Для того чтобы заставить все общество забыть историю, эта политика требует, чтобы любая деталь истории, не отвечающая интересам китайских коммунистов, не могла быть выражена в какой-либо речи, книге, документе или на другом носителе.
Фанг писал в эпоху, когда партийный контроль над информацией был настолько абсолютным, что только самые хорошо осведомленные люди, возможно, всего несколько тысяч в огромной стране с населением более 1 миллиарда человек, знали обо всех травмах Народной Республики. Партия опубликовала некоторую информацию о Культурной революции, но она была выборочной и не получила широкого распространения. Другие события, такие как Великий голод или миллионы погибших во время земельной реформы в начале 1950-х годов, были под запретом. Большинство людей знали о том, что им пришлось пережить, но мало что еще - именно это и было планом партии.
Эссе Фанга сегодня актуально как никогда. Контроль партии над историей теперь подкреплен мощным, технократическим государством во главе с лидером, полностью приверженным обелению прошлого, создавая истории, которые многие люди воспринимают как реальные. Амнезия Китая кажется полной.
И все же это неправильно. Фанг точно описал Китай начала 1990-х годов. Но в последующие годы возникла новая тенденция, которая узурпировала монополию правительства на историю. Все более драконовские усилия партии по контролю над историей доказывают силу этого восстания, которое опирается на новые технологии, создавшие коллективную память для многих самых влиятельных китайских мыслителей.
Изучая древние цивилизации, немецкий египтолог Ян Ассманн выделил две формы памяти. Одна из них - "культурная память", или священные тексты и верования, которые удерживали общество вместе. Они не обязательно должны были быть реальными, и очень часто не было никаких ожиданий, что они будут абсолютно точными. Но люди делились этими мифами и историями, чтобы общаться друг с другом. В прошлые времена египтяне верили, что фараоны были богоподобными существами. Греки верили, что Афина была хранительницей города, названного в ее честь. Иудеи, христиане и мусульмане верили в Великий потоп и в то, как Ной спас человечество. Китайцы верили, что Юй Великий укротил воды. Эти культурные воспоминания помогли ответить на основные вопросы о происхождении человека и объединили людей. Они записывались специалистами - писарями, святыми людьми или назначенными судом историками - и передавались из поколения в поколение.
Другой вид памяти - "коммуникативная", то есть воспоминания, которые люди или их семьи пережили непосредственно. Эти события обычно происходили в пределах трех поколений, то есть были непосредственными свидетелями человека, его родителей, бабушек и дедушек, и могли быть переданы напрямую, обычно устно. Эти два вида памяти обычно не противоречили друг другу: культурная память хранила ур-стории, создавшие цивилизацию, а коммуникативная память представляла собой индивидуальные рассказы о настоящем.
Коммунистическая партия, однако, смешивает эти два понятия, используя мифы для объяснения недавнего прошлого. Это вступает в противоречие с коммуникативной памятью людей - другими словами, с реальностью, которую они знают как правду, либо благодаря собственному непосредственному опыту, либо благодаря опыту людей, которые еще живы и говорили с ними. До недавнего времени это не было серьезной проблемой для партии, поскольку создавало лишь очаги разобщенности. Хотя миллионы людей знали о том, что партия применила крайнюю силу при освобождении площади Тяньаньмэнь, контроль партии над учебниками и средствами массовой информации позволял этим группам оставаться изолированными и не связанными друг с другом. В результате большинство людей поверили правительственной версии событий. По мере того как свидетели катастрофы старели и угасали, их память испарялась, и оставалась только версия правительства. Это привело к состоянию амнезии, которое описал Фанг.
С тех пор изменились две вещи. Первая заключается в том, что спустя долгое время после смерти человека его воспоминания могут быть сохранены и переданы новым поколениям, даже тем, у кого нет доступа к средствам массовой информации. Другое дело, что изолированные группы теперь имеют возможность объединяться. Это позволило большим группам людей понять, что они не одиноки в своем несоответствии между официальной версией реальности и их жизненным опытом. Именно это имела в виду китайский критик Цуй Вэйпин в конце главы 4, когда поняла, что существование журнала Spark означает, что она и другие люди не одиноки.
Этот переломный момент вызван цифровыми технологиями. Это не означает "интернет" в том смысле, в каком люди думали о нем поколение назад. Тогда Сеть воспринималась как неконтролируемая, почти магическая сила, способная обойти цензуру и распространить правду по всему миру. Как вскоре выяснилось, авторитарные государства быстро смогли контролировать онлайн-контент с
